НП-2 (2007 г.) - Гурин Максим Юрьевич "Макс Гурин (экс-Скворцов)" (мир бесплатных книг .txt) 📗
Некий человек по имени Палмер, Саша Чемеренко, некогда клавишник Саши Дулова и действительно блестящий пианист, некогда купивший у меня DX 7-ю Yamah(у) за 300 баксов вместо 400-т, вследствие чего я и был должен в течение нескольких лет недостающие сто Кузьмину (всего я был должен ему как раз четыреста J), из-за чего изрядно попортились мои литературные дела J, уже хотел был повторить свой подвиг и купить у меня мой комп на 100 $ дешевле моей цены, но тут я, слава богу, в кои веки упёрся, и комп купил у меня Антон Севидов. И ровно за те деньги, что оправданно хотел за него получить я.
В мае же мы с Элей закончили сводить те пять песен во главе с «Тагудадой» и «Вечной Любовью», что вошли впоследствии в альбом «Письмо». Мастеринг изначально обещал мне сделать Ваня Марковский, но ввиду известного инцидента с его «JP 8000», он на меня не на шутку нагрелся. 800 долларов были для меня в то время абсолютно неподъёмной суммой, которую мне было не у кого и не подо что даже занять. Когда я, будучи в безвыходном положении всё-таки позвонил Ване и, набравшись храбрости, спросил, нельзя ли всё же принести ему эти трэки на предмет мастеринга, он ответил довольно нервно, что принести можно ему его клавиши «Roland JP-8000», и что вообще эти деньги я должен ему отдать немедленно и что, в принципе, ему есть к кому обратиться, чтобы на меня наехали уже как следует, если в ближайшее время я их ему не отдам. Тут уже рассердился я, вспомнив, сколько раз я ему звонил в тот день и просил разрешенья вернуть их ему следующим утром, и сказал, что я вообще себя ничего должным ему не считаю, и вообще это был классический форс-мажор. На это Ваня весело протянул: «Ну-у, вот если б тебя убили!..» На этом, как вы понимаете, наша с ним многолетняя и действительно некогда очень нежная дружба закончилась, и, в сущности, я не могу в этом обвинить ни его, ни себя. Интересно то, что спустя где-то полгода меня действительно вызвали как-то раз на Петровку для опознания по фотографиям (заяву-то я подавал). И там стало ясно, что в Аллее Космонавтов «работают» совершенно конкретные люди, и что, скорее всего, когда за год до инцидента со мной, сотрясение мозга прямо у своего дома получил сам Ваня, у которого отняли хозяйственную сумку, «люди» были, в общем-то, те же самые. Не думаю, кстати, чтоб их поймали J.
Примерно тогда же мне позвонил и Лёша Рафиев, который вероятно просто обиделся, что меня по телевизору показали, а его нет, и сказал, что я, что явилось для меня, кстати, большой новостью, должен Мише Ардабьеву 500 рублей за какой-то картон (напрягши память, я вспомнил, что Лёшину «идею» с написанием всеми желающими заборных слов на макете кремлёвской стены действительно воплощал Миша J). С этой, на мой взгляд, наглой телегой Лёша перезвонил мне даже не один раз и звонил мне до тех пор, пока я не сказал, что не считаю себя ничего должным и ему, и что 900 рублей за «Правду-матку» мы получали с ним вместе и он должен помнить, что я не взял себе ни копейки и отдал всё музыкантам. Конечно, 500 рублей – деньги небольшие. На сегодняшний день по этой цене я довольно часто возвращаюсь домой на машине, когда засиживаюсь в студии до времени нехождения поездов метро, но… в то время неподъёмной суммой были для меня даже они. В отличие, надо сказать, от Лёши. На том закончились мои многолетние отношения и с ним.
В конце концов, вспомнив, одну из мантр своего детства, коими меня поистине щедро снабдили старшие родственники, что безвыходных ситуаций не бывает, я собрался с духом и позвонил бывшему гитаристу своего Другого Оркестра, а ныне ставшему реально именно что знаменитым звукорежиссёром, Серёже Большакову, который, несмотря на наши с ним непростые отношения, начинавшиеся когда-то тоже с большой дружбы, в итоге мне и помог. Карма, она и в Африке карма J.
