Дневники св. Николая Японского. Том ΙI - Святитель Японский (Касаткин) Николай (Иван) Дмитриевич (книги бесплатно без онлайн .TXT) 📗
Молодые наши катихизаторы как–то не являются достодолжно авторитетными по своей должности. Пусть они сохраняют скромность, приличную молодым людям, но учение преподавать должны с властью, ибо это не их учение — они только эхо — ученики вечного Бога, пред которыми нет стариков, а все юны и беспомощны. Нехорошо, если катихизатор искусственно дуется, как я видел одного протестантского — смотрит куда–то в сторону, вопросы переспрашивает, как будто он своею душою куда–то вглубь погружен — это отвратительно и смешно в молодом человеке; но в тоже время межеваться и исчезать пред всяким, кто постарше летами или чином, не сметь ясно и раздельно слово учения сказать, — хуже, чем плохо — это просто презрение возбуждает, и катихизатор самоумертвляет себя, сам делается виною своей бесплодности. Пусть он будет скромен и смирен, но учение говорит смело и с властью.
В третьем часу мы с о. Иоанном Оно отправились на пароход, идущий в Тоса. Напутствовать в эту краткую отлучку все–таки собралось несколько христиан, что показывает хорошую настроенность и усердие оосакских христиан. Между прочим, были Варвара, старуха, с Ириной — Ямамато, внучкой своей, дочерью бывшего в свите князя Токугава в Европе, ныне здесь служащего в банке; Ирина — крещена, по рождению, мною; ныне ей пятнадцать лет, но худая, бледная, видимо, заучившаяся, ибо училась сначала в какой–то протестантской школе, где, однако, стойко отстаивала свое православие, ныне учится в коотосёогакко; отец все еще неверующий; советовал ей и младшей сестре ее, Марии, действовать на сердце отца, чтобы обратить его; разум, видимо, у него холодный и скептический, но сердце может быть согрето детской любовью к восприятию учения — как например, Акила Кису был обращен своею семилетней дочерью чрез постоянные упрашиванья молиться вместе и надеванья ему креста на шею.
На пароход прибыли — довольно удобный, с отдельными каютами для пассажиров; ушли из Оосака в пятом часу, но простояли в Кобе до одиннадцати. О. Оно в это время рассказал мне историю оосакских христиан Лазаря и его жены. Жена — Акилина — была протестантка (кумкайквай), но перешла в православие — из–за чего бы? Оттого, что там очень строго требуют соблюдения воскресенья; нерекомендательно, по–видимому, для православных; однако выходит совсем не так; сделавшись православною, после предварительных наставлений в вере, и крестившись — ибо у конгрегациналов всего раз брызнут водой — она без всяких особых принуждений стала усердно ходить в Церковь каждое воскресенье, несмотря на то, что православная Церковь очень далеко от ее дома, а протестантская совсем близко. Оказывается, что там ее принуждали ходить в Церковь без всякого ее понятия о том, зачем это нужно, то есть без должного научения в вере; ныне же она поняла учение, усвоила его сердцем и ходит в Церковь столько же по внутреннему влечению, сколько в исполнение церковной заповеди. Муж ее Лазарь служил ревизором на одном большом торговом пароходе; не поберегся он от разврата, даже любовницу содержал в Нагасаки; развратная болезнь испортила его кровь: гнойные болячки покрыли его спину; доктора изрезали ее всю, после чего нагноения перешли в ноги, и он ныне ходит на костылях. В Нагасаки он в прошлом году заболел; любовница бросила его; приехала из Оосака ухаживать за ним Акилина; когда он докторами приговорен был к смерти, Акилина убедила его принять христианство и креститься; призван был из Кагосима о. Яков Такая и крестил его. Сверх всякого чаяния, он после стал поправляться, и ныне благодарит Бога, что Он чрез болезнь обратил его к себе: «Потерею ног, — говорит, — приобрел я душу»; но, вероятно, и ходить он опять станет. Лишь услышал он о моем приезде в Оосака, издалека, вместе с женой, прибыл в Миссию и с каким усердием слушал несколько наставлений! Цвет лица у него совсем здоровый, не может только владеть одной ногой. Дай Бог, ему и выздороветь, и сохранить навсегда его благоговейное настроение!
29 мая/10 июня 1892. Пятница.
На пароходе на пути в Тоса и Коци.
