Дневники св. Николая Японского. Том ΙII - Святитель Японский (Касаткин) Николай (Иван) Дмитриевич
18/30 марта 1898. Среда.
Матфей Нива — усердно служивший когда–то катихизатором, потом сбившийся с пути, много, кажется, благодаря своей невозможно ссорливой жене, почему и бросивший ее, хотя от нее имеет сына, и женившийся по–язычески на другой, которая, впрочем, ныне уже христианка — пишет экстатически религиозное и покаянное письмо. Догадываются секретари, что собирается проситься опять на церковную службу. Но это нельзя. Впрочем, быть может, и не притворное благочестие.
Яков Ивата, из Фукурои, пишет доброе письмо: были крещения, есть и новые слушатели. Дай Бог!
Но Акилу Ивата, катихизатора в Иокохаме, сам Павел Сато находит ни к чему не годным, о чем сегодня и говорил: никогда ни малейшего успеха.
19/31 марта 1898. Четверг.
Кандидат богословия Емильян Хигуци сколько ни готовит к печати свои лекции по толкованию Посланий к Коринфинам и к Галатам, не годятся для печати. Павел Накаи сегодня, как о. Савабе прежде, отозвался, что слог невозможный для печати, в иероглифах множество погрешностей; господин Емильян только что принес лекции после исправления их каким–то «бунсёока», по шесть сен за лист. Вернул я сегодня лекции Емильяна, сказав, что при всем моем сильном желании напечатать книгу, написанную настоящим японским языком, не переводным, не могу иметь сего утешения в его лекциях. Рассердился Емильян, не взял даже денег за исправление текста и переписку, — а что будешь делать? Зачем так беспечен и нерадив насчет своего детища?
20 марта/1 апреля 1898. Пятница.
О. Феодор Мидзуно из Коофу извещает кратко насчет просящихся к нам католиков, что совсем не так, как мы было подумали, — просятся искренно, и дело будто бы с их стороны вполне правое. Подробности расскажет по возвращении, а вернется, по его известию, завтра. — Но тогда — кого же послать для катихизации католиков?
21 марта/2 апреля 1898. Суббота.
О. Феодор Мидзуно вернулся и рассказал: дело, однако, не совсем приятное. Один из старых католических христиан рассорился — Бог весь когда — с своим катихизатором, укоряя его в блуде, лености и прочем (мало ль что в таком случае можно насказать!); другой, плотник, рассорился с патером из–за того, что он, обещав сначала сему плотнику постройку костела в Коофу, сошелся потом с другим подрядчиком, которого рекомендовали катихизатор и его отец, главное же — какой–то богач–христианин ихний в селении близ Коофу. За сими двумя последовали все наученные (будто бы) именно ими (не катихизатором) христианству и крещенные — домов восемь, и столько же расположенных к слушанию христианства. Все они собирались трактовать с о. Мидзуно, — наговорили кучу обвинений на своего священника и епископа, которые, конечно, не без причины бранили их, махнув на них рукой, — мол, «ступайте, куда хотите, — нам вы не нужны»! Чтобы так сказали патеры и бискуп, нужно быть слишком плохими христианами. Таковы, должно быть, и есть звавшие нас. Но и как не отозваться на зов. Человек восемьдесят собиралось; не может быть, чтобы между ними не было и хороших людей.
22 марта/3 апреля 1898. Вторник.
Сегодня утром тридцать четыре человека крещено, и больше семидесяти было исповедников, так что приобщились Святых тайн больше ста человек, и Церковь, несмотря на дождь, рубивший все утро, была почти полна христианами. Оживление это нужно в значительной степени приписать действию новоприезжих миссионеров — отцов архимандрита Сергия и Андроника: посещают христиан, убеждают ходить в Церковь, воспитываться Святыми таинствами, возрастать в вере и христианских делах, — христиане и отзываются на пастырский зов. Помоги, Господи, и вперед так, и прогрессивно так!
Священник в Оосака, о. Сергий Судзуки, спрашивает, может ли он преподать Святые таинства покаяния и причащения русским — семейству нашего консула в Кобе, господина Васильева: жена его осведомилась, «может ли говеть и приобщаться в Оосака»? Отвечено, что, конечно, нет никаких препятствий к тому и даны некоторые наставления, как обращаться с русскими христианами.
