В поисках Шамбалы - Сидоров Валентин (читать лучшие читаемые книги .txt) 📗
«Помните, что не безграмотный народ будет яриться против действительности, но эти маленькие грамотеи свирепо будут отстаивать свою близорукую очевидность. Они будут думать, что мир, заключенный в их кругозоре, действителен, все же остальное, им невидимое, является вредной выдумкой. Что же лежит в основе этой нищенской узости? Та же самая, вид изменившая собственность. Это мой свинарник, и потому все, вне его, ненужное и вредное. Это моя очевидность, и потому вне ее ничего не существует».
"Да, трудны подвиги военные, но еще трудней подвиги на пашне Культуры. Снижение Культуры происходит незаметно. Могут быть механические дни Культуры, но внутренняя Культура быта может снижаться.
Желанная гостья — Культура — захочет посетить дом. Заглянет на книжные полки, в детскую, в рабочую мастерскую, в уборную. Все ли ладно? Не любит роскошь Культура, но не терпит и грязь. Что же это — трюизм? Увы, нет, сейчас многие трюизмы превратились в неотложную необходимость. Жизнь должна обновиться. В школе от самых первых дней должно быть объяснено, что такое Культура".
«Поверх печатных хроник пишется нестираемая история героев. Время отсеивает подробности и высекает нерушимый облик великого значения. По этим вехам движутся путники. Никакие тучи, никакие туманы не пресекут роста народных движений. Пусть приходят новые друзья. Пусть они будут деятельнее врагов».
«Нужно крепить братское единение, когда теперь все творится народами, множествами. Ренан сказал: „Люди составляют народ благодаря воспоминанию о великих делах, совершенных вместе, и желанию совершить новые подвиги“. Вот и дожили мы до всенародных подвигов, пришел день восхищаться и радоваться и вложить доброхотную лепту в чашу народных преуспеяний. Вперед, вперед и вперед. Учиться, учиться и учиться, как заповедал Ленин».
В рабочем кабинете Елены Ивановны Рерих на ее столе стояла небольшая статуэтка Жанны д'Арк. Стройная фигурка худенькой девушки в рыцарских доспехах.
По признанию Елены Ивановны, из всех женских обликов прошлого облик французской девы-воительницы был для нее самым притягательным и любимым. В детские годы, читая жизнеописание Жанны д'Арк, всей силой своего воображения она растворяла себя в этом образе; она даже вздрагивала от боли, потому что физически ощущала прикосновение языков пламени костра.
Любопытно отметить, что люди, близко знавшие Елену Ивановну и восхищавшиеся неукротимым горением ее духа, нередко сопоставляли Елену Ивановну с ее любимой героиней. Николай Константинович писал:
«Деятельность Е. И. и ее внутренний смысл должны стоять примером. При отправлении нашей азиатской экспедиции (напомню, что трансгималайская экспедиция Рерихов продолжалась в общей сложности пять с половиной лет. — В. С.) предполагалось, что Е. И. понесут в легкой дэнди, ибо она верхом не ездила. Но после первых же дней экспедиции Е. И. решила, что она „на людях не поедет“, села на коня и всю экспедицию проделала на коне, на яке, на верблюдах. При этом замечательно, что лошадь, многих заносившая, под Е. И. шла всегда спокойно. Е. И. первая русская женщина, проделавшая такой путь. А тропы азийские часто трудны — и узкие горные подъемы, и речные броды, и трещины, и тарбага-ньи норы. Ну да и встречи с разбойными голоками тоже не очень приятны. Но замечательно присутствие духа Е. И. в самый опасный час. Точно Жанна д'Арк, она восклицает: „Смелей! Смелей!“ Да, было много опасных встреч, и всегда проходили без страха, без вреда. Так шли».
«Воей», то есть женщиной-воином, называла себя правнучка фельдмаршала Кутузова. Николай Константинович говорил, что основой ее сущности является движение, вернее — устремление. «Принести помощь, ободрить, разъяснить, не жалея сил» — вот в чем прежде всего видела она смысл жизни своей.
