Магический переход. Путь женщины-воина - Абеляр Тайша (книги хорошего качества txt) 📗
Я была рада этому, но не потому что у меня появилась возможность проводить больше времени в домике на дереве, а потому что я очень любила есть то, что приготовил кто-то другой.
Когда я впервые попробовала то, что он приготовил, я уже больше не сомневалась в том, что Клара никогда не варила те блюда, которые мне подавала. Поваром всегда был Эмилито. Он делал все с душой, и поэтому что бы он ни приготовил, получалось просто объедение.
Каждое утро около семи часов Эмилито уже стоял у дерева, готовый к тому, чтобы поднять мне в корзинке что-то поесть. Закончив завтракать, я обычно приступала к занятиям вспоминанием. Теперь, когда я освободилась от неприятных ощущений, связанных с вытаскиванием на поверхность сознания воспоминаний о своих неудачах, вспоминание стало больше напоминать увлекательное путешествие, в ходе которого я делала интереснейшие открытия. Ведь чем больше я освобождалась от прошлого, тем легче и раскованнее я себя чувствовала.
Когда старые связи с людьми перестали отягощать меня, я начала подругому относиться к тем, кто меня окружал. В данном случае речь идет об отношениях с тем уникальным существом, которое направляло мои усилия. Хотя Эмилито и проявлял строгость и настойчивость в том, чтобы я работала непокладая рук, его характер был легок как перышко. Поначалу меня очень удивляло то, что и он, и Клара утверждали, что я похожа на них. Но познакомившись с собой поглубже, я должна была согласиться, что являюсь такой же напористой, как Клара, и такой же взбалмошной, если не сумасшедшей, как Эмилито.
Но как только я привыкла к его странностям, мое отношение к нему перестало отличаться от отношения к Кларе, нагвалю или Манфреду. Чувства, которые я питала по отношению к этим людям, теперь уже составляли одно целое, поэтому я начала чувствовать симпатию к Эмилито. Вполне естественно, что в один прекрасный день я почувствовала нема чую радость оттого, что называю его «Эмилито». Во время нашей первой встречи смотритель сказал мне, что его зовут Эмилито — уменьшительное от испанского имени Эмилио. Поначалу мне казалось смешным то, что я называю этого взрослого мужчину «маленьким Эмилио», поэтому мне не нравилось его имя. Но когда я сошлась с ним поближе, я не могла вообразить, как можно было бы величать его по-иному.
Всякий раз, когда я думала об этих четверых, они были для меня словно один человек. Но я все никак не могла соотнести их с Нелидой. Она была особо дорога мне. Она всегда стояла в моих глазах в стороне от других, и это при том, что я видела ее в реальном мире лишь раз. Я поняла, что в тот день, когда мой взгляд впервые остановился на ней, узы, которые уже давно связывали нас, просто проявились в этом мире. Всего лишь одной встречи в обычной жизни, какой бы короткой она ни была, было достаточно для того, чтобы эти узы стали несокрушимыми и вечными.
Однажды, когда мы обедали на кухне, Эмилито вручил мне пакет. Взяв его в руки, я поняла, что он от Нелиды. Я попыталась найти на нем обратный адрес, но его нигде не было. К пакету был прицеплен маленький кусочек картона, на котором была нарисована женщина, сводившая губы так, словно она собиралась кого-то поцеловать. Внизу рукой Нелиды было написано: «Поцелуй дерево». Я разорвала пакет и нашла в нем пару ботинок из мягкой кожи с высокими голенищами, которые зашнуровывались спереди и имели на подошвах большие резиновые шипы.
Я подняла их для того, чтобы показать Эмилито. Я не могла себе представить, для чего они предназначены.
— Это ботинки для лазания по деревьям, — сказал он, кивая головой так, словно узнал что-то знакомое. Нелида знает, что ты любишь деревья, несмотря на то, что боишься упасть. Шипы сделаны из резины для того, чтобы ты не повреждала кору деревьев.
Казалось, что появление этого пакета было сигналом для Эмилито, чтобы он дал мне детальные наставления о лазании по деревьям. До сих пор для того, чтобы добираться до домика, я пользовалась только подъемным приспособлением. А иногда я дремала или спала в нем, как в гамаке. Но я так ни разу и не карабкалась на дерево, за исключением нескольких случаев, когда мне нужно было достать что-нибудь с нижних веток. В этом случае я становилась ногами на нижние ветки или на некоторое время повисала на руках.
