Мелхиседек. Книга 2. Человек - Нюхтилин Виктор Артурович (лучшие бесплатные книги txt) 📗
А как быть с тем фактом, что некоторые совершенно разные нации говорят на одном и том же языке? Это испанцы и мексиканцы, англичане и американцы, американцы и австралийцы, чеченцы и ингуши, сербы и боснийцы, португальцы и бразильцы, исландцы и норвежцы, и т.д. Получается, - что язык вообще не признак нации! Но даже если бы это было и не так, то нам не следует все равно лезть снова в язык, поскольку вновь себе напомним - мы там уже были и все для себя выяснили.
Что еще объединяет нацию? По большому счету - ничего существенного для истории. Нацию объединяет только самоосознание своей национальности каждым отдельным членом нации. Вот мы опять закономерно и врываемся в пределы сознания, которые подвластны только Ему! Следовательно, ход наших мыслей был правилен, и мы дошли до наций не случайно, поскольку теперь мы можем говорить о них как о явлениях, которые инспирированы зачем-то Им через наше сознание в нашу жизнь.
Есть, правда, версия, что нация объединяется территорией. Однако две, а то и три нации могут тесниться на одной территории, и эта общая территория никогда не создает общей нации. Опять все дело в самоосознании людей причастными себя к конкретной нации. Нации могут жить и на разных территориях. Даже разделенных океанами. Но на обоих концах этих океанов каждый член нации считает себя таковым в равно одинаковой степени. Евреи Аргентины и евреи Израиля считают себя евреями. Англичане Фолклендов и англичане Лондона - то же самое. Духоборы Южной Америки считают себя даже более русскими, чем москвичи. Американцы Аляски и американцы Техаса. Таких примеров - сплошь полно. Даже одинокий армянин, торгующий в порту Колумбии, осознает себя армянином на территории, где нет больше ни одного армянина. Хотя нет территории, где не было бы хоть одного армянина. Так что территория тут совершенно ни при чем. Все дело только в самоосознании.
А что касается самоосознания человека себя шведом, казахом или уйгуром, то это самоосознание не может быть субъектом истории даже в качестве объединенного самоосознания миллиарда китайцев сразу, поскольку, несмотря на непрерывность в истории, оно также не изменяется. Если бы оно менялось, то нации могли бы поквартально через самоосознание каждого своего члена меняться на другие, и это было бы вполне реальным, ибо самоосознание первично, а биология и территория вторичны. Биология и территория не могут заставить человека, выкраденного в детстве цыганами и выросшего с ними, почувствовать себя немцем. А самоосознание может, если найдутся его родственники и расскажут ему тайну его рождения. Если бы самоосознание могло бы меняться, то волны престижных самоосознаний постоянно прокатывались бы по планете, в зависимости от того, какая нация ныне в фаворе у общественного мнения. Но этого не происходит. Самоосознание не изменяется в поколениях. Даже если меняется место обитания нации и полностью изменяется состав ее крови или язык. Народы переселяются с Урала в центр Европы, или еще куда-нибудь на тысячу километров в пределах материка, меняют один язык на другой, полностью изменяют свой биологический вид - а самоосознание остается. Именно благодаря тому, что оно остается неизменным и стабильным - существует понятие нации. А что неизменно и стабильно - не является целью нашего поиска. Это - тоже не история, раз не изменяется. А мы ищем смысла в истории. В процессе изменений.
Итак, нации также являются вспомогательным субъектом истории, лежащим в слоях духа и мысли. Очевидная идея внедрения такого самоосознания в головы одинаковых людей состоит в том, чтобы людей разделить. Нации - это то, что нас разъединяет. Большего пока об их смысле сказать нельзя. Нация - это способ разделения совершенно одинаковых людей на определенные группы, основным признаком которых являются неизменяемые в истории комплексы единообразных самоосознаний.
