Пробуждение - Рой Кристина (электронные книги бесплатно .txt) 📗
1. Ежедневно читать Священное Писание.
2. Строить свою жизнь по нему.
3. Словом и делом трудиться над спасением других людей.
Это было принято с большой радостью и единодушно. Сенин неожиданно внес предложение, чтобы пьющий член общества перестал пить. Воротов считал, что это само собой разумеется, так как в Слове Божьем пьянство поставлено рядом с убийством. Мартын Ужеров поддеРжал Сенина; учитель Галь предложил попозже организовать отделение трезвенников, а предложенные три правила принять за основу. Янковский подчеркнул, что читать Слово Божье должен не только лично каждый член общества, а отцы и матери семейств обязаны возобновить домашние собрания. Так каждый выразил свое мнение, и из этого получилось нечто, подобное прениям на собрании, что потом и приняли за основу своеобразного устава только что созданного евангельского общества. На первой странице книги пастор написал: "Я, ниже подписавшийся, член евангельского общества, заявляю, что, получив из рук моего Господа прощение моих грехов и вечную жизнь, отдаю себя и мою дальнейшую жизнь в Его пронзенную десницу, чтобы Он мной руководил и употребил меня для распространения Его Царства", - и первым поставил свою подпись "Август Моргач".
Следующим подписался Людвиг Галь, и так заполнилась вся страница книги.
Мать пастора не знала, что там происходило. Она только видела, что один за другим люди ставили подписи, потом, стоя, молились и после молитвы запели: "Благодать Господа Иисуса Христа, и любовь Бога Отца и общение Святого Духа да будет с нами. Аминь".
"Ах, что он наделал?! - ломала руки мать пастора. - Что другие пасторы скажут об этом, когда узнают? " Да, это действительно был важный вопрос, но в тот момент, когда пастор Моргач пожатием руки прощался с каждым из его братьев и сестер, он был так счастлив, что об этом вопросе даже и не подумал.
Глава 17
Что лучше удачного сюрприза? В субботу вечером неожиданно приехал домой студент Михаил Ужеров, чтобы провести с семьей пасхальные каникулы. Целый год его не было дома, и никто, кроме отца, с ним в это время не виделся. Поэтому родные не могли наглядеться на него. Как он вырос и возмужал! Какие манеры у него появились, совсем горожанином стал! На каком прекрасном словацком языке он говорит! Однако не только семья, а и он сам не переставал удивляться переменам в родном доме, происшедшим за время его отсутствия.
- Вы все будто помолодели, - сказал он матери. - Каким статным парнем стал наш Степан! Жаль было бы, если бы он в этой деревне совершенно опростился. Он такой интеллигентный, такой понятливый!
- Ах, только оставь его в покое, - сказала мать, приглаживая кудри сына. - Степану хорошо дома, и если Господь захочет, то пошлет его в другое место, Ему виднее, где Степану лучше.
"Ты смотри, - подумал студент, - как мать говорит!" Ему также очень понравилось, что озорник Илья, с которым он раньше часто ссорился, теперь так ладно жил со своей молодой красивой женой.
- Теперь ты уже не смеешься над моим желанием стать пастором? - спросил он кузена.
- Сегодня я этому даже рад, - ответил Илья. - Только желаю, Михаил, чтобы ты стал пастором не раньше, чем приобретешь все необходимое для этого. Быть настоящим душепопечителем - дело непростое.
- Ты думаешь, что нас выпустят быстрее, чем мы закончим учебу? - озабоченно спросил будущий богослов.
- Кто знает... Нашего пастора ведь выпустили как окончившего, а главного у него еще не было.
- Вот как? Разве вы своим пастором не довольны? Вы же его единогласно избрали.
- Мы свалили крайнее дерево, чтобы не забираться в лес. Но я ничего против него не имею; ты не дал мне досказать!
- Итак?
- То, чем он сегодня с нами делится, ему дали не ваши профессора, это он нашел в нашей деревне. Но надеюсь, ты его навестишь и сам убедишься в этом.
- О, это любопытно! Ты говоришь так загадочно. Лучше скажи-ка, как твоя семейная жизнь?
- Если ты когда-нибудь будешь так любить и будешь таким любимым, как я, ты сам узнаешь, какое это счастье. А пока ты только зеленый студент, которому еще долго придется корпеть над книжками.
