Жития новомучеников и исповедников российских ХХ века - Коллектив авторов (книги онлайн читать бесплатно .txt) 📗
В начале 1924 года власти предложили отцу Илье оставить храм или уйти с работы в Третьяковской галерее. Священник пришел домой расстроенный, а его жена перекрестилась и с облегчением сказала: «Слава Богу, Илюша! Наконец‑то ты не будешь раздваиваться, а станешь настоящим батюшкой!» С этого времени священника записали в лишенцы, лишив каких бы то ни было гражданских прав. В соответствии с этим отобрали в доме часть комнат, а оставшиеся две обложили громадным налогом. Но на помощь пришли прихожане, которые всячески стремились облегчить жизнь семьи. Одна из них вспоминала об этом периоде своей жизни и о семье священника: «Батюшка служил тогда в храме в Толмачевском переулке. Приход был маленький, доходов — никаких, и немалой семье батюшки жилось трудно. Все мы старались облегчить им жизнь, но средств у нас в то трудное время было мало.
В Толмаческом храме службы были ежедневно. Утром — литургия, вечером — всенощная, которая затягивалась до девяти часов, так как батюшка сам канонаршил стихиры, а после службы нередко толковал нам тексты из Священного Писания, разъяснял, приучал нас понимать и любить богослужение или читал творения святых отцов.
Дорогой нам Толмачевский храм, сиявший мрамором и чистотой, озаренный мерцанием лампад, был до того холодный, что к концу службы ноги примерзали к полу и еле двигались. Счастливое, незабываемое время! Матушка была неленостной помощницей батюшки. Она ежедневно утром и вечером была в храме. Получив музыкальное образование и обладая хорошими музыкальными способностями, матушка и читала, и пела, и регентовала. Часто, перекрестившись, она произносила с благоговением:«Слава Богу за всё!«Все беды, все испытания она принимала, как из рук Божиих, с верой и покорностью воле Божией».
Храм святителя Николая в Толмачах закрыли сразу же после главного храмового праздника — Дня Святого Духа — 24 июня 1929 года. Сын отца Ильи Серафим так рассказал об этом событии: «Это не произошло внезапно. На Пасхе пришли какие‑то люди из Третьяковской галереи и сказали, что общее собрание сотрудников галереи постановило потребовать закрытия НиколоТолмачевской церкви и передать это здание галерее для расширения экспозиции. Пришедшие, вполне интеллигентного вида люди, благожелательно советовали сразу же согласиться с решением собрания и не протестовать, не заниматься бесполезными хлопотами. Они давали понять, что храм ожидает неплохая участь, ведь он попадает в культурные руки.
Среди сотрудников галереи, живших по соседству, было немало давних прихожан нашего храма, которые, плача, признавались священнику, что, по немощи человеческой, по боязни, они тоже голосовали»за».
Услыхав тягостное, но неудивительное по тем временам сообщение, отец Илья и приходской совет решили сделать все от них зависящее, чтобы отстоять храм, а там — да будет воля Божия! Было подано заявление в Моссовет, потом апелляция в Президиум ВЦИКа. Каждый день усиленно молились о сохранении дорогой святыни. Приглашенный фотограф запечатлел на память вид главного иконостаса, приделов, росписи, сфотографировал и священника, произносящего поучение. Заснял группу прихожан во главе с ним у северной стены главного храма и вид на колокольню. Господь решил по–своему, и хлопоты не увенчались успехом — везде было отказано.
Однажды, когда отец Илья вернулся из храма от литургии, в дверь постучали. Вошедший сказал, что он просит священника открыть храм и достать опись имущества, так как пришла комиссия принимать храм. Священник перекрестился, послал меня к матушке Любови за ключами, взял большие конторские книги, где были записаны иконы, облачения, утварь, книги и лампады, принадлежащие храму, и пошел на паперть. На ступенях, ведущих к храму, стояли незнакомые люди, вошедшие вместе с нами в отпертые матушкой Любовью двери. Не все из них сняли кепки.
