Трезвенная жизнь и аскетические правила: Толкование правил преподобных отцов Антония, Августина и Ма - Вафидис Эмилиан
Если ваш взгляд упадет на женщину, не смотрите на нее пристально. Когда выходите из монастыря, смотреть на женщин не запрещается, но предосудительно испытывать вожделение или стремиться быть вожделенным. (4.4)
Очевидно, здесь речь идет о монахах, которые выходят из монастыря, потому что внутренняя территория обители всегда недоступна для посторонних. Если же противоположный пол может свободно входить в монастырь, то это чрезвычайно обессиливает обитель. Мужчина изменяется при общении с женщинами, как, впрочем, и женщина при общении с мужчинами. Мужчины подвержены этому изменению в большей степени, из-за чего святые считали, что лучше иметь дело с дьяволом, чем с женщиной.
«Смотреть на женщин не запрещается». Если ты находишься посреди мира — мирянин ли ты, живущий там постоянно, или монах, вынужденный иногда выходить из монастыря по каким-то причинам, — то ты не можешь вообще не видеть женщин, это было бы неестественно. Или же ты должен будешь постоянно вытеснять в подсознание все нежелательное. Но вытесненное — это «пятая колонна» внутри нас, и если мы будем так действовать, то никогда не приблизимся ко Христу. Поэтому святой Августин наставляет: нет ничего страшного, если ваш взгляд упадет на женщину, только не смотрите на нее пристально. Девственная жизнь заключается не только в чистоте, непорочности и воздержании от всякого греховного наслаждения, но и в удалении от всяких впечатлений, наполняющих ум и воображение чувственными образами. Настоящий монах никогда не будет считать себя девственником, если в его уме и сердце, а тем более в необузданном воображении возникают образы женских лиц. Такие представления — это самое настоящее осквернение, даже если нет влечения ко греху.
По этой причине святой Афанасий, основатель Большого Метеорского монастыря, никогда не произносил женского имени и слова «женщина». Подлинное девство чуждо всякого представления или мечтания. Кто-то засомневается: «Да возможно ли это?» Отрицать это — значит соглашаться с тем, что девства не бывает и ангелоподобное состояние никогда не перейдет в ангельское. Если не существует чистоты ума и сердца и если нельзя ослабить силу воображения вплоть до полного ее исчезновения, тогда наш труд ради приобретения бесстрастия напрасен. Отсутствие мечтаний — это естественное состояние человека, очистившего мыслительную часть души и способного владеть и управлять своим умом. Если же человек не управляет своим умом, то он почти не способен к исканию Бога как ощутимой реальности.
Итак, с того момента как ты на кого-то пристально посмотрел, в тебе остается некое впечатление, которое потом проявляется как образ, воспоминание, представление, — и это сразу делает тебя повинным. В твоей жизни теперь есть другая женщина, кроме Той единственной Женщины, с Которой тебя обручил Христос, — Церкви, Царицы и Госпожи всего мира. Следовательно, под пристальным взглядом, о котором говорится в правиле, подразумевается взгляд сладострастный. Однако увлечение, к чему бы оно ни относилось, вообще не должно иметь места в нашей жизни: ничто не должно увлекать наших чувств. Как только мы увлечемся, тут же изменится наше сознание: мы примиримся со своим пристрастием, снизим планку своей духовной жизни, начнем противиться заповедям и оправданиям Божиим и будем требовать, чтобы к нашей духовной немощи снисходили.
Кто снисходит к себе и считает нормальным то, что его сердце ранено чувственным мечтанием о женщине, тот постоянно оправдывает себя, потому что ему приятно находиться в обществе женщины. Но жизнь монаха допускает одно единственное общество — общество сопутствующего нам Христа. Точнее, это мы спутники Христу, а не Он нам. Так не будем же позволять себе ничего такого, что разлучает нас с Богом. Будем внимательны, помня, что предосудительно не только вожделеть, но и стремиться быть вожделенными.