— Пришло время посмотреть, из чего ты сделана, сказал Эмилито, и не думая шутить. — Новое задание нетрудное, но если ты не будешь предельно внимательна, оно может оказаться твоим последним. Ты должна будешь пустить в ход всю свою вновь приобретенную энергию для того, чтобы научиться тому, что я сейчас собираюсь тебе показать.
Он велел мне подождать его среди высоких деревьев, которые росли перед парадным входом в дом. Через несколько минут он вернулся, неся с собой длинный плоский ящик. Он открыл его и достал оттуда несколько поясов безопасности и большие мотки альпинистской веревки. Один пояс он надел мне на талию, а другой пристегнул к нему с помощью карабинов, которые используются при скалолазании. Надев на себя похожий пояс, он показал мне, как взбираться по дереву, цепляясь за более длинный пояс, который охватывает ствол дерева, и затем используя этот пояс для того, чтобы подняться по стволу вверх. Он поднимался по дереву быстрыми и точными движениями. По мере продвижения вверх он набрасывал веревочные петли на ветки для того, чтобы застраховаться от падения. В результате, поднявшись до вершины, он оставил после себя вереницу петель, которые теперь давали ему возможность двигаться по всей высоте дерева в полной безопасности.
Вниз он спустился так же проворно, как и поднялся вверх.
— Убеждайся в том, что все узлы, которые ты завязываешь на веревках, надежны, — сказал он. В этом деле нельзя допускать серьезных ошибок. Незначительные оплошности исправить легко, но одна грубая ошибка — и тебе конец.
— Боже мой, неужели мне придется заниматься тем, что ты только что показал? — спросила я с нескрываемым удивлением.
И дело было вовсе не в том, что я по-прежнему боялась высоты. Мне просто казалось, что у меня не хватит терпения завязать столько узлов и постоянно цеплять и расцеплять карабины. Ведь даже для того чтобы научиться подниматься на дерево с помощью приспособления, в котором я когда-то проснулась, мне понадобилась длительная практика.
Эмилито утвердительно кивнул и весело засмеялся.
— Это будет для тебя серьезным испытанием, — заметил он. — Но когда ты научишься висеть уверенно, не сомневаюсь, что ты убедишься в том, что игра стоила свеч. Тогда узнаешь, что я имел в виду.
Он дал мне в руки моток веревки и терпеливо показал, как завязывать и развязывать узлы. Кроме того, он научил меня надевать на веревку куски резинового шланга для того, чтобы веревка не повреждала кору деревьев, когда я охватывала ею ветку, делая очередную петлю. Я узнала, как упираться в ствол ногами, чтобы сохранять равновесие, и как миновать гнезда птиц, если они попадутся на моем пути.
В течение последующих месяцев я работала под его постоянным руководством и не поднималась выше самых низких веток. Когда я научилась обращаться со снаряжением и уверенно двигаться, сохраняя равновесие, кожа на руках у меня так затвердела, что перчатки были больше не нужны, Эмилито разрешил мне подниматься на более высокие ветки. Я тщательно отрабатывала на них те же маневры, которые до этого изучала на нижних ветках. И вот однажды совершенно неожиданно для себя я поднялась на самую вершину дерева, по которому училась лазить. В этот день Эмилито подарил мне то, что по его словам было самым ценным подарком. Это был комплект, состоящий из трех защитного цвета полевых комбинезонов и соответствующих им по раскраске кепок. Очевидно, он купил его на каком-нибудь складе армейского обмундирования в Штатах.
Нарядившись в лесные тона, я жила в роще высоких деревьев, которая находилась перед фасадом дома. Я спускалась на землю лишь для того, чтобы сходить в туалет, или для того, чтобы изредка отобедать с Эмилито. Я взбиралась на каждое дерево, которое мне нравилось, при условии, конечно, что оно было достаточно высоким. Было всего несколько деревьев, на которых я не побывала: среди них были очень старые, для которых мое присутствие оказалось бы вторжением, и очень молодые, которые еще не были столь крепкими, чтобы выдерживать мое движение на веревках.
