Две жизни. Том II. Части III-IV - Антарова Конкордия (книга читать онлайн бесплатно без регистрации .txt, .fb2) 📗

Читай, друг, чем приветствует тебя первая надпись над входом в дом. Эта надпись всё время меняется и даётся человеку так, как его собственный труд в веках сформулировал её. Читай же теперь, что ты сам создал для себя.

Я поднял голову кверху. Первое, что я увидел, был белый павлин с чудесно распущенным хвостом, сверкавшим золотом на солнце. Я удивился, как мог я не заметить птицы в её очаровательном уборе минуту назад, хотя смотрел на входную дверь и видел над нею круглое выпуклое окно, которое теперь закрывал павлин. Над его сияющим оперением жёлтым светом горело: «Входи, храня вечную память о труде своём в веках. Тебя приветствует здесь благодарность тех, кого ты когда-то давно спас, и их благословение. Их сердца сейчас ждут возможности отдать тебе свой долг благодарности и в свою очередь стать тебе, странник, защитой и помощью».

Я был глубоко тронут этими словами привета; я никак не ожидал, что они будут обращены лично ко мне. Я не понимал их истинный смысл, но, взглянув на Иллофиллиона, понял по его лицу, что все вопросы разрешатся в дальнейшем.

Но как я это понял, я и сам не знаю. Иллофиллион уже не был тем прежним наставником, которого я так хорошо знал и которого я видел сияющим в его тайной комнате, находящейся в высеченном в скале доме. Это было существо неземного мира. Что-то божественное, превосходившее все обычные земные представления о красоте и любви, исходило от него. Он был весь воплощением самой Любви, в которой я уже не мог существовать как существо с обыденным сознанием. Но я понимал его, потому что в тот момент находился в состоянии сверхсознательного вдохновения, где обычные слова уже не имели смысла.

Иллофиллион взял меня за руку и повёл вверх по лестнице, сделанной из яшмы, как мне показалось. Ступени, стены – всё говорило о большой древности этого здания. Я не шёл, а точно летел, до того лёгким я ощущал своё тело.

Когда мы поднялись на верхнюю площадку, два человека в длинной белой льняной одежде, подпоясанные золотыми шнурами, подошли к нам, низко кланяясь Иллофиллиону. Я сначала не узнал их, и только когда один из них взял меня за руку, я узнал в нём Никито. Бог мой! Как мог он так перемениться? Его волосы вились и ниспадали седеющими локонами на прекрасный лоб и длинную обнажённую шею. Лицо, тёмное от загара, было прекрасно, как античный скульптурный портрет.

Я взглянул на второго человека, также взявшего меня за руку, и поразился ещё больше. Это был Зейхед-оглы, араб-проводник, подаривший мне птенца павлина и выказывавший мне всё время столько незаслуженного мной внимания.

Оба они провели меня в комнату, где был бассейн с проточной водой. Они указали мне на него, и Никито сказал:

– Позволь мне, как бывало в детстве, на Кавказе, раздеть тебя и помочь тебе совершить омовение в этой воде, прежде чем ты наденешь священную одежду и войдёшь в зал алтарей. Ты забыл меня, вернее, не узнал при нашей встрече у озера. Я же счастлив теперь возвратить тебе вековой долг моей благодарности. Чтобы войти в число учеников второй ступени, тебе нужны два поручителя. Достичь этой ступени можно только своими личными усилиями. Но помощь могут оказывать человеку все любящие его друзья. Разреши мне заплатить тебе мой кармический долг в эту счастливую минуту твоей жизни и стать тебе слугой и другом. Я беру на себя поручительство за тебя в твоём новом пути и буду служить тебе век громоотводом и охраной от твоей раздражительности. Я буду заранее принимать в свою ауру все удары твоего гнева и вспыльчивости, чтобы рост твоего самообладания не нарушался ни на минуту.

– Я, со своей стороны, – сказал араб, – принимаю на себя счастье поручительства, возвращая тебе старый долг за спасение моей жизни от тёмных сил. Я был когда-то карликом, и когда меня преследовали враги, ты, бывший тогда ребёнком, укрыл меня среди своих игрушек и защитил своим телом от смерти. Теперь я буду облегчать тебе каждую встречу с печальными людьми, беря на себя часть их скорбей, чтобы твоя радость могла свободно проникать в их сердца.