В ходе этой некогда большой дружбы было создано не одно из произведений Другого Оркестра, а однажды, когда Другой Оркестр был уже в прошлом, мы и вовсе из принципа сосали друг другу хуи (это, конечно, не было велением сердца, ибо ну что тут поделаешь, если не дал нам с ним Господь Миров всерьёз однополого либидо!) в ходе нашей совместной ночи с ним и его к тому времени уже супругой Ирой Добридень, о которой столь многое написано в «Псевдо» (кстати, официальная публикация этого романа и стала причиной нашего отдаления друг от друга, хотя за пять лет до этого события Серёжа читал его в машинописи и выражал вполне себе одобрение, а Ире и вовсе «Псевдо» просто-таки нравился J). «Зубрик, ну пососи Скворцу хуй!» – дословно просил Иру Серёжа. Но Зубрик этого делать не стала.
Тогда мы с ним снова занялись друг другом и он, будучи человеком, никогда не упускающим шанса якобы в шутливой форме сказать кому-либо гадость, сказал Ире, что у меня минет получается существенно лучше, чем у неё. Коитуса между нами не было. Серёжа же под конец наших игр овладел своей женой сзади. Мне не понравилось на это смотреть.
Спустя года полтора после той ночки мы всё таки переспали с Ирой. Уже без участия Серёжи, но тоже сделали это скорее из принципа (см. роман «Псевдо» (http://www.raz-dva-tri.com/psevdo.doc
)) – я тогда торчал на героине и даже, помнится, не смог кончить (повозившись некоторое время, я вообще отказался от этой затеи), а у Иры была тогда глубокая депрессия, связанная, разумеется, с невнимательным отношением к ней Серёжи (опять же, смотри роман «Псевдо» J), и она, в сущности, не получая от этого никакого удовольствия, целенаправленно, тоже из принципа, изменяла ему последовательно со всеми своими реально близкими знакомыми. (Да, возможно, Серёжа и прав: минет я, кажется, всё-таки делаю лучше J.) Так или иначе, тогда, в мае 2003-го, Серёжа мне очень помог с мастерингом, и я очень за это ему благодарен, как, честно признаться, и за многое другое.
И вот ко мне приехал Антон Севидов (когда-то мы с ним работали по текстам для его проекта, с которым ничего не вышло. За продюссирование взялся в итоге Костя Арсеньев (автор текстов большинства хитов Орбакайте и Овсиенко), переписал большинство моих текстов, добавив туда то, что, по его мнению, было необходимой в этом случае «молодёжной» и довольно плоской пошлостью, но проект всё равно не пошёл, ибо Арсеньева, кажется, кинул спонсор), отдал мне деньги и забрал уже свой компьютер (в том числе и купленный относительно недавно и при таких драматических обстоятельствах 17’’-й монитор «Sony Trinitron»).
На следующий же день я поехал на вокзал и купил себе билет в один конец до города-героя моей мечты Харькова.
Утром в день отъезда мы забили стрелку конечно же с Володей Никритиным возле кинотеатра «Байконур» (где, кстати, всё время, пока я там жил, встречались по ночам с живущей неподалёку Яной Аксёновой, у которой тоже была тогда непростая любовь, и отправлялись до рассвета гулять по отраднинским дворикам и пить пиво) – так вот, утром в день отъезда мы встретились с Никритиным возле кинотеатра «Байконур», выпили по маленькой банке и пошли ко мне на квартиру. По дороге мы застопили какую-то тачку.
Так же по дороге, не помню уж по какому поводу, я познакомил Володю с поговоркой «Бог создал и сам заплакал…», которую он до этого странным образом никогда не слышал и каковая вызвала у него приступ истерического хохота. Сам эту поговорку я впервые услышал от Вовы Афанасьева. Помнится, это было сказано в мой адрес и, разумеется, очень к месту J.
Мы зашли в мою комнату, схватили обе огромные сумки, в которые я практически не глядя хаотично покидал весь свой небольшой скарб: книжки, диски, тарелку, чашку и всякую мелочовку; погрузили всё это в машину и поехали на квартиру к моей маме, которая ещё не знала, что я уезжаю; которой, соответственно, точно не было дома и от квартиры которой у меня временно были ключи. По дороге к маме мне позвонил Костя Аджер и пожелал счастливого пути.
На кухне у моей мамы мы с Никритиным где-то с часок попили водки, послушали почему-то «e69» (ах, ну да, Костя же позвонил! J), а потом и вовсе Ансамбль Новой Импровизационной Музыки под управлением Иры-Имярек (старые-старые записи), а потом Володя пошёл в гости к живущему по соседству Кириллу Баскакову, а я взял небольшой бордовый рюкзачок, что привезла мне Ларисса, и поехал к маме на работу.