Отец Илья после этого неделю лежал с сердечным приступом; новый владелец, люди, обязанные по долгу службы ценить и хранить красоту, быстро расправились с приобретением. Опустошили внутренность, сняли не только кресты, но и купола, и даже барабаны, разбили на куски певучие колокола, а потом разобрали до основания дивную, стройную колокольню. И вместо всяческой красоты остался на этом месте безобразный, лишенный жизни обрубок».
Оправившись после болезни, отец Илья стал служить в храме святителя Григория Неокесарийского на Полянке, куда перешли и его духовные дети. В этих обстоятельствах отцу Илье пришлось встретить 20–летие своего служения Церкви. Духовные дети собрались в доме у священника, и был зачитан благодарственный адрес, ими составленный, в котором, в частности, говорилось: «Сегодня исполнилось 20 лет со дня принятия Вами, дорогой батюшка, благодати священства, наполнившей Вас своими дарами, которые Вы свято храните в своей пастырской деятельности.
Сегодня в тесном кружке духовных детей, живущих под Вашим руководством, нам хочется сказать только об одном наиболее важном: руководстве и воспитании нас, Ваших больших возрастом, но малых духовным разумом детей, в духе Христовом. К каждому и в каждом случае Вы подходите особенно. Как апос–тол Павел говорил о себе, что он всем бых вся (1 Кор. 9, 22), так же можно сказать и про Вас. Кто бы ни пришел к Вам, с чем бы ни пришел, каждый находит отклик на всякую свою заботу или печаль. Иному нужна строгость, иному утешение, и каждому Вы даете именно то, что нужно ему.
Где, в каком храме можно видеть, чтобы священник, не жалея себя, исповедовал с утра до полудня и вечером до поздней ночи, как Вы?
Всех нас Вы знаете почти как самого себя. По лицу, по одному только выражению, даже только по тому, кто как подходит под благословение, Вы узнаете, в каком кто находится состоянии, и соответственно тому и сами отвечаете, как нужно, на это, как мы того заслуживаем. Вы не только заботитесь о нас, как родной отец. Там, где Вы не можете помочь делом, там помогает Ваша молитва. И невольно со всеми огорчениями и горестями мы прибегаем к Вам, потому что у Вас всегда находим участие, а главное — молитвенную помощь. Как часто бывало, что, когда Вы особенно пожалеете и помолитесь, — приходило облегчение, отходила неприятность, проходило нездоровье.
Даже вне храма, вне Вашего дома, на службе, в общении с миром — везде за нами следуют Ваши молитвы и невидимой броней одевают нас.
Много говорили Вы и говорите нам о любви к Богу и людям, но не только словами Вы учите нас, но и самым своим примером. Может быть, первое время в Толмачах многим из нас непонятны были слова о любви к ближним и мало говорили душе. Теперь же, когда мы узнали Вашу любовь, совсем иначе звучат те же слова. С Божией помощью и Вашими молитвами мы, бывшие некогда чужими, стали теперь близкими и родными между собой людьми».
На следующий день отец Илья остановил одну из своих духовных дочерей, которая была составительницей текста, и сказал ей: «Знаешь, этот адрес потряс меня до глубины души. Ведь здесь сказано всё, больше уже нечего говорить, всей моей деятельности здесь подведен итог, теперь осталось только написать надгробную эпитафию».
Спустя год после этого отец Илья был арестован. Случилось это так. Некоторые из духовных детей священника работали в институте методов внешкольной работы. 23 сентября 1930 года в этом институте было проведено собрание, посвященное докладу о вредительстве в рабочем снабжении. После доклада была принята резолюция с требованием смертной казни для политических врагов. От сотрудников института потребовали, чтобы все проголосовали. Верующие женщины воздержались от голосования. Одна из них, Мария Ивановна Михайлова, заявила, что общее собрание не суд, что она против того, чтобы судить кого‑либо, против смертной казни и вообще против насилия и суровых мер. Администрация института приняла решение об исключении ее из института. Однако нашлись верующие и не верующие, но сочувствующие ей люди, и они стали хлопотать перед властями о восстановлении справедливости, доказывая, что увольнение было незаконным. Тогда ОГПУ решило арестовать женщин и вместе с ними арестовать их духовного отца протоиерея Илью, а также наказать некоторых, помогавших им хлопотать, уволив их с работы.
