Уроки покаяния по библейским сказаниям - Епископ (Нечаев) Виссарион (версия книг .txt) 📗

Все эти черты образа Божия потускнели под слоем духовной скверны: грех окалял богоподобную душу. И не узнаешь души в скотоподобном, преданном плотоугодию, миролюбию, заблуждениям и т. п. существе. Каждому грешнику свойственно пред Господом исповедовать себя нечистым по телу и душе и просить у Него благодати слез для смытия этой нечистоты.

Под одеждою здесь, как и в предшествующем стихе под ризою, разумеется плоть — одежда души.

Плоть первозданного человека была недоступна повреждению. Питаясь плодами древа жизни, она цвела здоровьем, свежестью, не знала утомления, не страдала ни от холода, ни от зноя.

Вкушением запрещенного плода Адам внес в свое тело семя повреждения. Его тело стало походить на разодранную одежду, сквозь которую видна нагота. Плоть утратила свое совершенство с утратой совершенства души. Плоть стала отражать, как бы в зеркале, состояние падшей души. Сквозь тело, как через щели разодранной одежды, стала виднеться нагота души, нравственная бедность ее.

С утратой непорочности душа осталась без благодати Божией и вместо того, чтобы господствовать над телом, подчинилась его влиянию: она стала чувствительна к болезням тела, к неблагоприятным на него действиям стихий, стала пренебрегать духовными своими потребностями, — и главной из них — общением с Богом.

И эту-то духовную наготу, или обнищание, исповедует вслед за Адамом грешник, когда говорит: раздрах одежду мою первую и лежу наг.

Тело прародителей по падении сохранило свою природу; но повреждение, вошедшее в него, было так велико, что не легко было узнать в нем дело рук Божиих.

В поврежденном состоянии оно явилось неблагообразной одеждой души, сотканной коварством диавола. Коварство его в этом случае состояло в том, что он не сам непосредственно, а руками наших прародителей соткал эту одежду.

И стыдно стало им, что они сделались жертвой его коварства. В них заговорило чувство чести, поруганной змием; им обидно стало, как это они так оплошали, что поверили обещаниям змия, дались ему в обман.

Им стыдно стало и себя, потому что при взгляде на наготу друг друга в них легко воспламенялись беспорядочные чувственные влечения.

Им еще стыдно было того жалкого состояния, в котором ум их перестал господствовать над чувственностью и уступил перевес животным влечениям. Чувство стыда горькое, но вместе спасительное!

Они недовольны были собой, уразумели свою вину и готовы были раскаяться в ней пред Богом. Признание вины есть начало раскаяния. Подражая прародителям, и каждый из нас пусть выражает пред Господом свое раскаяние словами: проклинаю коварство змия, обнажившего меня от первозданной правоты, и стыжусь моей вины.

Жалко было положение наших прародителей, стыдом греха приведенных к изобретению непрочного, из смоковных листьев, препоясания своих чресл.

Не менее жалко положение каждого грешника, стыд своей вины пред Богом, пред своей совестью и ближними старающегося прикрыть благовидными оправданиями; эти оправдания ничем не лучше неблагонадежного смоковничного препоясания: они только отягчают вину грешника, служа обличением самовластных страстей, только обнаруживают глубину падения, в которую он низринут самовластием страстей.

Они забрали над ним такую власть, что препятствуют ему беспощадно осудить себя и повергнуться в пучину милости Божией, готовой только для признающих себя безответными грешников.

Чувствую, Господи, вину мою пред Тобой, но вместе и то, что во мне недостает настолько самоотвержения, чтобы признать себя вполне безответным. Я не победил в себе склонности к самооправданию. Даруй мне силу одержать над собой эту победу.

Господь сжалился над нашими прародителями, устроившими себе по чувству стыда непрочное одеяние из древесных листьев, и Сам устроил для них более прочную одежду из кожи зверя, давая им разуметь, что и в нравственном отношении они не могут обойтись без Его всепокрывающей благодати, что напрасны их усилия прикрыть свою вину каким бы ни было самооправданием.

Подобное божественное вразумление, располагающее к смирению, должен прилагать к себе и каждый грешник. Ему свойственно исповедать пред Господом: грехи, обнажившие меня в лице Адама от первой боготканной одежды, первой чистоты и невинности по душе и по телу, открыли меня Твоему праведному гневу, сделали меня беззащитным пред Тобою.

И для меня теперь, как для Адама, понадобились кожаные ризы, устроенные одним Тобою. Не на свою самодельную правду я надеюсь, а единственно на правду Единородного Сына Твоего, стяжавшего для всех оправдание Своей честной кровью.

Вот та кожаная, прочная и благонадежная риза, которая нужна мне в моем положении.  [2]

Заповедь Адаму дана одна; но в преслушании ее нашими прародителями заключаются многие частные грехи. Она дана для испытания их послушания воле Божией и для укрепления их в добре посредством этого послушания.

Не выдержав этого испытания, они показали непростительную гордость, потому что увлеклись обещанием диавола: будете яко бози; показали неверие, потому что не поверили угрозе Божией за нарушение заповеди: смертию умрете; перешли на сторону врага Божия диавола, потому что поверили дерзкой клевете его, будто Бог по зависти или недоброжелательству запретил им вкушать от плодов древа познания добра и зла; явили величайшую неблагодарность к Богу, забыв Его чрезвычайные милости к ним и щедроты.

Во всех этих отношениях они поступили тем преступнее и непростительнее, чем легче было исполнить данную им заповедь, чем легче было им обойтись без запрещенного для них плода при обилии, сладости и питательности предоставленных им для употребления плодов от прочих дерев райских.

Посему достойно изгнан был из Едема Адам, хотя не сохранил одну только заповедь: наказание определено ему соразмерно с преступлением. Аз же что постражду — что должен буду претерпеть, — отметая всегда животворная Твоя словеса?

Если Адаму нельзя было безнаказанно преступить одну заповедь; не паче ли я достоин наказания, отвергая многие Твои повеления, поистине животворные, потому что за соблюдение их обещан живот вечный? (см.: Мф. 19, 17). Моя вина тяжелее Адамовой: он однажды явил непослушание Богу и потом всю жизнь провел в раскаянии; я же всегда отметаю Божии заповеди.

Легко было удержаться от греха Адаму; но не легче ли это мне ввиду горьких последствий преступления Адамова? Адам хотя предупрежден был о том, какие последствия произойдут от его греха, не знал их, пока на деле не испытал. Я и всякий другой знаем их, однако ж бесстрашно продолжаем грешить. Адам имел от Бога одно предостережение от греха. Мне же даны бесчисленные предостережения — в законе Моисеевом, в книгах пророческих, паче же всего в евангельском и апостольском учении.

Для моего вразумления и наставления Сам Сын Божий сходил с неба на землю и сказал мне всю волю Божию. Мне открыты обильные благодатные средства к успешной борьбе с греховными искушениями и к преуспеванию в благочестии и добродетели. Я всем пренебрег и потому должен подвергнуться более строгому взысканию от Господа, чем какому подвергся Адам.