Беседы на острове. Что делает нас счастливыми? - Джоул Клаус Дж. (читать книги без .txt) 📗
И вот мы уже в центре событий, и перед нами острый соус... О, какой прекрасный вкус! Но проходит еще мгновение, и мы уже жалуемся: «Несправедливо! Боже, приди и спаси нас от этой напасти, не оставь нас тут, зачем ты нас покинул?» — Ха-ха, хорошая получилась шутка, смешная картинка, правда?
Вернусь к тому, почему я называю «вещами» наши чувства и эмоции. Сыграем в игру, в которой я использую цифры. Они не точны, но прекрасно подойдут для объяснения моей модели. Потому отнеситесь к тому, что я скажу, критически. Как, впрочем, всегда надо поступать с моими словами — откуда вы знаете, что я говорю дело?
Начиная от нашего истинного тотального существования, есть примерно двенадцать ступеней, по которым надо спуститься, чтобы быть в состоянии получить опыт земной жизни. Спускаешься на первую ступень — и стирается память о том, кто ты, еще ступень — стираешь еще больше памяти. И так до тех пор, пока от огромного тебя не остается лишь слабая искорка. Следующая ступень — еще более тусклая искорка... Так вы оказываетесь здесь. Человеческий ум, сознательный лишь на десятую часть, еле-еле помнит свое имя. Три года вы учитесь завязывать шнурки. Но именно этого мы и хотели! В каком-то смысле мы сами — те боги, которым молимся. Боги, решившие испытать земную жизнь до такой степени, что сказали:
— Хочу на землю и хочу быть там своим — вплоть до того, что даже не буду уметь завязывать шнурки.
— А что такое шнурки? — спросит наш товарищ.
— Сам не знаю, но слышал, что они там есть, — ответим ему мы.
Ха-ха-ха! Ну, хорошо. Итак, у нас есть эти штуки, которые в тотальности Всего Сущего являются чем-то другим. Там, в тотальности, есть источник, из которого к нам поступает энергия, и мы зовем его здесь «любовью». Что ж, за неимением другого, воспользуемся данным словом, тем более что мы с вами используем его уже несколько последних лет. Итак, это наш источник энергии, это то, что поддерживает наше существование. С помощью него мы можем сделать и создать что угодно в трехмерном мире. Но не сможем забрать из него созданное, включая счастье, грусть, нетерпение и страх — эти штуки не могут выйти за пределы трехмерного мира.
Ну разве что можно их пронести еще на одну ступеньку вверх — туда, куда человек попадает после смерти. Назовем ее «одиннадцатой ступенькой». Нулевая ступенька — оттуда мы исходим. С нее мы спустились на первую ступеньку, потом на вторую — и так продолжали, пока не превратились в примитивных человечков, готовящих куриные окорочка на ужин. Вот так мы очутились в этом мире. Итак, после смерти человек попадает на одиннадцатую ступеньку, и она очень обширна. Отсюда можно отправиться во множество миров и измерений. Но тут у человека еще остаются чувства, такие как счастье и грусть, а также остается возможность различных опытов-переживаний.
Стоит подняться на следующую ступень — и все исчезает. С вами останется лишь ваш опыт, но в форме, которую я бы описал как «настройка». Словно вибрация звука, которую можно создать лишь на арене нашего трехмерного мира и отсюда принести в более высокие миры. Ее невозможно создать в мире вашего целостного существования, для этого необходимо спуститься в трехмерную кухню, приготовить там и взять с собой при возвращении наверх. Это очень упрощенное, «детсадовское» объяснение, но по-другому не объяснишь.
Если вы покидаете земное тело и говорите: «Мне тут недостаточно хорошо, хочу подняться по лестнице вверх к своему истинному „я“», — гид или несколько гидов придут на помощь и помогут вам. Но двигаться вверх и вниз по этой лестнице очень сложно. Плюс, невозможно пронести вверх информацию отсюда — точно так же, как невозможно пронести сюда информацию с верхней ступеньки лестницы.