Михаил чуть не рассердился на Илью, но какой толк в этом?
Он знал, что Илью это мало тронуло бы. Мать, бабушка - все в доме носили гостя на руках. Он почувствовал то чудное очарование, которого нигде в мире не найти, - очарование семьи. Но еще до конца каникул он почувствовал также, что дома была атмосфера какой-то небывалой "двойной" весны. Хотя он ни с кем об этом не говорил, ему подчас казалось, что Бог над Зоровце произнес Свое: "Се, творю все новое"1. Это новое было в церкви, в доме пастора, в школе, в домах земляков. Михаил пошел проведать учителя Галя, с которым познакомился в прошлом году. Он встретил его, когда тот шел в дом пастора, и Галь пригласил его с собой. Михаил удивился, как сердечно, по-братски общались учитель с пастором.
Ведь раньше отношения между ними были довольно прохладными.
Учитель, знавший от Ужеровых, что Михаил в студенческом хоре пел тенором, попросил его помочь ему, так как он с молодежью в воскресенье в заключение богослужения хотел спеть песню в четыре голоса. Конечно, Михаил согласился! Итак, уже в тот же вечер он оказался в кругу молодых людей. Это была совершенно новая молодежь, и пела она совершенно новую, по словам и мелодии чисто словацкую, песню, сильно затронувшую сердце студента:
О смерть! Где, скажи, твое жало?
О ад! Где победа твоя?
В воскресшем Христе засияло
Нам вечное солнце бытья.
Христос воскрес, чтоб грех угас;
Чтоб в людях мог Дух Божий жить.
Христос воскрес, Христос воскрес,
Чтоб мертвых нас из гроба
К жизни возвратить...
Невольно он подумал, что гроб здесь, в Зоровце, действительно открылся и покоившийся в нем до сих пор Христос действительно воскрес и живет среди его односельчан.
Михаил, как и все, попал под обаяние Аннушки. Так как у него была, как говорят, "поэтическая струна", он начал воспевать зачарованную словацкую принцессу. Всякую ее просьбу он исполнил бы! Он был счастлив, что мог называть ее "Аннушка" и на "ты" и что она ему так приветливо говорила: "Миша, приходи к нам!" Он хорошо играл на фисгармонии и на органе. Восхищение Аннушки льстило ему, и он с удовольствием показал этой способной ученице все, что знал сам. Он научил ее записывать ноты, и сам записал ей многие песни, исполненные ею. Правда, Аннушка совершенно не отвечала на его ухаживания, зато она с радостью научила его своим тренчинским песням, которые он стал играть на скрипке учителя, потому что на фисгармонии исполнить их было невозможно. А на скрипке они звучали, как сдержанный плач и шум Вага...
На Пасху получился настоящий праздник. В Зоровце в каждом доме были гости, так как все прихожане остались на послеобеденное богослужение.
В понедельник учитель объявил, что гимнастическое общество из-за малолюдности и отсутствия у молодежи интереса к занятиям распускается.
Обо всем этом Михаил потом вспоминал с удовольствием, но больше всего ему запомнилось то, что произошло во вторник после Пасхи. Однако прежде следует поговорить еще о событиях в субботу.
Между прочим, надо сказать, что мать пастора, чтобы показать сыну, какова Пасха без традиционной выпечки, в субботу осталась лежать в постели. Ей и в самом деле немного нездоровилось, но, когда Август утром, вместо того чтобы проявить о ней заботу и посокру-шаться о том, что дома хоть шаром покати, стал уговаривать ее спокойно полежать и не хлопотать, потому что Господь поможет и Сам все устроит наилучшим образом, она огорчилась еще больше. "Посмотрю, - бурчала она в подушки, - как Он вам поможет, если я не встану!" Когда же она под вечер вышла из комнаты, чтобы дать прислуге возможность сделать уборку, и заглянула в кладовую, то, ошеломленная, застыла на месте. Прислуга ей восторженно сообщила, что жена церковного сторожа шепнула женщинам о болезни матери пастора, и вот соседки наварили и напекли всякой всячины и принесли в их дом. Жена учителя Ольга сварила суп и сделала жаркое из индюшатины. Теперь и пастор мог пригласить гостей: праздничный стол ломился от еды.
