Острие кунты. Путь русского мистика - Беляев Илья Дмитриевич (лучшие книги .TXT) 📗
Диса тела учит спонтанности действия, а спонтанное действие - ключ к силе. Непредсказуемое поведение граничит с безумием, да это и есть безумие: жить, не руководствуясь умом.
Чем же руководствоваться? Дисой?
Ничем. Диса - это просто способ.
То есть, жизнь без мотивации, так, что ли?
Это свобода. Свобода сразу и с самого начала, - Тошин голос вдруг стал непривычно твердым и суровым. - Конечно, живя так, ты идешь по лезвию, но непредсказуемые действия делают тебя неуязвимым, ты становишься неуловим для ситуаций, которые тебя порабощают и программируют. Неуязвимость позволяет держать дверь свободы открытой, Диса освобождает от рабства запрограммированности.
Эта запрограммированность существует на двух уровнях: на генетическом и социальном. Общество вбивает в нас свои программы с детства, для того чтобы всю оставшуюся жизнь мы действовали как часть социального механизма. Оно делает это в целях самосохранения. Кроме способа поведения, в нас еще закладывается страх, благодаря которому эти программы работают. Страх поступать не так, как делают все, позволяет обществу существовать, как организму.
Избавиться от этого страха и разрушить социальные программы в сознании нелегко, но еще труднее преодолеть генетическую запрограммированность, которая позволяет нам выживать как виду. Здесь задействован инстинкт самосохранения, пойти вопреки ему - значит изменить наш генетический код.
Поскольку возможность этим программам работать дает страх, он является неотъемлемой составляющей жизни и процесса выживания. Но на каком-то витке эволюции он становится тормозом дальнейшего развития, а мы как раз на этом витке и находимся. Общество предохраняет себя с помощью разнообразных внушенных гражданам страхов: от наказания до изгнания. Природа, с другой стороны, контролирует нас страхом перед неизвестным.
Чтобы преодолеть эту обусловленность или, другими словами, распрограммироваться, нужно сделать две вещи: во-первых, осознать факт того, что ты несвободен. Невозможно сбежать из тюрьмы, если ты не понимаешь, где находишься. Во-вторых, необходима качественно иная модель действий, которую я называю "непредсказуемое поведение".
-- Ты имеешь в виду стать непредсказуемым для других или для самого себя?
Тоша нахмурил брови.
-- Если ты сам не знаешь своего следующего движения, каким образом о нем могут знать другие?
Но это же абсолютное безумие!
Именно так. Без-умие, - констатировал Тоша, как бы смакуя это слово.
Я не знал, что ему на это сказать.
La Disa immortale , - добавил он.
Что это?
Это по-итальянски. Диса бессмертна.
Глава 28
Давным-давно жили два друга. Их деревни находились на берегу большой реки на расстоянии нескольких дней пути одна от другой. Как-то один из друзей собрался навестить своего товарища. Он приготовил подарки, снарядил лодку и отправился в плавание. Пройдя половину пути, путешественник вдруг понял, что его желание увидеть старого друга исчезло. Без тени колебания он повернул лодку назад и вернулся домой.
Пошел второй месяц, как мы жили лагерем. Однажды все, как обычно, сидели вокруг костра, стояла звездная майская ночь. Мы были в каком-то особенно приподнятом настроении, много пели и смеялись. Даже Тоша взял гитару, чего за ним раньше не замечалось.
Чувствовалось, что наша группа обрела реальную силу, - месяцы непрерывных занятий не прошли даром. И единственным человеком, кто мог эту силу сконцентрировать и направить, был Тоша. Он сидел у огня, прихлебывал чай и посмеивался над только что рассказанным кем-то анекдотом. Я наблюдал за начальником, пытаясь представить себе наше будущее. У меня не было на это однозначного ответа. То мне казалось, что нам предстоит совершить что-то невообразимо прекрасное и удивительное, то по сердцу пробегал холодок сомнения. Переведя взгляд на вершину холма, темной массой нависавшего за кошарой, я вдруг увидел того, кого я хотел бы видеть меньше всего в мире. Там, на освещенной луной вершине, стоял Князь мира сего.
Меня как будто окатило холодным душем. Из опыта моих предыдущих встреч с Князем я знал, что для его прихода должна иметься серьезная причина, и, понятное дело, он не сулил ничего хорошего. На этот раз Князь, однако, пришел не ко мне, а к Тоше. Я почувствовал какую-то непонятную мне связь, существовавшую между ними.
Никто, кроме меня и начальника, не знал о приходе Князя, все, включая самого Тошу, продолжали хохотать и веселиться. Мне же было уже не до веселья. Я внимательно посмотрел на нашего мастера и вдруг, к своему ужасу, заметил, что черты Князя просвечивают сквозь Тошино лицо. Это было чистое наваждение! Не веря своим глазам, я протер их кулаком. Но наваждение не исчезло - именно Князь смеялся сквозь Тошу. Или это галлюцинация?
Подсев к начальнику, я тихо сказал ему:
Князь здесь.
Я знаю, - спокойно отреагировал Тоша.
Он, казалось, ни в коей мере не был этим обеспокоен. Я продолжал пристально изучать его лицо, озаренное вспышками пламени. Проступившие в Тоше черты Князя были обстоятельством несравненно более ужасным, нежели его могущественное ледяное присутствие там, на холме.
Тогда я еще не знал, что с этого момента в моей жизни начинается новая полоса, что предо мной разверзлась пропасть неверия и отчаяния. Сидя у костра в тягостном раздумий, я всеми силами гнал от себя сомнение. Я прекрасно понимал, каким искусным обманщиком может быть Отец лжи. Сбить меня с толку, заставить сомневаться в Тоше и отколоть от группы было бы, с его стороны, вполне разумно. Но ведь пришел-то он не ко мне, и Тоша знал об этом! Как это объяснить? И, кроме того, это устрашающее сходство в чертах, пусть всего на одну минуту и в неверном свете костра. Что, если меня не заморочили и это правда? В таком случае, группе угрожает серьезная опасность. И, поскольку я приложил руку к тому, чтобы собрать вместе этих людей, стало быть, я был в такой же степени ответствен за них, как и Тоша. Что мне делать в этой ситуации, я не знал.
Взрыв хохота прервал ход моих мыслей, по телу пробежала холодная дрожь. Я обвел взглядом сидящих. Нет, кроме меня и Тоши никто не подозревал, кто стоит на холме. Чутье подсказывало мне, что я должен разрешить эту загадку сам, без посторонней помощи.
