Дневники св. Николая Японского. Том ΙI - Святитель Японский (Касаткин) Николай (Иван) Дмитриевич (книги бесплатно без онлайн .TXT) 📗
5/17 июня 1892. Пятница.
Вакаяма.
В шесть часов утра мы с о. Оно выехали из Оосака и в четыре вечера были в Вакаяма; отличная погода способствовала скорому переходу 18 ри. Катихизатор Фома Танака и несколько христиан встретили на берегу Кинокава, за 1 1/2 ри от города; в церковном доме ждало еще больше братий и сестер. Отслужена лития и сказано приветствие, после чего по метрике исследована Церковь. Крещеных всего: 235, но из них только 76 ныне бывают в Церкви; прочие число разошлось по следующим статьям: переселилось в другие места 53, умерло 42, в католики совращено 35, в протестантство двое, в буддизм вернулось двое, охладело 14, неизвестно где находятся 11. Из 76 оставшихся христиан к богослужению собираются в субботу 17–25, в воскресенье 11–15; поют человек семь, но ужасно спешат; поют, впрочем, недурно; Фома читает также спешно; замечено, чтобы то и другое было исправлено. Сицудзи два: Иоанн Каваци и Матфей Киносита. В месяц собирается денег с христиан 1 ена 25 сен. Здесь куплена церковная земля — 50 цубо (за 47 1/2 ен) — и на ней построен церковный дом (за 222 ены 23 сен); — всего за 269 ен 73 сен, из каковых 100 ен — пожертвование мною в 1882 году. Дом построен пять лет тому назад (Мейдзи 20 года). Церковный дом снабжен из Миссии священническими облачением и стихарем и всею утварью для совершения литургий.
У катихизатора ныне проповедь в городе в трех местах и десять надежных слушателей, кроме того, каждое воскресенье вечером бывает для проповеди в Кимиитера, 1 1/2 ри от Вакаяма, где четыре дома христиан и несколько новых слушателей.
Было заведено здесь ежемесячное женское собрание, но прекратилось, ибо очень мало собиралось на него; ныне еженедельно в среду женщины собираются и сами делают для себя «кооги», — говорит им катихизатор; но приходит не более восьми христианок. Христиане также имели собрание по воскресеньям вечером, собирались четыре–пять; ныне не производится, ибо катихизатор по воскресеньям вечером бывает в Кимиитера.
Когда разбирали метрику, я до того устал от дороги и от этих беспрерывных: «охладел», «к католикам ушел», и до того грустно стало, что прекратил на время дело, — говорю: «Устал, — нужно чаю напиться»; подкрепившись и ободрившись, кончил разбор. Потом была вечерня, после — проповедь, немало направленная против католиков, в ободрение братии, до сих пор, по–видимому, гнетимой потерей части своих собратий. Затем беседа о необходимости завести прочные ежемесячные «фудзинно симбокквай» и «кейтей–но синваквай»; братья и сестры обещались посоветоваться и завтра дать решительное на то согласие.
По окончании церковного дела мы с о. Оно в исходе одиннадцатого часа приведены были для ночлега в гостиницу, ту же самую, где я останавливался десять лет тому назад; и ныне, в первом часу ночи, черчу сие в той комнате, где десять лет назад чертил также миссийские заметки.
6/18 июня 1892. Суббота.
Вакаяма.
В семь часов утра назначена была обедница и панихида; мы с о. Оно пришли до семи часов, но верующих больше чем до половины восьмого часа ни единой души не было, потом несколько пришло, и в восемь часов начали службу, а вчера еще там упрашивал их собраться помолиться вместе, и все бывшие обещались. Неудивительно, что волки расхищают это сонное стадо; а и как разбудишь его? Вчера ли я не истощался в поучениях с приезда до одиннадцати ночи! И вот результат! Грустно очень мне стало, и едва осилил я себя, чтобы по окончании богослужения сказать поучение. — Потом посетили девять домов христиан; есть и зажиточные, как Михей, красильщик; Исайя Итабаси — торговец иностранным товаром (один из первоначальных христиан), но больше — как видно — живущие изо дня в день, а Юра и совсем бедный (уходивший к католикам и вернувшийся). Еще христианских домов больше десятка есть, но их не посещали, ибо рубит безустанный дождь, да и нет нужды посещать — все одно и то же, и пользы для Церкви ни на волос.