Однако нация тоже может иметь свой интерес, непрерывно осуществляемый в истории. В этом случае такой субъект истории может раскрывать непрерывное поле деятельности для нашей основной цели, несмотря на свою вспомогательность. Нации могли бы быть и катализаторами (ускорителями) исторических процессов через реальное проявление своих интересов, и определителями направления этих процессов через способы достижения этих интересов. С этим нельзя не согласиться. Это так. Но сразу же возникает мысль - а что, если интересы нескольких наций одни и те же? Почему эти интересы должны обязательно выступать в форме взаимных претензий? Как в таком случае разграничить сферы пользования результатами этих интересов? Как разделиться, если нации созданы именно для этого? По мирному. Через договоренность. Вот здесь (территориально) вы имеет свой интерес так, как вы это понимаете, а вот здесь - мы имеем тот же интерес, но так, как мы это понимаем. Вы не учите нас, мы не учим вас. Вы не лезете в наш огород за нашим общим интересом, а мы не лезем за тем же интересом в ваш огород. То есть при равных интересах для того, чтобы был мир и возможность проявлять себя в интересе в соответствии со своими национальными понятиями, необходимо обособиться от другой нации и спать спокойно не только на уровне самоосознания. Надо иметь свою территорию, на которую никто не зайдет, свои органы защиты этой территории и свою верхушку, которая обо всем этом договорится с верхушкой соседей. Нужно государство! Следовательно, в этом случае нация может преследовать свой непрерывный исторический интерес только через государство.
А в другом случае, когда интересы одной нации ущемляют интересы другой нации? Можно и здесь договориться. Но опять же - как обозначить свой интерес? Через что материализовать идею этого интереса? Через суверенную территорию и через свои порядки на ней. А чем подкрепить свое право на этот интерес, который не совсем нравится другому? Через силу. Другого пути нет. И здесь вновь обязательно нужно государство, чтобы через него заявить о своем интересе.
А если только через демонстрацию силы отстоять свой интерес не удается? Тогда силу надо применять. А как объяснить тому, к кому применяется эта сила, чего ты хочешь? Через территориальные претензии и право на жизнь в пределах данных территории по своему уставу. Через объяснение противнику устремлений своего государства, а не коллективного самоосознания, которого нельзя пощупать, и границы которого реально нельзя переступить. Опять необходимо государство.
А если противник слишком силен, а соседние народы имеют совпадающие с тобой интересы, но всем понятно, что каждому из вас по отдельности сильный враг легко оторвет голову? Тогда вы объединяете несколько наций в одно государство, и здесь еще более наглядным видится факт, что нация может реализовать свой интерес только через государство, даже если оно многонациональное.
Следовательно, мы можем сказать, что роль наций - через свой интерес создавать государства. Другой роли за нациями не видно в историческом смысле. Причем нации, создавая государства, могут создаваться заново именно этими новыми государствами! Несколько наций в пределах одного государства легко становятся одной нацией по государственному признаку! Все государства Южной Америки создали свои нации именно по этому принципу! Это сразу же охлаждает наш пыл, с которым нам хочется кинуться в историческую зону государств, потому что возникает ощущение, что мы просто захлебываемся в наплыве равной первозначимости этих явлений для истории. Если нации создают государства, а государства создают нации, - то это неразрывные и равнозначные между собой субъекты истории. Одно не может быть без другого. Оба своим присутствием обязательно порождают друг друга. Так что же главнее в плане исторических изменений? Какие у нас основания от наций последовательно переходить к государствам, если сами государства последовательно переходят от себя к новым нациям?
Сами нации погибают, если оказываются вне интересов какого-либо государства. Это неоспоримо. В этом случае им достается и слева и справа, и они обречены. Но и государства, если не выражают собой общей воли заключенных в них наций, распадаются на отдельные княжества и погибают. Это также неоспоримо. При этом разбежавшиеся нации вновь обязательно создают своими союзами государства, а те являются выразителями их интересов. Так что же выбрать - государство является самостоятельным историческим субъектом, который объединяет в себе нации, или нации являются самостоятельным историческим субъектом, которые создают государства только в качестве инструмента? Иными словами - человек с топором в руке. Что для чего? Человек для топора, или топор для человека? Для такого варианта у нас не будет сомнений. А как в случае с нациями и государствами?
