Христианская традиция. История развития вероучения. Том 2. Дух восточного христианства (600-1700) - Пеликан Ярослав (книги бесплатно без txt) 📗
Помимо вопроса о литургическом обосновании принципиальное возражение против Filioque основывалось на том, что эта формула предполагает два источника и, следовательно, "два начала" в Божестве. Защитники Filioque, однако, отрицали возможность такого допущения. Говоря о "началах" /arhai/ во множественном числе [2760], они, тем не менее, настаивали, что "Отец есть Божество как источник, единственная причина и единый источник сверхсущего Божества" [2761]. Учить о том, что в Троице два начала, значит самым серьезным образом повреждать православную триадологию, но латиняне этому и не учили [2762]. "Святая Римская Церковь никогда не учила о двух началах в двух /ипостасях/ как различных силах" [2763],о едином исхождении Святого Духа [2764]. Неверно говорить о "двух источниках" или "двух способах существования Духа" [2765], даже если правильно будет сказать, что Дух исходит "от Отца и Сына" [2766]. Постановление о Троице, принятое в Лионе в 1274-м году, анафематствовало тех, кто отвергал Filioque, но также и тех, кто "с наглым безрассудством дерзнул утверждать, что Святой Дух исходит от Отца и Сына как двух начал, а не одного" [2767]. Несмотря на такие заявления восточные критики Filioque утверждали, что "начал столько, сколько ипостасей", от которых исходит Дух, и, следовательно, формула "и от Сына" не может избежать дуализма [2768]. Критике были подвергнуты и некоторые другие аспекты западного вероучения. Ответ был найден в компромиссной формуле "иже от Отца исходящаго чрез Сына" /ek Patros di' Yiou/.
На Флорентийском Соборе 1439-го года были повторены старые доводы против теории "двух начал", однако постановление возвещало "о том, что говорят святые Учители и Отцы, то есть о том, что Святой Дух исходит от Отца чрез Сына" и подводило к тому, что существует только одно начало, но что таковым в равной мере являются Отец и Сын [2769]. Посему Сын "сопричинен " /ksynaition/ и, будучи "Свет от Света и Бог истинен от Бога истиннаго" /как об этом говорилось в символе веры/, Он есть и "начало от начала" [2770]. Сторонники Запада считали, что, если в восточном Предании содержится фраза "чрез Сына" /которая тем самым обретает право на существование/, то, стало быть, "нет никакого различия, ежели сказать "от Сына" или же "от Отца чрез Сына", ибо обе фразы "равносильны" [2771]. Восточные богословы объявили компромиссом само возражение, утверждая, что формула "чрез Сына" — латинская выдумка, направленная на то, чтобы навязать грекам еретическую формулу Filioque [2772]. Как и в Лионе, компромисс, достигнутый во Флоренции, с политической точки зрения оказался слишком незначительным и весьма запоздалым; несмотря на то, что "спор о filioque, нескончаемый лабиринт аргументов и контраргументов, тянулся свыше восьми бесплодных месяцев " [2773], проблему не удалось решить и на богословском уровне, в результате чего в учении о Святом Духе обе стороны вернулись на свои исторически сложившиеся позиции.
Это учение — хотя и совершенно по-другому — заявило о себе в другом противоборстве Востока и Запада — в споре об эпиклезе. Эпиклеза — неотъемлемая часть всех восточных литургий и, в частности, Литургии Климента, в которой священник после возглашения установительных евхаристийных слов молится: "И пошли Духа Твоего Святого на жертву сию… дабы хлеб сей соделался телом Твоего Христа, а чаша сия — кровию Твоего Христа" [2774]. Почти такие же формулы содержатся и в евхаристических молитвах Литургии Василия и Литургии святого Иоанна Златоуста [2775]. Несмотря на то, что порой сходные молитвы встречались в некоторых западных литургиях [2776], в латинском богословии было принято считать /отчасти вследствие евхаристических споров 9-го и 11-го веков, развитие которых мы проследим в третьем томе/, что именно в результате повторения установительных слов совершается чудо пресуществления хлеба и вина в Тело и Кровь Христа. Что касается греческого богословия, то, не только "недавнее", но и раннее [2777], оно считало, что сила пресуществления нисходит благодаря призыванию Святого Духа [2778]. Этим оно навлекало на себя критику Запада, утверждавшего, что такое призывание — всего лишь славословие и что сила, совершающая евхаристическое чудо, исходит из изначального установления Христа и совершается на каждой евхаристии благодаря повторению слов "сие есть тело Мое" и "сие есть кровь Моя" [2779].
