Собрание сочинений. Том IV - Задонский Тихон "святитель" (книги читать бесплатно без регистрации полные .txt) 📗
«Что же мне делать, если сан и честь дается мне?» – спросит кто.
Ответ:
Если не ищешь, а дается тебе, приемли не как честь, но как иго, которое должно тебе в славу Божию и пользу ближнего носить; будь в чести той, как отец, который промышляет о детях своих; служи славе Божией, а не своей, и пользе братии твоей, а не своей; будь рабом и слугой рабам Божиим, как говорит Христос: Кто хочет между вами быть большим, да будет вам слугою; и кто хочет между вами быть первым, да будет вам рабом; так как Сын Человеческий не для того пришел, чтобы Ему служили, но чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления многих (Мф. 20:26-28). Тогда и сия честь исходатайствует тебе большую на небесах славу, когда милостивый Господь наш скажет тебе: Хорошо, добрый и верный раб! в малом ты был верен, над многим тебя поставлю; войди в радость господина твоего (Мф. 25:21).
3) Третья утеха сынов века этого состоит в сластолюбии и роскоши. О, сколь много людей она от Христа и истинного богопочитания отводит! Многие презирают честь и славу суетную, не ищут богатства, расточают и то, что имеют, но чреву угождать мало кто не хочет. Рассуди, христианин, как и в этом много заблуждаемся.
Что такое сластопитание, как только вкуса и гортани услаждение самократчайшее, которое до тех пор услаждает, пока вкус и гортань переходит? Сладкая и различными приправами растворенная пища, вместившись в желудок, бывает как простая. Ибо желудок не разбирает, какая будет пища – сладкая или простая, только бы была здорова, он полезной требует пищи, а не сладкой. Равно насыщаются люди простой пищей, как и сладкой. Деревенский мужик равно укрепляет себя хлебом с солью и водою, как его помещик сладкими и различными снедями. Равно и тот и другой после обеда ходят, делают свои дела, и проголодавшись, опять каждый за свою принимается пищу. И кто вчера какую пищу вкушал, сегодня не познает, но всякий, и кто многими и сладкими снедями вчера насыщался, и кто простейшей довольствовался, опять сегодня голоден и хочет насытить чрево.
Рассуди и о следствиях от сладкой и простой пищи и принадлежности их, и увидишь, что сладкой и многоразличной снеди всякое зло последует. Где более нечистая похоть, смертоносная для христианской души язва, гнездится, как не в роскошном и сластолюбивом сердце? Кто к молитве и прочей христианской должности ленивейший, как не роскошно питающийся? Кто в праздности, всему злу виновной, более живет, как не сластолюбец? Истина сия явна. Как в гнилом болоте всякие плодятся гадины, так в сластолюбивом сердце всякая родится греховная нечистота. Не так умеренно и простою пищею живущий: он хотя и чувствует разжение похоти, но молитвою и помощью Божией угашает то. Он в делах звания и прочих благословенных трудах всегда бодр, к молитве неленостен, всегда ко всякому доброму делу готов. Сладкие и различные снеди требуют много принадлежностей, требуют различных составов, приправ, искусных поваров и помощников, но простая пища того не ищет. Различные снеди требуют не малых сумм и иждивения, и так, что должно на нищую и убогую братию обратиться, то сластопитание одно пожирает, что есть душевредное самолюбие; простая пища от того свободна и не препятствует руке нашей быть щедрой к подаянию.
Молчу о том, что сластопитание часто бывает от неправд и обиды ближнего, от чего простая пища, малым иждивением составленная, свободна. Различной снеди не везде можно иметь, как-то: в дороге, на брани и в прочих случаях, простая же везде готова. Что различные снеди делают чреву, сколько порождают болезней, – лекари о том знают. К кому более они приходят с лекарствами, как не к сластолюбцам? От простой и умеренной пищи нет такой опасности, и хотя приходит болезнь и к воздержным, но, мало сыскав в них, чем бы замедлить могла, скоро и отходит, воздержанием, как сильнейшим лекарством, прогоняемая.