В пять часов в церковном доме виделся и говорил с призванным для того отступником от православия Акилой Хираи, ушедшим к католикам, — но безнадежен, кажется, сей человек: гордыня сквозит и в наружности, и в каждом слове: «Я–де не как другие люди», «Я–де исследую», и тому подобное, — и это на ясном противоречии Папы Христу, как: Христос: «От Отца исходящаго», а Папа: «Нет, неправда, не от Отца только, а и от Сына», Христос: «Пийте от нея вси», Папа: «Нет, не вси, а только духовные».
С половины седьмого была всенощная, кончившаяся около восьми; с восьми двадцати началась проповедь для язычников; сначала говорил о. Оно о «Служении» — и довольно–таки путал понятия и тексты; я сказал начальную язычникам; продолжалось два часа; в одиннадцать часов с лишком проповедь была кончена, язычников было человек 70, должно быть; все время рубил дождь, вероятно, помешавший прийти большему числу; между прочим, на проповеди были два иностранца; американец Miller, учитель здешней гимназии, епископал, и Исак Думай (Dooman), американский епископальный миссионер, — пастор в Нара, посещающий и сию Церковь, за отсутствием Jyng’s, который заведывал ею; Dooman этот родом перс, — был сирийской секты, перешел к епископалам; был несколько раз в России, родина его в Персии, недалеко от Тифлиса; жена его тоже персиянка, и четверо детей у них; так–то у людей отовсюду есть миссионеры — из персов, из жидов — еще русских —(Шершевский — bishop, в Китае), из поляков (Wikoff); у нас только ниоткуда нет. Думай говорит, что у них больше сотни христиан в Нара, — здесь, в Вакаяма, катихизатор ихний, бывший с ним, сказал: «Тоже больше сотни, но много в отлучке, здесь налицо человек 40–50», (кажется, прихвастнул). Думай очень просил к себе в гости, в Нара; едва ли найдется время побыть.
7/19 июня 1892. Воскресенье.
Вакаяма.
Сегодня утром также пришлось мне час прождать, с семи до восьми, сбора детей и подростков, которым вчера вечером наказано было собраться, чтобы слушать окончание вечера начатого рассказа истории Иосифа, сына Иакова.
С девяти часов литургия, и отслужил ее о. Оно довольно исправно, на просфорах, привезенных из Оосака; певчие же — три девочки и две женщины — отлично пропели ее, за что получили от меня потом на конфеты. Проповедь сказана была на литургии «О таинстве Евхаристии», с указанием отступления от истинного учения о нем католиков (причащение под одним видом) и протестантов; так как литургия кончилась раньше одиннадцати часов, то христиане сели и ждали еще поучения, и сказано было им о необходимости воспитывать христианскую ревность — укорены были они за холодность и спячку, явленные в эти же два дня моего здесь присутствия (заставляют по часам ждать себя к Богослужению, мало приходят в Церковь); в Церкви и сегодня было очень мало — человек не больше двадцати с детьми, даже сицудзи Иоанн Каваци не был; действительно, непробудна спящая Церковь — и будет ли из нее прок когда–либо, Бог весть!
После полудня посещены остальные христианские дома — пять (в другие просили не быть, ибо по одному христианину в доме); дом Тимофея Саеки, только что отставленного от катихизаторства за неблагонадежность, — крайне беден и грязен; циновки могли бы быть чисты, но мать Тимофея держит их в самом грязном виде; отец — слабый старик; детей пятеро, если не больше; сынишка шестнадцати лет слугой в Кенчёо, и это, кажется, главный источник жизненных средств семьи; жаль бедных — а чем помочь? Помочь мог бы Тимофей усердной службой; другое катихизаторское семейство — Павла Кавагуци — тоже бедное; в доме — бабка Павла, больная семидесятилетняя старуха, сестра с ребенком, — муж полицейским в тюрьме состоит, — и этим содержится семья, в которой еще чей–то бедный ребенок воспитывается; но на стене в раме под стеклом — фотографии героев: Вашингтона, Наполеона и прочие — это помышления Павла Кавагуци, вместо того, чтобы думать о своей службе — вечно носящегося мыслью в пустоте, оттого и катихизатор скую свою службу оставленную пустою и бесполезною.
