Творения - "Лактанций" (электронные книги без регистрации txt) 📗
18.1. Но оставим философов, которые либо совершенно ничего не знают и заявляют об этом как о высшем знании, либо не видят того, что знают, либо, поскольку считают, что знают то, чего в действительности не знают, ведут себя дерзко и неразумно. 2. Итак (возвращаясь к теме разговора), поступим же мы, кому единственным открыта истина Богом и с неба ниспослана мудрость, так, как велит нам наш даритель света — Бог. Поддержим же друг друга и благодаря взаимной помощи будем переносить тяготы этой жизни. И все же, если совершим что‑то хорошее, не будем стяжать за это славу. 3. Ведь Бог учит, что тот, кто поступает по справедливости, не должен быть хвастлив, чтобы не показалось, будто он вершит справедливость не столько подчиняясь повелениям небес, сколько стараясь понравиться своей человечностью, и чтобы обретал в награду [он себе] не славу, которой домогался, а небесное и божественное вознаграждение.
4. Прочему из того, что должен соблюдать почитатель Бога, следовать не трудно, когда постигнуты эти добродетели. Он никогда не должен лгать ради того, чтобы обмануть и принести вред. 5. Ибо нельзя тому, кто постигает истину, быть в чем‑нибудь лживым и отступать от той самой истины, которой он следует: на этой дороге нет места лжи. 6. Поэтому истинный и верный путник должен не только сказать то, что знаменитый Луцилий:
Лгать приятелю и другу мне совсем не свойственно, [635]
но и должен считать, что ему нельзя лгать даже недругу и незнакомцу, и никогда не должен он допускать, чтобы язык, глашатай души, расходился с чувством и мыслью. 7. Если служитель Бога даст кому‑нибудь взаймы денег, то он не должен брать процентов, чтобы милосердие, которое проявляется в нужде, осталось незапятнанным и чтобы совершенно удерживать себя от чужого. 8. В том он должен быть ревностен, чтобы совершенно не беречь своего имущества, делая добро. Получать же больше, чем давать, это несправедливо. Тот, кто поступает так, некоторым образом помышляет, чтобы нажиться на чужой нужде. 9. Праведный же человек никогда не должен упускать случая для проявления милосердия и не должен позорить себя какой‑либо выгодой, но должен стремиться к тому, чтобы помощь его вся без остатка пополнила число его добрых дел. 10. Да не примет он подношения от бедняка, чтобы если вдруг даст когда‑нибудь ему что‑то в подарок, дар этот выглядел тем более добрым, что он безвозмезден. Злоречивому он должен отвечать добрым словом, а сам никогда не должен сквернословить, чтобы дурное слово не вырывалось из уст человека, который чтит слово доброе. 11. И должен он также стремиться, чтобы по собственной вине не обрести себе недруга. А если появится кто‑то столь дерзкий, кто причинит несправедливость доброму и честному человеку, ее следует снести кротко и спокойно и не брать на себя отмщение за обиду, а оставить несправедливость на суд Божий. 12. Он всегда и повсюду должен сохранять невинность. Это правило должно способствовать не только тому, чтобы человек сам не чинил несправедливость, но чтобы не мстил за причиненную ему. Ибо есть великий и справедливейший Судия, Который все взвесит и оценит. Его должно предпочитать человеку, чтобы Он судил по — своему; приговора Его никто не может избежать и укрыться от него под какой бы то ни было защитой. 13. Вот и получается, что праведный человек всеми презираем и, поскольку сам он не может защитить себя, кажется слабым и бессильным, а того, кто мстит врагу, считают смелым и решительным, его все боятся и уважают. 14. Хотя добрый человек может принести многим пользу, однако уважают того, кто может причинить вред, а не пользу. Но людская порочность не может испортить праведного человека, если он всегда будет вершить добро и никогда не будет делать дурного, и не может сделать так, чтобы он перестал повиноваться Богу и предпочел презреть Его.