Но чтобы тебе, христианин, увериться в том, что сластопитание нездоровья и болезней причиною бывает, в то время как простая пища и умеренная – матерь здравия. Посмотри на благородных детей, которые сладкой пищей питаются, и детей крестьянских, которые по большей части хлеб со щами или с водою едят, – и увидишь, как одни от других разнятся в крепости и цвете лица. Как одни крепки и красны лицом, а другие дряхлы, бледны и как бы бескровны! Это различие не откуда-нибудь, как от различности воспитания происходит, что одни просто, а другие нежно и в сластях воспитываются.
Но скажет кто: «Плоть требует утешения».
Не плоть, но похоть плоти ищет сластопитания, а естество плоти одного только требует подкрепления, которое подает не различная, но здоровая и умеренная пища. Христианское же утешение не в пище и питье, но в духовной радости состоит. Ибо царствие Божие не пища и питие, но праведность и мир и радость во Святом Духе (Рим. 14:17). Требует и плоть своего утешения, как-то: в голоде питания, в жажде напоения, в зное прохлаждения, в холоде согревания, по трудах упокоения, и прочее; и так должно и плоти угождать, но не в похоти. Откуда и апостол не просто угождения плоти творить не велит, но в похоти: Попечения о плоти не превращайте в похоти (Рим. 13:14).
Скажет кто: «Я не могу простой принимать пищи».
Правда, но не можешь не от природы, но от пресыщения и употребления различных снедей. Не можешь, поскольку всегда сыт и трудов надлежащих не имеешь. Чрево насыщенное и сладкой снеди не приемлет. А как целый день попостишься и потрудишься, то и хлеб с водою, как сладкая пища, приятен будет.
Скажет кто: «Я привык так жить».
Правда и то; привычка много может. Но как к сластопитанию привык ты невоздержанием, так к простой пище привыкнуть можешь воздержанием. Если единожды в день и умеренно приступишь к пище после трудов, то и к простой пище удобно привыкнешь, которая для тебя будет как приятной, так и более здоровой, чем сладкая и различная снедь.
4) В заключение этого моего рассуждения полагаю Христово слово, которое всякого может подвигнуть к презрению не только богатства, чести и роскоши мира сего, но и жизни временной ради спасения души своей: Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит? или какой выкуп даст человек за душу свою? ибо приидет Сын Человеческий во славе Отца Своего с Ангелами Своими и тогда воздаст каждому по делам его (Мф. 16:26-27). Какая тебе польза с того, хотя ты все богатство, всю славу и все утехи мира сего будешь иметь, но спасение вечное потеряешь? Нет никакой пользы там, где души погибель. Не только вечная, но и временная жизнь дороже человеку более всего мира. Кто бы не назвал того безумным, который бы захотел жизнь эту временную и краткую потерять, чтобы мир весь приобрести? Какая тогда польза ему от мира, если сам погибает? За славным слава, за богатым богатство и за роскошным роскошь вслед не пойдет, но все от всякого отстает и отлучается при кончине его. Если временной жизни никто не хочет погубить ради приобретения всего мира, тем более не должны мы, христиане, вечной жизни погублять, которая несравненно лучше, блаженнее и вожделеннее временной, и едина есть нам на потребу (Лк. 10:42). Ради нее не только мира, но и жизни временной при случае отречься должно нам. Ради нее и в мир этот рождаемся, чтобы к вечной жизни перейти. Ибо не для временной, но для вечной жизни создал нас Создатель наш Бог.
Временная жизнь не иное что есть и должна для нас быть, как путь к вечной, путем же этим должно нам идти с опасностью немалою, ибо много врагов окружают его. Ради того Сын Божий в мир этот пришел, чтоб нам к вечной жизни отворить двери, которые мы грехами нашими затворили, и к ней показать путь, с которого мы сбились. Ради того Слово Свое святое, как светильник ногам нашим и свет стезям нашим подал (Пс. 118:105), дабы нам, по пути этому идущим, светил. Ради того и Таинства Свои святые установил, и прочее. Такое ли сокровище, вечное и бесценное, ради которого Сам Бог во плоти явился, захотим ради любви мира сего потерять? Безумен тот, кто временную жизнь, которую необходимо всякому следует оставить, ради богатства или чести презирает, но намного более безумен тот, кто вечным, ради любви мира этого, пренебрегает. Всякий же пренебрегает им, кто к миру этому прилепился сердцем и любовью, как о том выше неоднократно сказано.
