Трезвенная жизнь и аскетические правила: Толкование правил преподобных отцов Антония, Августина и Ма - Вафидис Эмилиан
И пусть они не гордятся тем, что живут с людьми, к которым в миру не дерзнули бы и приблизиться, но возносят свои сердца к небу, отрекаясь от суетных земных благ. (1.6)
Во времена блаженного Августина в обществе было множество рабов, бедняков, простолюдинов, но вместе с тем было и много богачей. Большой силой обладал правящий класс, в особенности военное сословие; были государственные деятели и те, кто посвятили себя философии и науке. И вот такие разные люди поступали в одно братство. То же может происходить и сегодня: поступает в монастырь какой-нибудь крестьянин, приходит и ученый, который в миру мог быть профессором университета. Следовательно, в монастыре уживаются люди разного социального положения. И если в браке обычно супругам трудно жить при таком неравенстве, то в монастыре этого не должно быть. Монастырь — это Сам Христос. Поэтому святой и говорит, что если ты пришел в монастырь и живешь вместе с богачами, вельможами, аристократами, военными, то не гордись и не считай, будто ты что-то собой представляешь. Ты должен занять самое последнее место, избрать смирение и нищету. А гордость, честолюбие и покой — все это суета. Благо монаха выше этого, благо его — только Бог.
Если богатые будут смиряться, а нищие становиться гордецами, тогда монастыри окажутся полезными для богатых, а не для бедных.
Здесь сокрыт такой смысл: монастырь бывает истинным монастырем тогда, когда в нем богатый, знаменитый, способный смиряется, а вчерашний нищий чувствует себя славным, великим, богатым. Я полон страстей, а ты с детства жил как святой, я в миру впадал во всевозможные грехи, а ты всю жизнь оставался неуязвимым для порока. И вот в монастыре ты должен осознать себя величайшим грешником и последним нищим, а я — почувствовать, что могу стать святым, могу быть оправдан перед Христом. Так люди становятся равными в монашеском жительстве.
С другой стороны, занимавшие в миру какоелибо важное положение не должны презирать братьев, приходящих в это святое братство из нищеты. Пусть они постараются хвалиться скорее своим общением с бедными братьями, чем знатным происхождением и богатыми родителями. (1.7)
Поводов для гордости у человека бывает много. Здесь святой останавливает внимание на гордости, возникающей из-за происхождения от богатых родителей. В трудные минуты ум и сердце таких монахов обращаются к родным. Когда их отношения с игуменом расшатываются, они вспоминают отчий дом и материнскую любовь. Но святой говорит: хвались тем, что живешь с бедными братьями. А в те времена бедняки были людьми бескультурными и неотесанными, вели себя грубо и резко.
В монастыре встречаются все типы характеров. Один сильный, другой немощный. Кому-то легко молиться, для другого молитва — тяжелейшее дело. Мне проще простого класть в день тысячу поклонов, но мой брат, который не привык к этому в семье, не может положить и тридцати. Я не должен его презирать или чувствовать себя ущербным из-за того, что нахожусь рядом с людьми немощными телесно, душевно или духовно. Мой долг — терпеть обидчика, гордеца, грубияна; я должен чувствовать себя легко рядом с тем, кто унаследовал немощь или страсть своего отца или матери.
Если они отдали в общее пользование что-то из своего имущества, пусть не гордятся этим и не думают о себе высоко из-за подаренных монастырю богатств. Ибо всякая другая страсть проявляет себя в злых поступках, гордость же восстает против добрых дел и извращает их.
Приходя в монастырь, человек считал себя обязанным принести с собой то, что досталось ему от родителей. Издавна существовал обычай, согласно которому посвящающий себя Богу отдавал свое имущество монастырю. Если новоначальный этого не делал, то монастырь из деликатности не говорил ему ни слова, но сам брат знал, что перед Богом он до конца жизни остается святотатцем, ведь его имущество принадлежит Богу, а не родителям, братьям и сестрам. Приходили, однако, и совершенно нищие люди, и рабы, которым нечего было отдать. Итак, говорит святой, ты, отдавший свое богатство, не сравнивай себя с ними, не превозносись, не гордись подаренным монастырю движимым или недвижимым имуществом. Оно принадлежит Богу, и ты Ему это имущество возвращаешь. Заняв деньги, ты обязан их вернуть, они не твои — точно так же не твое и то, что досталось тебе из дома, оно принадлежит Богу.