23 марта/4 апреля 1898. Понедельник.
С двух часов было заседание в моей гостиной всех тоокейских священников; отцы архимандрит Сергий и Андроник также участвовали. Предложено было рассудить: как поступить с прошением католиков в Коофу? Все единогласно решили, что оставить без внимания его нельзя, — послать для научения их православию и принятия потом достойных в лоно Церкви нужно. Но кого послать? Долго об этом рассуждали и остановились на Иоанне Судзуки, что ныне проповедником в Оцу.
Если о. Тит Комацу не представит каких–либо невозможных препятствий к изъятию его оттуда на время, то он и отправится; на место же его в Оцу пойдет Николай Гундзи, один из катихизаторов в Коодзимаци, родом из Сакура, близ Оцу.
24 марта/5 апреля 1898. Вторник.
Илья Накагава из Иннай пишет, что, в ожидании прибытия о. Павла Кагета, отправился в Масудамаци повидать Сато Циёмацу, письмо которого в Миссию препровождено было к нему; нашел Сато очень хорошим человеком, тридцати двух лет, местным чиновником, живущим с матерью и женой в своем весьма приличном доме, ибо родом тамошний же. Сато — глубоко религиозного расположения, но потерял веру в буддизм и потому стал искать христианства; очень обрадовался прибытию Ильи Накагава; собрал слушать его чиновников, врачей, купцов — человек сорок; Илья сказал им две проповеди; просили еще, по крайней мере, неделю побыть у них, но Илья не мог, ибо ждал со дня на день священника в Иннай (семь ри от Масуда). Пишет ныне Илья, вернувшись в Иннай, что по прибытии о. Павла и крещении подготовленных в Иннай, отправится к себе домой, в Каннари, и к Вербному воскресенью хочет быть там. Но сейчас же отвечено ему, чтобы оставался там, как для укрепления в вере тех, которые крестятся в Иннай, так и для основания Церкви в Масуда. Если и в Масуда до Собора крещены будут несколько человек, то на Соборе непременно будет назначен катихизатор для сих двух мест; он же, Илья, будет иметь похвалу пред Богом и людьми основателя Церкви в них. Иначе, то есть если в Иннай только будут несколько крещенных, едва ли можно надеяться на назначение катихизатора для сего места, по малочисленности катихизаторов; и светильник в Иннае, едва зажженный, может погаснуть. — На дорогу в Масуда и прожитие там послано в экстренную помощь семь ен.
25 марта/6 апреля 1898. Среда.
Праздник Благовещения.
Дождливый день и сегодня был, как вчера, потому в Церковь к богослужению как на всенощную вчера, так и на Литургию сегодня пришло совсем мало христиан.
После полдня была Елена Сакай, вдова о. Иоанна Сакай, прибывшая из Хакодате; говорила о Хакодатской Церкви, что «она не в упадке; все там идет обычным порядком и по Церкви, и по школе, которая, впрочем, очень мала. О. Петра христиане терпят; мирно теперь все относятся к нему и в Церковь ходят; катихизатор Александр Хосокава трудится и по проповеди, и в школе». Все эти речи в разряд идут с тем, что недавно говорил Евграф Кураока: «Церковь в таком упадке, что уж больше упасть нельзя: к богослужению никто не приходит, о. Петра христиане до того ненавидят, что хотят бежать от него в иноверия». Кто прав? Разумеется, больше права Елена. Но во всяком случае в Хакодате до Собора побыть нужно, чтобы решить на месте, может ли там быть священником о. Петр Ямагаке или нет?
26 марта/7 апреля 1898. Четверг.
Вчера ночью получена телеграмма от о. Тита Комацу: «Судзуки–о аге–масу». Поэтому сегодня написаны письма к Иоанну Судзуки и христианам в Ооцу, первому, чтобы отправлялся в Коофу, согласно избранию его здесь общим советом; вторым, чтобы не удерживали его; на замену его–де прибудет Николай Гундзи, письма — престранные и убедительные; в письме к Судзуки вложено марок на пятнадцать сен, чтобы, по решении там дела, поспешил ответить телеграммою.