Какой–то оратор мало не всю ночь мешал спать, болтая во всю глотку всякий вздор в кают–компании. Оказалось: моряк, бывший на японском военном судне в Европе, гордящийся тем, что при представлении Султану, на вопрос: «Какой веры?», ответил: «Никакой»; чтущий своего Микадо как Бога и больше не признающий ничего высшего в мире; я стал было толковать с ним о религии, но скоро же должен был сказать: «Вам вера — тоже некони кобан», и кончить, чтобы не тратить попусту время. Целое утро употребил на чтение сочинений учеников катихизаторской школы, поданных как раз пред моим отъездом из Токио.
Пароход, по мелководью, останавливается на рейде мили за две до города Коци. Братья и сестры встретили на трех крытых лодках с флагом–крестом; во время пути на лодках пошел проливной дождь и был оглушительный гром. Прибывши в церковный дом, отслужили литию, и была краткое поучение. Потом по метрике познакомились с Церковью. Крещенных 65; из них охладело десять; некоторых и места жительств неизвестны; служат катихизаторами в других местах (Мабуци и Исохиса), в Токио в школах (Такеноуци и Ханино) и в других местах человек восемь, умерло восемь; но есть христиане из других мест, так что всех здесь налицо 47. На богослужении собираются 15–20 человек; сицудзи три; церковного прихода от христиан в месяц 70 сен; из них 30 сен идет в приплату к 3,5 енам, присылаемым из Миссии на наем церковного дома.
До вечерни, в разговоре с христианами, между прочим, объяснил происхождение нынешних беспорядков в Семинарии, в письмах сюда, по–видимому, описываемых в очень дрянном тоне, ибо Исохиса, получив от сына письмо, скрыл его — «потерял дорогой на службу», — говорит. Видел младшего брата о. Савабе — похож, но вял; сына, Кувадзу, что ныне в Певческой, вызывает на каникулы; сказал ему, чтобы на дорогу выслал ему (ибо едва ли вернет потом в Семинарию). За вечерней о. Иоанн Оно кадил жаровенькой, взявши ее в руки, — уж он крестил, крестил — на все стороны! Пребезобразно выходит; сказал ему, чтобы не делал этого, а ставил жаровенку на стол; лучше же всего брать всегда с собою кадило, которое ныне он говорит, забыл. Пели плохо; кричит во все горло катихизатор Хиромици; за ним почти все врозь; видно, что мало поют — значит, мало молятся вместе. После вечерни было поучение, направленное к возбуждению христиан и христианок заботиться о распространении здесь Церкви. По окончании убеждал христианок начать опять бывшее здесь и остановившееся фудзин–симбокквай; в первом месте здесь вижу, что оно прекратилось; везде — коль скоро начато — ведется с охотою; здесь, видно, что катихизаторы плохи — молоды и малозаботливы. Убеждал и мужчин завести свои симбокквай с собственным кооги; у них есть нечто подобное — два раза в неделю, говорит катихизатор: христиане — большею частию молодежь здесь — готовятся к толкованию Священного Писания дома, собравшись, толкуют, спорят, катихизатор поправляет; это, если производится, то может и вперед вестись по–прежнему. Тоже симбокквай — пусть будет ежемесячное и так далее. Обещались завести, равно как и женщины.
До поздней ночи раздававшийся звон колоколов, несшийся откуда–то издалека и очень напоминавший наш звон к вечерне; говорят — убивает саранчу, для того и звонят; убивает даже и шелковичного червя, если он где есть поблизости. Впервой здесь слышу и встречаю, что звон, то есть сотрясение воздуха, производит такое действие.
30 мая/11 июня 1892. Суббота.
Коци.
Горластый петух, на котором, по–видимому, лежит обязанность утром, обходя двор, будить всех, в пять часов, подошедши к самому уху, до того заорал, что мы с о. Оно должны были встать, хоть положили было с вечера спать дольше.
С восьми часов отслужили обедницу и панихиду и вместе отпеванье, между прочим — младшей сестре о. Павла Савабе, Текусы, на днях умершей после краткой болезни и погребенной христианами до нашего приезда. Другой, отпетый сегодня, был Павел Анбора, служивший прежде катихизатором и сбежавший, получивши за два месяца деньги; служил он потом в Токио по железной дороге и умер в больнице; никто не известил о нем в Миссию, и погребен он по–язычески; мать, впрочем, со слезами уверялами, что он всегда оставался верным христианином, молился утром и вечером, и родителей увещевал оставаться православными христианами; отец и мать, действительно, хорошие христиане, и жаль их, бедных, скорбящих о потере сына.
