Беседы с Богом о здоровье, душе и будущем медицины - Уолш Нил (читать книги полностью txt) 📗
Однако через несколько дней, недель или, если повезет, месяцев многие, если не большинство, возвращаются обратно к истории «Я есть то, что я имею», распространенной в нашей культуре. Я говорю это, потому что работаю с этими людьми, получаю от них письма и они спрашивают, почему так трудно применять эти концепции в повседневной жизни…
Мне непонятно: почему?
НИЛ: Потому что люди неохотно думают даже о возможности отказаться от того, что имеют, ради того, чтобы быть теми, кто они на самом деле. Они путают опыт обладания имуществом с тем, что, как им кажется, запрещает им быть теми, кто они есть.
Люди могут быть теми, кто они есть, и оставаться богатейшими людьми на Земле. Ничто не запрещает быть тем, кто ты на самом деле, и по по-прежнему иметь три пылесоса. Быть тем, кто ты есть, не значит непременно отказаться от того, что ты имеешь. И люди, которые это понимают, остаются внутри своей духовной осознанности еще долго после окончания семинара.
Но большинству действительно трудно усвоить эту идею, и они возвращаются к своей жизни с понедельника по пятницу. А причина кроется в убеждении, которое накрепко засело у них в голове: «Все это очень хорошо и здорово, о чем Нил говорит, но, понимаете, я пока не захотел по-настоящему. Я даже не уверен, что смогу. Я не знаю, как существовать без моего добра. Черт, да просто заберите у меня айфон, не говоря уже о ноутбуке, – и я покойник. Мне и дня без ноутбука не прожить!» И то же самое относится ко всему прочему имуществу.
И понятно, что многим из нас не хочется этого делать, даже страшно, потому что мы не приучены. Мы не знаем, как существовать без этих вещей!
Знаете, в юности я мог наизусть отбарабанить телефонные номера всех важных людей в моей жизни. Бабушкин, тети Ирен, друзей – я даже знал телефон школы. Сегодня спросите кого-нибудь: «Какой телефон у твоей кузины Джин?» – и человеку придется заглянуть в мобильник. Дело в том, что мы отвыкли использовать мозг для запоминания.
Понаблюдайте за юными служащими на кассах в супермаркете. Если касса не скажет им, сколько сдачи полагается клиенту, они не сумеют ее сосчитать. Они не знают, как разменивать деньги.
Когда я был маленьким, еще не было таких касс, которые подскажут, что если тебе дали бумажку в 20 долларов, а покупка стоит 5,37, то надо выдать сдачу 14,63. Вы просто высчитывали и обучались этому очень быстро. Нынче многие девятнадцатилетние кассиры в бакалейной лавке просто растеряются, если им придется отсчитывать сдачу самим, без машинки, подсказывающей, сколько именно они должны покупателю.
Мы живем в эпоху отупения человечества. Обезглавливания человечества.
Нас самих обезглавили – мы не знаем, как выжить без подобных вещей.
Поэтому, естественно, вернувшись с семинара на «подъеме», человек впадает обратно в свой режим жизни, потому что встает вопрос выживания. Мы действительно не знаем, как выжить, скажем, без телевизора в каждой комнате.
В моем детстве иметь хоть один телевизор считалось огромной роскошью. У нас был один маленький черно-белый телеприемник с экраном не больше носового платка. Теперь в ходу телевизоры, у которых экраны размером со штат Монтана. И они стоят в каждой комнате или, по крайней мере, на каждом этаже. Один – наверху в спальне, один – внизу в комнате отдыха, один – в гостиной, возможно, еще один, поменьше, – на кухне.
И мы не знаем, как выжить без нашего добра. Если отключается кабель и мы не можем получить телевизионный сигнал, мы покойники. Мы разучились даже разговаривать друг с другом.
Знаете, если вы предложите сегодня своей семье что-нибудь вроде: «Давайте просто возьмем сыру и крекеров, яблочного сока или вина, сядем в гостиной и будем разговаривать», – вас не поймут. «В смысле, мы просидим с шести до десяти вечера, разговаривая, а потом отправимся спать? Ты издеваешься?»
