Просветленные не ходят на работу - Гор Олег (книги полностью бесплатно .TXT) 📗
Брат Пон говорил нараспев, точно цитировал некий священный текст, и мороз бежал у меня по коже, и свирепое тайское солнце казалось вовсе не таким горячим. Мир словно окутывала темная пелена, ее пряди струились над домами, залезали в окна, тянулись к горлу ничего не подозревающих людей, чтобы выпить из них радость, счастье, веселье.
– Все то, что человек считает своим, считает собой, причиняет ему страдание, – продолжил монах. – А сама мысль о том, что есть некое «я», и может существовать нечто, ему принадлежащее, возникает благодаря невежеству, благодаря алчности, благодаря желаниям.
– Алчность? – выдавил я. – Если перестанешь жадничать, то не будешь страдать?
– Да. Но алчность относится не только к деньгам, она касается практически всего. Неутолимая жажда новых знаний ничуть не лучше, чем страсть обжоры набивать свою утробу, любовь пьяницы к вину ничуть не предосудительней, чем склонность путешествовать без цели и насыщать глаза впечатлениями.
– Но если убрать из жизни все удовольствия, она станет скучной и безрадостной! – возразил я.
– Да, а ты пробовал? – сказал брат Пон, ухмыляясь не хуже арбузной корки. – Вот я, лишивший себя большей части привязанностей, и вот ты, человек, живущий якобы полноценной жизнью… И кто из нас ищет помощи у другого? Тешат ли тебя твои «удовольствия», которые подобны наслаждению прокаженного, что расчесывает свои раны и прижигает их раскаленным железом? Похож ли я на индивида, чье существование лишено радости, наполнено лишь скукой? Видел ли ты меня унылым? Разочарованным?
На это я не нашел что возразить – обитатели вата Тхам Пу всегда пребывали в состоянии ровной доброжелательности, не упускали случая пошутить и совсем не напоминали мрачных святош-фанатиков.
Понятно, что я провел среди них всего несколько дней, но не сомневался, что этим людям вряд ли ведомы такие вещи, как разочарование и депрессия.
– Вот тебе тема для сегодняшней медитации, – продолжил монах после паузы. – Вечером, на закате попробуешь опровергнуть мои доводы, и я с удовольствием тебя послушаю… Еще раз повторяю, мне не нужна от тебя слепая вера, ты должен понимать, что и зачем ты делаешь. А сейчас нам пора идти, ведь под тяжестью твоих выдающихся достижений сломался мост, и это значит, что возвращаться придется в обход, а это несколько дольше, чем по прямой.
Я понял, что краснею, но потом глянул на смеющегося брата Пона, и сам не выдержал, заулыбался.
Нельзя начать новую жизнь, не отказавшись от прежней хотя бы частично.
Невозможно положить что-то новое в шкаф, забитый рухлядью, сначала нужно что-то оттуда убрать.
Первый шаг может быть символическим – избавление от фрагмента личной реальности, не имеющего ценности, от предмета, что давно не нужен, но хранится по каким-то сентиментальным соображениям или просто потому, что до него сто лет не доходили руки.
Нужно создать маленький кусочек пустоты, что послужит катализатором перемен. Крохотная жертва не возымеет эффекта, но и перебарщивать не стоит, излишне резкие телодвижения на начальном этапе способны только навредить.
Тысячи привязанностей к людям, вещам, животным мешают нам быть свободными, и первый шаг к избавлению от этих «корней» – осознать их наличие.
Все, на что мы по собственной воле тратим свободное время, должно быть рассмотрено заново с точки зрения того, насколько эти вещи ограничивают нашу свободу: хобби, домашние животные, соцсети, коллекции, пустой треп по телефону, телевизор.
Нужно составить список таких привязанностей, и лучше в письменном виде.
А затем наблюдать за своими «корнями», отмечать, каким образом, когда, насколько часто проявляет себя каждый из них. Ни в коем случае не стоит осуждать себя за потакание слабостям, за неспособность победить их сразу, и не пытаться бороться с ними напрямую, в лоб.