Согласно полемическому учению Востока цель этих слов заключается в том, чтобы "вспомнить содеянное" Христом и "привнести освящающую силу в освящаемые дары". Сошествие же Святого Духа является действом, благодать которого "соотносит некогда сказанное с присутствующим ныне и… претворяет предложенные /хлеб и вино/ в тело и кровь Господа" [2780]. Согласно Златоусту "слово Господа, сказанное раз и навсегда /Христом/, совершает и завершает жертву" [2781], и потому оно не порождает реального богоприсутствия, которое достигается призыванием Духа [2782]. В другом месте Златоуст говорит, что сила священника — это сила Святого Духа [2783] и, стало быть, все таинства, включая таинство евхаристии, совершаются Святым Духом. На Флорентийском Соборе было установлено, что "силою слов /Христа/ хлеб превращается в тело Христово, а вино — в Его кровь" [2784]. Кроме греков, оставшихся в западной Церкви даже после распада Флорентийской унии [2785], большинство восточных богословов по-прежнему отстаивало литургическую практику эпиклезы и вытекавшую отсюда вероучительную установку.
Еще одним спорным вопросом, поднятым на Флорентийском Соборе, было учение о чистилище. Предвосхищаемое Августином и другими западными Отцами, у Григория Великого оно приняло окончательную форму церковного учения [2786], однако к той поре взаимная обособленность Востока и Запада стала очевидной, и Восток пошел по другому пути. Назиданием для него отчасти стало осуждение Оригенова учения о всеобщем спасении [2787], и в западном учении о чистилище он усматривал тревожное напоминание об оригенизме [2788]. Несмотря на то, что отголоски Оригенова учения слышались, по-видимому, у самого Григория Нисского, известного святого и учителя Церкви, последующее определение апокатастасиса как ереси сделало учение Григория неприемлемым [2789]. В своем изложении богословских требований, вынесенных на Флорентийский Собор, латиняне призывали Восток принять учение о чистилище как апостольское, обязательное для всей кафолической Церкви. Восточным ревнителям соединения было довольно того, что Рим исповедует чистилище [2790], однако другим греческим богословам этого было недостаточно. Молитвы за умерших действительно были апостольской традицией, однако никакого учения о чистилище из этого не следовало [2791]. В Литургии святого Иоанна Златоуста всегда были молитвенные слова о "в вере почивших" [2792]. В ней ничего не говорится об их пребывании в некоем промежуточном состоянии, из которого они, наконец, очистившись, вознесутся на небеса [2793]. В притче о богаче и Лазаре Христос говорит, что, когда Лазарь умер [2794], он тотчас "отнесен был ангелами на лоно Авраамово" [2795]. Что касается 2-й Книги Маккавейской, и, в частности, отрывка, где сказано, что Иуда "принес за умерших умилостивительную жертву, да разрешатся от греха" [2796], то в нем речь идет не о простительных грехах, для очищения от которых согласно западному учению и уготовано чистилище, а об идолопоклонстве [2797]. По той же причине слова апостола о спасении "как бы из огня" [2798] не говорят о существовании чистилища, хотя больше всякого другого библейского отрывка наводят на эту мысль [2799]. Постановление, принятое на Флорентийском Соборе, отстаивало западное учение, согласно которому души тех, кто умер в покаянии, но не смог принести удовлетворения за совершенные в этой жизни грехи, "после смерти очищаются карами чистилища" [2800]. Тем не менее крушение Флорентийской унии означало, что Восток вернулся к своей точке зрения, гласившей, что в Писании и Предании нет однозначного указания на то, что происходит с душой после смерти, и потому нет и официально принятого православного учения на этот счет, но есть лишь различные теологемы, которые нельзя обосновать нормами церковного учения [2801]. Кроме того, Восток утверждал, что каким бы ни было промежуточное состояние, земная Церковь не может притязать на него своею властью.