Или, боже упаси, почитать книжку?
Поэтому ответ на ваш вопрос заключается в том, что люди возвращаются к своему привычному образу жизни, потому что не знают никакого иного способа жить. Им не показывали, их не учили, как жить по-другому.
Но нам не нужно отказываться от нашего имущества, дабы проявить свою идентичность. Совершенно нормально иметь по телевизору в каждой комнате, три машины в гараже и что там еще доставляет вам радость в смысле физического снаряжения. Ничего плохого в этом нет. И ваше имущество никак не будет вам вредить и подрывать ваш духовный рост – до тех пор, пока оно не отнимает у вас способность определять, кто вы есть на самом деле, и проявлять это в своем опыте.
Насколько ваше имущество мешает вам выражать себя и быть тем, кто вы на самом деле, настолько оно вами и завладело. То есть оно буквально забрало у вас все лучшее! Но пока вы используете свое имущество для облегчения проявления себя, бытия в качестве того, кто вы на самом деле, это имущество остается лишь инструментом, которое применяется с пользой для более полного выражения вашей подлинной сути.
Поэтому само по себе имущество – не проблема.
Доктор КУПЕР: Вы имеете в виду, что если наше имущество служит духовной цели, то с ним все в порядке, но если мы позволяем ему привязать нас к нашей «истории», к тому, что мы «имеем», то оно перестает служить нам?
По-моему, я не все здесь уловила.
Я так понимаю, наше «имущество» – это не то, кто мы есть. Но меня также учили – это было посланием нашей культуры столько, сколько большинство из нас помнит, – что «встать на ноги» и «наладить дела» (когда доходит до того, что мы «имеем») – это главное в успешной и хорошо прожитой жизни.
Как же то, что говорите вы, увязывается с тем, что транслирует нам об имуществе история нашего общества?
НИЛ: Я не спорю, что это было посланием нашей культуры. И, кстати, кое-какое имущество в моей собственной жизни не имеет явной духовной ценности или пользы. Никакого блага в процесс выражения моего истинного «Я» оно не приносит, если только я не идентифицирую себя как существо, часть Вселенной, которая «наслаждается жизнью». В нашей жизни есть место для наслаждения ею.
Поэтому я не извиняюсь за тот факт, что у меня в гостиной телевизор размером со штат Монтана, ведь мне нравится смотреть хорошие фильмы или спортивные соревнования. И для меня это нормально. Мне пришлось буквально дать себе разрешение принести этот прибор в гостиную и не чувствовать себя виноватым за то веселье и отдохновение, которые он мне дает.
Потому что пока я позволяю себе наслаждение, пока я позволяю себе хорошо проводить время – иметь замечательный отдых, – до тех пор я способен воссоздавать себя в следующей великолепнейшей версии величайшего представления о том, кто я есть.
Мне очевидно, что чем счастливее я сам, тем счастливее я могу сделать людей вокруг себя. Поэтому я не против материальных благ, которые доставляют мне радость. И я очень благодарен, что моя жизнь предоставила мне необходимые средства для обретения этого имущества.
Поэтому собственно вещи не должны служить тому, что некоторым кажется «духовной целью». Духовная цель – быть счастливым. Однако если я обеспечиваю себя имуществом таким образом, что это мешает мне делиться своим счастьем с другими, можно говорить, что имущество меня захватило. Поэтому я стараюсь щедро делиться со всеми, чьих жизней я касаюсь – делиться и в смысле денег, и другими способами. Это позволяет мне спокойно делиться и с самим собой.
Я сказал себе, что я – один из тех людей, которых люблю настолько, что готов ради них выйти из дома и приобрести что-нибудь, чтобы мирно радоваться жизни, которой живу. Я ни на минуту не предполагаю, что мое имущество является источником моего счастья и спокойствия. Но оно определенно помогает мне получать радостный опыт от жизни и ощущать себя счастливым, а значит, делиться счастьем и, коли на то пошло, действительно обеспечивать счастьем других.