Если мы не отдаем своей собственности монастырю, значит, наш образ мыслей мирской и плотский. Особенно это касается монахини. Если бы она не ушла в монастырь, а вышла замуж, то потребовала бы у родителей полагающееся ей приданое. И ей было бы стыдно получить мало. Значит, если монахиня не отдает своего имущества, это показывает, что она вступает в монастырь и посвящает себя Богу неискренне. Если же отдает, пусть остерегается похвальбы. Пусть помнит, что человек подвергается опасности не только слева, но и справа.
Заканчивая главу, святой вновь останавливается на теме равенства и неравенства.
Итак, все проводите жизнь в единодушии и согласии, и один в лице другого почитайте Бога, храмами Которого вы стали. (1.8)
Единодушие и согласие достигаются только через неравенство. Лишь таким образом может устоять монастырь. Одному я дам пощечину, другого приласкаю. Тебе скажу «да», а другому — «нет». Тебе дам хорошую одежду, а другому — власяницу. Тебе улыбнусь, а другого «забуду». Тебя накормлю, а другого оставлю голодным. Почему? Потому что этого требует духовная справедливость, это позволяет монаху стать духовной личностью. Так сохраняется истинное единодушие и согласие. В противном случае берет верх логика и мирской образ мыслей, которые не приводят ни к чему, кроме разделения. Доказательство? — Вся жизнь в миру. Повсюду законы: Семейный кодекс, Гражданский кодекс с нормами наследственного права. А результат? Весь мир разделен, обособлен, заключен в унылых стенах одиночества, разобщенности и несчастья. Поэтому блаженный Августин упраздняет всякое человеческое законодательство, все изобретения человеческого разума и предписывает прямо противоположное.
Счастлив тот, кого бьют по одной щеке, а он подставляет и другую, тот, у кого крадут верхнюю одежду и вместе с ней забирают рубашку, оставляя нагим. Как этого достичь? Надо, говорит святой, чтобы вы один в другом почитали Бога. Если бы к тебе пришел Бог, разве ты не исполнился бы решимости отдать Ему все? «Боже мой, — сказал бы ты, — и жизнь мою я отдаю Тебе, и сердце, и все». Так, по крайней мере, мы можем сказать, но «утверждение словесе» проявляется в нашей повседневной жизни. Отдаешь ты брату все, что у тебя есть? Почитаешь в лице ближнего Бога? Тогда ты говоришь правду, а не рассказываешь сказки. Когда же ты, как обычный человек, отстаиваешь свои права и требуешь равенства, это означает, что ты хочешь быть сам себе хозяином. Но ты — жилище Божие, потому тебе и нужно мыслить так, как учат святые отцы.
Будьте усердны к молитвесовершаемой в определенные часы и в определенное время. (2.1)
Вашей целью, вашим оружием пусть будет молитва. Вы можете достичь единодушия, если будете усердны к общей молитве, совершаемой в определенные часы. Личная молитва не заменяет общего богослужения, она его продолжает.
В храме никто пусть не делает ничего неподобающего ему и несообразного с самим его названием. (2.2)
Храм — это место, где обитает Сам Бог. Следовательно, монах не должен изменять назначения храма: делать его местом отдыха, развлечения, разговоров, решения своих проблем. Он идет туда, чтобы встретить живущего там Бога и достичь обожения. Цель его прихода в храм даже не молитва сама по себе. Молитва — это средство общения. До пришествия Христова люди представляли себе храм как жилище не только богов, но и тех, кто обоготворен. Многие цари и мудрецы провозглашались богами, и в их честь в языческих храмах воздвигали статуи, желая показать, что храм оправдывает свое предназначение. В Ветхом Завете скиния, а позднее храм Соломонов были местом, где жили сыны израилевы. Несколько помещений на территории храма отводилось для священников и дев. Это показывает, что храм — дом Церкви. С одной стороны, я в нем ищу встречи с Богом, с другой — сам стремлюсь стать богом, хочу почувствовать, что здесь мой дом. Куда бы мы ни ходили, мы возвращаемся к себе домой. Итак, помни, что храм составляет все твое бытие, всю сущность, в нем твоя личность обретает целостность. Здесь ты царствуешь во веки веков.