Слово «вожделеть» указывает не столько на вхождение другого человека внутрь меня, сколько на мой собственный исход к нему: я выхожу из моего собственного бытия, перестаю жить своей жизнью, теряю мир, находящееся внутри меня Царство Небесное. Всякое мое желание соединяет меня с предметом моего желания. Но в отношениях с Богом бывает иначе: Он Сам приходит и соединяется с нами. Приведу пример. Я иду в кино и смотрю фильм, в котором девушка влюбляется в парня, согрешает с ним, а потом ее преследуют родители. Несмотря на то что она согрешила, я ей сострадаю, как бы соединяюсь с ее личностью. Такое может случиться, даже если в фильме показывают какого-нибудь преступника. Его сначала ловят, затем ему удается бежать, и я охвачен тревогой за него, потому что чувствую себя с ним единым. Именно в этом заключается главная опасность кинематографа и телевидения: они выводят людей из их собственной жизни.
Таким образом, всякое наше желание привязывает нас к предмету нашего желания, одновременно удаляя от нас Христа. А влечение к женщине — это одна из наиболее мучительных проблем для мужчины, как и для женщины — вожделение мужчины, хотя у женщины оно имеет иную силу и окраску и выражается в другой форме. Женщине более присуще желание быть вожделенной.
В наших отношениях с противоположным полом мы лишь до определенного момента владеем собой, отдавая себе отчет, увлечены мы или нет. Но потом мы перестаем собой распоряжаться и разделяем общую для всех участь — попадаем во власть царствующего над всеми греха. Женщина начинает волновать нашу кровь: мы видим, какие у нее привлекательные глаза, нежный взгляд, изящные губы. В таком случае уже не может быть и речи о девственной жизни.
Итак, предосудительно и вожделеть, и стремиться быть вожделенным. И то и другое может показаться вам настолько чувственным и грубым, что кто-нибудь из вас, наверное, задастся вопросом, имеет ли это к нему какое-то отношение. Но не смотрите на это односторонне, как мирские люди, которые считают грехом только потерю девства. Грех пребывает внутри нас и не всегда обнаруживается внешне. Может, мы осознаем его только через пятьдесят лет, но это не значит, что все эти годы мы жили безгрешно. Чистые сердцем знают и видят Бога, мы же из-за своей невнимательности теряем духовную связь с Богом и оказываемся как бы лишенными слуха и зрения, хотя мы полагаем, что это Бог нас не слышит и не видит. Это тонкий момент. Для монаха непозволительно никакое желание, потому что всякое желание, даже отведать сладкого меда, для него греховно. Мы ищем высшей духовной сладости, ликования, наслаждения и радости, ради чего проводим жизнь в горечи.
«Стремиться быть вожделенными». Сам того не замечая, ты становишься иным, когда беседуешь с женщиной: стараешься выглядеть веселым, быть деликатным и вежливым, держишь себя иначе, чем обычно, чувствуешь, что желаешь быть таким, каким она ожидает тебя увидеть. За всем этим часто кроется желание понравиться, стать любимым, желанным. Конечно, не в греховном смысле. Греховного намерения может совсем и не быть, но это не значит, что ты остаешься непорочным. Твое поведение не монашеское, потому что монах предстоит только пред Богом. Человеку нужно быть совершенно искренним перед самим собой, чтобы осознать, в какой момент в нем происходит это незаметное падение. А поскольку нелегко всегда сохранять такую чуткость, лучше быть осторожным, помня пословицу: «Опасение — половина спасения», и не успокаивать себя тем, что ты жены не познал. Грех заключается не только в этом. Я неповинен в грехе в том случае, если после общения с женщиной чувствую, как и прежде, божественную радость и ликование, ощущаю присутствие Бога; если мой ум свободен от всяких впечатлений и всего чувственного, связанного с женщиной.
В «Отечнике» есть рассказ о том, как монахи, увидев женщину, тут же потупили взоры. Тогда старец сказал им: «Если бы вы были настоящими монахами, вы так не сделали бы». Старец был прав, потому что делать вид, будто мы не видим, — это не выход, так мы не достигнем чистоты. Зрение естественно для человека. Потупляет взор человек с греховным прошлым, потому что ощущает соблазн. Но такое поведение не возводит к совершенству, напротив, вызывает иногда еще больше мечтаний. Если ты посмотришь на женщину, то тебя может разочаровать, например, ее некрасивая внешность, а если не посмотришь, то много чего можешь вообразить. В конце концов, дело не в том, смотришь ты или не смотришь. Необходимо благоразумие, рассуждение.
