Дневники св. Николая Японского. Том ΙII - Святитель Японский (Касаткин) Николай (Иван) Дмитриевич
23 августа/4 сентября 1897. Суббота.
Было начало уроков во всех наших школах.
Я читал накопившиеся письма с утра до полдня с Давидом Фудзисава. Раз должен был приостановиться минут на двадцать, чтобы утишить «волнение чувств»: столько просьб о деньгах, что невозможно вынести! Конечно, и они, катихизаторы, не виноваты, — все народ бедный и бесталанный, — от местных христиан не могут добыть — таланта и усердия нет на то, но Миссия в настоящее время похожа на мать с изгрызенными сосцами.
Ученики Катихизаторской школы (пять: старых три и новых два) и Певческой (два: старый один, новый один) ходили на свои классы в Семинарию: аудитория там для них есть, учителям же удобнее. Таким образом в большом каменном доме отныне будут производиться только общие классы пения, в двух классных больших комнатах, внизу и вверху; будут также учиться пению здесь живущие ученики Катихизаторской и Певческой школ.
Учителя Семинарии — академисты и другие — положили для себя правилом — отныне ходить на лекции в хакама; но за то и ученики тоже непременно должны быть одетыми в хакама. Хорошо, если соблюдется это.
Сегодня за всенощной опять начали петь полные хоры, и народу было много, но увы! народ–то этот почти исключительно наши ученики и ученицы.
24 августа/5 сентября 1897. Воскресенье.
Обычное богослужение, с тою особенностью, что иподиаконы при облачении меня за отсутствием главного из них, Андрея Имада, заболевшего, перепутали большой омофор до того, что я принужден был потребовать малый и в него облачился.
Был с визитом у барона Розена: ропщет — и справедливо — на доселешнюю дипломатию, озлившую японцев против России; был потом в Протестантской Англиканской Миссии выразить соболезнование о смерти бишопа Bikersteth’a, в ответ на известие о сем Archdeacon’a Шау.
На вечерние и утренние молитвы с учениками Катихизаторской и Певческой школ попросился ходить вместо меня о. Феодор Мидзуно, живущий теперь бок о бок со мной (получивший сие помещение с обязанностию принимать в своей комнате японских гостей в то время, когда мне некогда). Сей вечер мы были с ним на молитве.
25 августа/6 сентября 1897. Понедельник.
Дождь рубит все эти дни беспрерывный; по японским законам, знать, так надо; ну и пусть. У нас и при этом все ладно.
Справляю корреспонденцию в Россию: жалуюсь, что денег не шлют, да прошу, чтобы слали золотом.
О. Павел Косуги, научившись служению, отправился сегодня на место службы, в Токусима, на Сикоку.
26 августа/7 сентября 1897. Вторник.
Трудовой день по корреспонденции. Были с визитом вновь прибывшие на службу в Посольстве: первый секретарь Станислав Альфонсович Поклевский–Козелл, поляк и католик, но по разговору и приемам славный русский человек, Михаил Алексеевич Андреев — младший секретарь, очень симпатичный молодой человек, и «Vladimir Fomenko», — как значится на карточке, — учитель русского языка, ангажированный японским Правительством чрез посредство своего Посольства и наше Министерство иностранных дел в Петербурге, получивший образование в Одесском университете, родом из Полтавы, — по–видимому, тоже очень хороший человек.
27 августа/8 сентября 1897. Среда.
О. Игнатий Като, обучившись священнослужению, отправился на место своего служения, в Немуро и сопредельные Церкви.
Целый день, без малейшего перерыва, дождь; а теперь еще, в десятом часу вечера, гром и молния. — Я закончил корреспонденцию в Санкт–Петербург с просьбой высылать содержание золотом, также своевременно, и прочее.
28 августа/9 сентября 1897. Четверг.
Ночью была большая буря; наибольшая сила ее была утром, в пятом часу. Года три уже не было такой разрушительной бури. Несчастий множество: заборы разрушены, слабые дома повалены, некоторые фабричные трубы упали, несколько человек убито, немало ранено; особенно много несчастий на рейде в Иокохаме.