Когда я вышел из бассейна, вода которого оказалась почти горячей, оба мои друга одели меня в такую же льняную одежду, в какой были сами, подпоясали золотым шнуром и расчесали мои кудри. На ноги я надел жёлтые сандалии, тоже точно такие же, в каких были мои друзья. Взяв меня за руки, они подвели меня к двери, у которой стоял Иллофиллион. Он тоже был в белой одежде, но сделана она была из такой же материи, какую Али подарил моему брату в день свадебного пира в К. Одежда была расшита вся – внизу и по бокам, на рукавах и на вороте – золотом. На его голове был венок из жёлтых цветов, а в руках – та же палочка, которую я видел у него на поляне, во время раскрепощения карликов. Когда я подошёл к порогу настежь открытой двери, я увидел у своих ног на полу горящие буквы:

Я шагнул прямо на горевшие слова, ожидая, что их огонь обожжёт меня. Но, к моему удивлению, он мгновенно потух, едва я ступил на него.

Теперь Иллофиллион взял меня из рук моих поручителей и подвёл к одному из узких высоких столов, выполненных из оранжевого мрамора, такой же формы, какую имел стол, находившийся в комнате Франциска; только у последнего этот стол был почти красным, так много было в мраморе розовых и алых прожилок.

Иллофиллион поднял крышку стола, и я увидел под нею низкий жертвенник, на котором горел огонь и перед которым стояла высокая топазовая чаша. В ней клубилась жидкость, похожая по цвету и консистенции на огонь.

Иллофиллион погрузил палочку в эту чашу с жидким огнём и поднёс её к настоящему огню, который ярко вспыхнул, затем, точно что-то напевая, чего я не разбирал, он коснулся моего темени. Это был не удар, конечно. Но прикосновение это причинило такое содрогание всему моему организму, что я не устоял и упал на колени. Оба мои поручителя положили свои руки мне на голову, на то место, где меня коснулась палочка Иллофиллиона. Я почувствовал, точно из меня в их руки тянется струя энергии.

Они подняли меня и повернули спиной к Иллофиллиону. Теперь Иллофиллион коснулся меня два раза под обеими лопатками. На этот раз действие палочки было таким же сильным, но я не только устоял на ногах, но почувствовал очень странное ощущение, точно у меня за плечами выросли крылья. Новая сила вошла в меня, и снова я почувствовал, как связываюсь с моими поручителями невидимыми, но крепчайшими нитями.

Иллофиллион сам повернул меня лицом к жертвеннику. Теперь огненная жидкость в чаше не клубилась, но из неё вился спиралью огонь зелёного цвета, а огонь на жертвеннике, за чашей, разделился на три языка: в середине – оранжевый, слева – белый и справа – зелёный.

Опустив снова палочку в чашу, горевшую зелёными спиралями, Иллофиллион поднёс её к зелёному языку огня. Тот ярко вспыхнул, вся палочка точно запылала зелёным цветом, затем Иллофиллион поднёс её к белому огненному языку, и белый язык огня загорелся на палочке рядом с зелёным. Иллофиллион поднёс палочку к жёлтому языку огня – и на палочке образовался трезубец огней, – с зелёным в центре, с белым и жёлтым огнями по бокам.

Иллофиллион взял с жертвенника нечто вроде золотой булавы и, держа её в одной руке и палочку в другой, поднял вверх обе руки, продолжая напевать или произносить речитативом что-то, чего я всё так же не мог понимать.

Вдруг я отчётливо услышал: «Флорентиец, Флорентиец, Флорентиец», трижды повторенное дорогое мне имя моего любимого и далёкого друга.

И в то же мгновение я увидел Флорентийца стоящим за жертвенником в белой одежде.

«Али, Али, Али», – снова разобрал я в напеве Иллофиллиона. И через мгновение увидел Али стоящим рядом с Флорентийцем.

Я уже приготовился к тому, что сейчас устами Иллофиллиона будут вызваны и Али-молодой, и мой брат Николай, как от образа Флорентийца, от его лба, горла, пупка, оплечий и сердца протянулись огненные с зелёным оттенком нити и соединились с зелёным огнём палочки.