15. Цицерон в тех же самых книгах Об обязанностях говорит: «Но если кто‑нибудь захочет уяснить себе сложное понятие о своей душе, то он сразу придет к заключению, что добрый муж — тот, кто приносит пользу кому только может и не причиняет вреда никому, кроме тех, кто вынудил его несправедливостью». [636] 16.0, сколь простую и правильную мысль он испортил прибавлением пары слов! В самом деле, зачем понадобилось прибавлять «кроме тех, кто вынудил его несправедливостью», чтобы к доброму мужу приклеить, словно безобразный хвост, порок и сделать его непричастным терпеливости, которая является величайшей из всех добродетелей? 17. Он сказал, что добрый муж будет причинять вред, если его вынудят. Уже потому тот муж с необходимостью утратит имя доброго человека, что станет причинять вред. В самом деле, отвечать несправедливостью — не меньшее зло, чем приносить ее. 18. Ведь откуда бы рождались между людьми ссоры, откуда возникали бы борьба и войны, если бы великие бедствия не приносила с собой нетерпимость, когда на злобу отвечают злобой? 19. Если же злобе ты противопоставишь терпимость, добродетели вернее которой не существует, и достойнее которой ничего не может быть обретено человеком, то дерзость сразу же погаснет, как будто бы ты на огонь выльешь воду. Если провоцирующая злоба получит вдруг себе в товарищи нетерпимость, то она вызовет, словно в огонь будет добавлено масло, такое пламя, что его никакая вода не погасит, а только кровопролитие. 20. Итак, в терпимости заключен великий смысл, который у доброго человека отнял мудрец Цицерон. Ведь только она делает так, чтобы не происходило ничего плохого. Если бы она была присуща всем, в человеческих отношениях не было бы никакого преступления и никакой злобы. 21. Что для доброго мужа может быть столь же гибельным и столь же вредным, как давать волю гневу, который лишает его не просто имени доброго человека, но и имени человека вообще, поскольку причинять вред другому, как Цицерон и сам весьма правильно говорит, не соответствует природе человека? [637] 22. Ведь и домашнее животное, если ты его раздразнишь, ударит или копытом, или рогами, а змеи и дикие звери, если ты не будешь гнаться за ними, чтобы убить, не принесут тебе вреда. Так и, чтобы вернуться к примеру людей, невежественные и необразованные люди, если когда‑нибудь претерпят несправедливость, приходят в слепую и безумную ярость и пытаются отомстить тем, кто их обидел. 23. Чем же мудрый и добрый муж отличается от злых и неразумных людей, если не тем, что имеет непоколебимую терпимость, которой лишены глупцы, если не тем, что он может управлять собой и умерять свой гнев, который те глупцы не в состоянии обуздать, поскольку лишены добродетели? 24. Но, очевидно, Цицерона ввело в заблуждение то обстоятельство, что, говоря о добродетели, он полагал, что добродетелью является обретение победы в какой‑либо борьбе. При этом он никак не мог увидеть, что человек, поддающийся ярости и гневу, дающий волю тем страстям, которым, скорее, следует противодействовать, и устремляющийся на все, на что ни провоцировала бы его злоба, не следует добродетели. 25. Ведь тот, кто старается ответить на несправедливость, берется подражать тому, от кого пострадал. Тот же, кто подражает злому человеку, никак не может быть добрым. 26. Итак, парой слов Цицерон отнял у доброго и мудрого человека две великие добродетели — невинность и терпимость. Однако, поскольку, как передает Саллюстий сказанное Аппием, Цицерон занимался «собачьим красноречием», [638] то хотел, чтобы человек жил по образу собаки и огрызался в ответ на обиду. 27. Откуда удобнее получить пример того, насколько пагубна эта отплата за обиду и какие обычно она производила бедствия, если не из печальнейшей участи самого учителя, который, пока стремился следовать этим наставлениям философов, погубил самого себя? 28. Ибо если бы раздраженный несправедливостью он проявил терпимость, когда бы знал, что не обращать внимания и сносить обиду свойственно доброму мужу, и если бы нетерпимость, легкомысленность и безрассудство не произносили те знаменитые речи, подписанные чужим именем, то никогда бы не обагрил он кровью своей головы ростральную трибуну, на которой он прежде блистал, и никогда бы та проскрипция не разрушила республику. [639] 29. Итак, разумному и доброму мужу не подобает воевать и подвергать себя опасности, ибо побеждать не в нашей власти и исход всякой борьбы сомнителен, но разумному и хорошему человеку подобает уничтожать не противника, что не может происходить без преступления и без риска, но саму борьбу, чего можно добиться с пользой и по справедливости.