У нас в Женской школе забор упал, виноградный обширный навес тоже, в Семинарии железная крыша с кирпичного лампового дома снесена, несколько черепиц с крыши снесено и открылась течь: в Соборе в окна с юга налито много дождя; купол тоже дал течь.
Думал я на сих днях съездить в Кёото и Оосака с плотником Василием, чтобы сообразить насчет предположенной постройки небольших храмов в сих Церквах. Но так как денег на постройку нет, то нечего и ездить. Отдумал.
О. Сергий Глебов сегодня оставил Миссию и переехал в город, куда–то на Кудан–зака. Баба с колес, колесам легче!
С шести часов вечера была всенощная. Пели причетники. В Церкви было человек десять. Учащиеся занимались уроками.
29 августа/10 сентября 1897. Пятница.
Усекновение главы Святого Иоанна Предтечи.
К Литургии в шесть часов пришли все школы; но пели причетники под управлением Львовского, и пели так, что хоть бы в Крестовой Церкви Петербургского митрополита.
Потом мы с Накаем начали наши занятия по исправлению перевода; с послания Святого Апостола Иакова начато. Часы занятий те же: с половины восьмого до двенадцати и вечером с шести до девяти.
Церковь сегодня двух катихизаторов лишилась: Иоанна Ивай, катихизатор в Сакари, только что женившийся, помер, — вероятно, от какке, которою и прежде страдал; подробностей еще не известно, извещено телеграммой; Иосиф Ициномия, бывший в Хиросима, в помощь полупараличному Луке Кадзима, сбежал; получил двухмесячное содержание и дал тягу; этого не жаль, — совсем бесполезный человек. Извещает о. Мукояма, что он в Токио, прилагает и адрес, по которому его искать, — очень нужно! Одним дармоедом меньше!
30 августа/11 сентября 1897. Суббота.
Обычный занятый день: перевод, потом толки с рабочими по ремонтам после урагана.
Из Церквей письма малоинтересные. Несколько интересно только письмо о. Иова Мидзуяма о катихизаторе Савве Сакурада. Послан нынешним Собором в Иокояма и Янаици, где у нас уже много лет не было катихизатора; христиане там ослабели, а протестанты усилились. Только что прибывшему на место Савве случилось быть на протестантской проповеди, которую держали заодно два протестантских катихизатора; про Савву они думали, что это один из новых язычников, пришедший посещать их. Но во время проповеди Савва не выдержал и возразил; завязался спор, и он разбил протестантских проповедников на всех пунктах. Результатом было, что наши христиане очень ободрились, а о. Иов отложил свое намерение перевести Савву в другое место, где — он думал — катихизатор более нужен, — Хорошо, если Савва выдержит себя. Он нынешнего выпуска из Катихизаторской школы; состоит в списке последним, и у его имени написано «назначен (в проповедники) на год для опыта», ибо болен и дурен поведением, то есть сварлив и любит вино.
Был секретарь Пекинского Посольства Соловьев, вояжирующий здесь, — в шляпе красив, без шляпы лыс; в разговоре часто генеральское «что?», на которое приходится повторять прежде сказанное.
31 августа/12 сентября 1897. Воскресенье.
Пред Обедней крещены шестнадцать детей из сиротского приюта Даниила Тадаки, начиная с грудных младенцев до четырнадцатилетней девочки. Умилительно было видеть их группу за Литургией и у Святой Чаши в белых платьях, с крестами на груди, истово крестящихся и молящихся по–детски. Потом они были у меня, обедали, обласканы и отпущены с наказом всегда по праздникам быть в Церкви; обещаны для того дорожные сюда и обратно, по четыре сен, по городской чугунке и обед здесь.
1/13 сентября 1897. Понедельник.
Из Оою некий христианин пишет: «Россия — мужское начало, Япония — женское; так эти два государства должны составить одно, как муж и жена составляют одну плоть; эту теорию–де я представлял всем министрам, а также посылал в большие газеты — популяризировать ее; но последние не делают сего, — так, мол, посодействуйте, чтобы сделали». Таково произрастание китайской философии на японско–земледельческой почве!