Что-то проходит с вами при переходе с верхней ступени на нижнюю, но словами это не выразить. Понимание чего-то виденного «там» уходит, подобно сну, стоит лишь вернуться назад в физический мир. Трудно удержать полученные когда-то откровения и познания, и сейчас я уже не могу четко восстановить их в сознании. Может, в тот период, когда я так много экспериментировал, — тогда бы смог объяснить это лучше... Но думаю, что и тогда мне не хватило бы слов все объяснить — просто потому, что у нас нет для этого слов.
Итак, эти вещи отдельны от нас, они часть супа, который мы создаем. Потому, если вы грустны — позвольте себе быть грустным. Если вам скучно — то и скучайте, пока не захотите сменить это другим настроением. Мне бывает скучно — и нормально; бывает, грущу — тоже хорошо; случается, расстраиваюсь — и это нормально потому, что мне не нравится быть все время абсолютно счастливым. Я попробовал это состояние — довольно неплохо... Эй, не поймите меня превратно — это хорошее состояние, и на какое-то время я, бывает, играю с ним, поднимаю уровень счастья до нового максимума... Но потом говорю себе: «В этом состоянии не хватает остроты, не хватает специй. Мне хочется иногда ощутить, скажем, раздражение — скучаю по такой эмоции». Не спорю, счастье — хорошо, но даже если вас будут кормить лучшей пищей, приготовленной самыми знаменитыми поварами, то иногда вы все равно захотите обычный гамбургер или хот-дог, правда?
Это часть жизни, и нам порой трудно двигаться вперед. Даже если мы и подустали от того, что имеем, мы знаем, что, если двинемся вперед, придется отпустить этот привычный мир — а что, если не хочется его отпускать? Сейчас он не очень привлекателен, так как его стало слишком много. Все в избытке становится непривлекательным. Слишком много грусти, слишком много отсутствия изобилия — это не привлекательно. Но само по себе отсутствие изобилия не является непривлекательным. Это может быть очень интересным и приятным опытом — если вы можете по желанию снова вернуться к состоянию изобилия.
Если сможете видеть в этом просто разные «штуки», разные жизненные опыты, отдельные от вас, которые вы можете перекидывать, состав которых можете менять просто тем, что направляете внимание на что-то, чего хотите... В таком случае, если направите внимание на деньги, на обладание деньгами, то Вселенная начнет наполнять полки на вашей «кухне» деньгами. Возможно, потребуется какое-то время, чтобы они прошли в физический мир, но уже через какое-то время в том супе, который вы варите каждый день, появится больше денег. И тут-то вы вспомните: «Да, у меня много денег, но были времена, когда это было не так...» В том времени было что-то особенное. Точно, было.
Когда-то и мы с Робертой имели не много. В некоторые периоды — совсем немного. И хоть это было трудное время, и тогда я совсем не считал его хорошим временем, но сейчас я оглядываюсь и говорю себе: «А ведь это были хорошие времена, это был прекрасный опыт...» Кто-то оглянется назад и скажет: «А ведь было неплохо. Было очень хорошо. Не отказался бы прожить это снова, если бы знал, что смогу вернуться, когда мне надоест, и я скажу: „О-хо-хо, устал уже от нехватки, хорошо бы снова вернуться к изобилию! “»
Когда мы начинаем так относиться к разным состояниям, их смена перестает быть вызовом, сложным делом, она становится просто вопросом ежедневного выбора. Порой люди предпочитают, чтобы изо дня в день ничто не изменялось. Некоторые работают на одном месте в течение двадцати пяти лет. При этом какая-то часть руководствуется страхом, о котором они могут даже не знать и, уж конечно, не признают — но если бы взглянули на себя пристальнее, то увидели бы его. Но другая, меньшая часть людей может оставаться на одной работе потому, что это то, чего они хотят. Ну и хорошо — это разнообразие жизни, только и всего.
Также не будет никакого Судного дня, извините. Обычно я воздерживаюсь от подобных заявлений, чтобы не затрагивать религиозных чувств других людей. И сейчас я не хочу этого делать, но, друзья, Судного дня не будет. Я был по другую сторону, в течение многих лет исследовал ее во время путешествий вне тела и обнаружил, что его не будет. Конечно, есть достаточно темных уголков, но это не совсем так, как преподносится Голливудом. Просто порой нам нравится быть темными, злыми, плохими... Это тоже часть разнообразия.