Это верный путь к поражению и разочарованию в себе.
Помогать другим может лишь тот, кто сумел помочь самому себе.
Человек не в силах предсказать последствия собственных поступков, которые он считает добром. Поэтому в чужую жизнь нужно вмешиваться предельно аккуратно, а по возможности лучше не вмешиваться вообще.
Для начала нужно навести порядок в своей.
Глава 2. Дыхание смерти
Я вспотел до такой степени, что веревка выскальзывала из мокрых пальцев.
Чтобы затянуть узел, мне понадобилось ухватить ее зубами и потянуть так, что челюсти хрустнули. Зато потом я смог испустить полный удовлетворения вздох и откинуться назад, созерцая творение рук своих.
Место хлипкого бревнышка, что не выдержало моей тяжести, заняли два куда более толстых и надежно скрепленных друг с другом.
На то, чтобы срубить деревья, лишить их веток и сделать все остальное, у меня ушло целое утро. Я заработал еще несколько мозолей вдобавок к старым, не успевшим зажить, получил тройку царапин, но ничего, к собственному удивлению, себе не отрубил.
– Хорошо сделано, – сказал брат Пон, непонятно откуда появившийся у меня за спиной; когда я оглядывался пару минут назад, рядом никого не было.
– Как вы ухитряетесь ходить так бесшумно? – спросил я, обернувшись.
– Грохот создает то барахло, что носишь внутри. Пустота рождает безмолвие, – отозвался монах. – Пойдем, тебя ждет еще одно важное дело… не бойся, копать или рубить не придется.
Шагая за ним в сторону храма, я размышлял, какую пакость он мне уготовил…
Прополку маленького огородика, что спрятался за храмом? Поход за водой? Таскаться за ней нужно к источнику, примерно за километр, а ведра носить, используя что-то вроде хорошо знакомого всякому русскому коромысла.
Мутную жидкость, что текла под боком, в Меконге, не стал бы пить и усмиряющий плоть аскет.
Хотя нет, все емкости мы наполнили на рассвете, по холодку, и они не могли опустеть…
Что еще? Помощь на кухне? Новый поход в деревню?
– Смотри сюда, – с казал брат Пон, когда я положил топор в сарай к прочим инструментам. – Хватит тебе совершать подвиги телесные, настало время перейти к духовным… Видишь колокола? Ты должен обойти храм по ходу солнца, позвонив в каждый. Потом вернешься ко мне и скажешь, сколько их.
Задание выглядело настолько простым, что я заподозрил подвох.
– И все? – уточнил я.
– Да, и все, – вид у монаха был невинный, как у ребенка, еще не выучившегося лгать.
Петля из колоколов, развешенных в ряд под узким навесом, окружает многие тайские храмы. Я не раз видел верующих, которые совершали обход святилища, ударяя по каждому и шепча молитву.
Но зачем этим заниматься мне?
Ладно, брат Пон обещал, что будет объяснять все, пусть кое-что и не сразу…
И я принялся за дело… Бомм – первый колокол, бомм – второй, бомм – третий… Примерно на пятом я заметил, что они хоть одинаково старые, потускневшие от времени, а некоторые со сколами и трещинами, но все разные – одни побольше, другие поменьше, с орнаментом или без, в форме тюльпанов или напоминающие гильзы от снарядов.
Бомм… бомм… бомм… сто пять.
Подойдя к навесу, под которым сидел брат Пон, я озвучил получившееся число.
– Нет, ты ошибся, – сказал он. – Попробуй еще раз.
Я нахмурился, проглотил возражения и зашагал обратно.
На этот раз вышло сто восемь – насколько я помнил, священное для буддистов число.
– Ты ошибся, – разочаровал меня брат Пон. – Попробуй еще…
Третья попытка принесла мне результат в сто четыре.
Узнав, что и это неверно, я просто закипел от ярости.
– Почему я должен считать эти дурацкие колокола?! – выпалил я, сжимая кулаки. – Какая от этого польза?