Ее трудолюбие, как и трудолюбие самого Николая Константиновича, было воистину фантастическим. Но так же, как не любила она фотографироваться, не любила она, чтоб афишировалось ее имя. Современники, читавшие «Криптограммы Востока» Жозефины Сент-Илер или «Основы буддизма» Натальи Рокотовой, и не подозревали, что эти книги принадлежат перу Елены Ивановны Рерих. Под пятью различными псевдонимами — русскими, западными, восточными — выступала она в печати. В статье, помеченной 1938 годом, Николай Константинович рассказывал:
«И живет Елена Ивановна в постоянной неустанной работе. Так — с утра и до вечера. Поболеет немного, но быстро духом преодолеет тело, и опять можно слышать, как бодро и быстро стучит ее пишущая машина. Сейчас друзья хотят издать письма Елены Ивановны. Конечно, часть писем, да и в извлечениях. Если бы все, то получилось бы много томов».
Эти письма были изданы в 1940 году в Риге. Они составили два тома. Но естественно, что неопубликованного у Елены Ивановны гораздо больше, чем опубликованного. Святослав Николаевич мне говорил, что в его архивах хранится сто семьдесят работ Елены Ивановны. Сто семьдесят! Представляете, сколько ее трудов ждут своего урочного часа и сколько открытий — порой, быть может, самых неожиданных — они сулят людям.
«Елене, жене моей, спутнице, другине, вдохновительнице» посвящает одну из своих книг Николай Константинович, подчеркивая при этом, что все его творчество, в сущности, посвящено ей. Не секрет, что идеи, мысли, призывы Елены Ивановны звучат в космической палитре его красок, а ее образ запечатлен в возвышенно-символических сюжетах его полотен («Держательница мира», «Ведущая»).
На протяжении нескольких десятилетий причастная к творческому процессу художника (на ее глазах и нередко под ее непосредственным импульсом возникали замыслы многих, точнее говоря, всех картин), она проникает в сокровенную суть этого процесса. В ее письмах можно найти краткие, но чрезвычайно выразительные и точные характеристики особенностей живописного письма Рериха, стиля его работы. Она сосредоточивает внимание на исключительном, по ее мнению, даре композиции Рериха. Этот дар она вообще считает редчайшим явлением.
«Ведь все странные, чтобы не сказать больше, уклоны, — говорит Елена Ивановна, — наблюдаемые периодически в жизни искусства, главным образом происходят от отсутствия именно дара композиции. Но каждое произведение Н. К. поражает гармоничностью в сочетании всех своих частей, и эта гармоничность и дает основу убедительности. Ничего нельзя отнять или добавить к ним, все так, как нужно. Эта гармония формы, красок и мастерства выполнения и есть дар, присущий великому творцу. Произведения Н. К. дороги мне и красотою мысли, выраженной им в таких величественных, но простых и порой глубоко трогательных образах».
«Для меня, постоянной свидетельницы его творчества, — признается она, — источником непрестанного изумления остается именно неисчерпаемость его мысли в соединении со смелостью и неожиданностью красочных комбинаций. Не менее замечательной является и та легкость и уверенность, с которой он вызывает образы на холсте. Они точно бы живут в нем, и редко когда ему приходится изменять или отходить от первого начертания. Истинно, наблюдая за процессом этого творчества, не знаешь, чему больше удивляться — красоте ли произведения или же виртуозности выполнения его».
Озабоченная в послевоенные годы созданием рериховского музея в Нью-Йорке, Елена Ивановна напоминает американским сотрудникам, что искусство Николая Константиновича в залах музея должно быть представлено как можно лучше и богаче. «Ведь каждое произведение, — объясняет она, — несет на себе наслоение такой чистой и возвышенной мысли его создателя, насыщая особым светом, особо радостными вибрациями всю атмосферу помещения, где они висят… и дальше».
Рерих любил называть свою жену древнерусским именем Лада. Он находил, что оно отвечает всему строю Елены Ивановны, духу гармонии и доброжелательности, на котором строилась их семья.
«Такой семьи я еще не встречала, — говорила мне одна из ближайших помощниц Рерихов, страж и хранитель рериховского музея в Нью-Йорке Зинаида Григорьевна Фосдик. — Это был редкий брак, в котором люди любили и уважали друг друга и считались с мнением другого все время, каждый час и минуту. Не было не только разногласия или упрека, но даже тени непонимания».
