Церковь в истории. Статьи по истории Церкви - Мейендорф Иоанн Феофилович (читать книги без сокращений txt) 📗
Согласно Симеону, первенство, которое некогда принадлежало римскому епископу, не исчезло в Церкви. В христианском мире, по представлениям византийцев, древняя столица империи занимает неприкосновенное место, и она возвратит его себе, как только вернется к православию, а это не только религиозная, но и политическая необходимость.
Никоим образом мы не отвергли папу, – пишет свт. Симеон. – Не с папой мы отказываемся войти в общение. Мы привязаны к нему, как ко Христу, и мы признаем его как отца и пастыря. <…> Мы в общении во Христе, и в нерасторжимом общении с папой, с Петром, с Лином, с Климентом… [216]
Но действующий папа, «ввиду того что он больше не является их преемником в вере, не является и наследником их престола» [217]. Иными словами, он больше не папа: «…тот, кто называется папой, не станет им, пока у него не будет веры апостола Петра» [218].
В сущности, свт. Симеон говорит здесь об очевидном для православных богословов учении о духовных дарах. Каждый может стать недостойным благодати, дарованной ему ради того служения, на которое призвала его благодать Святого Духа. Но его недостоинство тем не менее не отменяет ни самого дара, ни служения, которые являются неотъемлемой частью жизни Церкви. Непогрешимость Церкви, следовательно, в конечном счете – это верность Бога Своему народу, и она никогда не должна отождествляться с личной непогрешимостью, ибо Бог никого не может заставить быть верным Ему. Каждый епископ получает дар учительства и хранения истины в Церкви, в которой он поставлен епископом. Если он изменит своему служению, он утратит этот дар, но само служение останется в Церкви и другие примут его. Именно так свт. Симеон Фессалоникийский рассматривает служение первенства: оно существует в епископском собрании так же, как существовало в апостольском, но подразумевает единство веры в истине.
Те же экклезиологические доводы мы находим у Геннадия Схолария, последнего великого византийского богослова и первого патриарха Константинополя под турецким владычеством.
Христос воздвиг Церковь на Петре, – пишет он, – а что касается ее непобедимости от врат ада, т. е. от безбожия и ересей, то Он даровал эту непобедимость Церкви, но не Петру [219].
Петр – «Епископ и Пастырь вселенной», пишет Схоларий, ссылаясь на священный текст (на 21-ю главу Евангелия от Иоанна) [220], но это не может быть сказано ни об одном из его преемников – епископов. В согласии со всеми византийскими авторами Геннадий подчеркивает различие между, с одной стороны, апостольским служением, основанным на уникальности и исключительности Откровения, связанного с историческим фактом Христова Воскресения, и служением учительства, вверенного в Церкви епископам, – с другой. Не потому ли Церковь «апостольская», что она основана апостолами и ничто не может быть добавлено к тому, что однажды и навсегда было открыто свидетелям Воскресения?
Апостолам была дана мудрость и благодать Словом, Которое свыше, и Дух говорил через них <…> но как только устроение Церкви свершилось, отпала необходимость, чтобы благодать дана была и учителям, как некогда апостолам. <…> Для Церкви было необходимо не претерпеть умаления от отсутствия той благодати, как для веры – не получать меньшую помощь от Духа Святого; но для учителей достаточно было веры, и по сей день им ее достаточно [221].
Полнота Откровения, данная во Христе, была передана нам апостолами. Церковь хранит это Откровение в соответствии со своей сущностью. Как сакраментальный организм она прочно основана на Петре, исповедавшем на пути в Кесарию истину Воплощения. Всюду, где есть полнота этого сакраментального организма, там есть Христос и есть Церковь Божия, основанная на Петре.
В этом кратком исследовании мы, конечно, не исчерпали всех византийских сочинений, касающихся апостола Петра. Однако проанализированных нами текстов вполне достаточно, чтобы говорить о согласии ведущих греческих богословов Средних веков по некоторым принципиальным вопросам.
Прежде всего, важно отметить, что это согласие не распространяется на проблему личного первенства Петра среди апостолов. Некоторые полемисты пытаются отрицать его, большинство же просто констатирует, что «власть ключей» была дана и другим апостолам и что преимущество Петра – это действительно первенство, но не власть, существенно отличающаяся от власти других апостолов. Это отрицание не дает, однако, внятного объяснения всему тому, что в Библии означает мессианский образ «Петра», или Камня, – образ, с которым Христос обращается только к Петру. Лучшие богословы признают личностную важность этого библейского образа и сосредотачиваются главным образом на проблеме Петрова преемства. Нил Кавасила пишет ясно:
Я не считаю нужным исследовать авторитет блаженного Петра, чтобы узнать, действительно ли он был главой апостолов и насколько святые апостолы подчинялись ему. Здесь возможна свобода мнений. Но я утверждаю, что не от Петра получил папа свое первенство перед другими епископами. Папа воистину обладает двумя преимуществами: он епископ Рима <…> и он первый среди епископов. От Петра он получил римское епископство; а что касается первенства, то он получил его много позже от блаженных отцов и благочестивых императоров именно для того, чтобы церковные дела совершались в надлежащем порядке [222].
Для святоотеческого предания, следовательно и для византийской традиции, преемство Петра связано с исповеданием истинной веры. Это исповедание вверяется каждому христианину при крещении, но особая ответственность лежит, согласно учению сщмч. Иринея Лионского, на тех, кто по апостольскому преемству занимает в каждой Поместной Церкви тот же самый престол Христа, – т. е. на епископах. Ответственность лежит на каждом из них, потому что все Поместные Церкви обладают одинаковой полнотой благодати. Таким образом, учение византийских богословов совершенно согласуется с экклезиологией сщмч. Киприана о «сathedra Petri» («кафедре Петра»): не существует множества епископских престолов, есть лишь один – престол Петра, и все епископы, каждый в руководимой им общине, восседают на одном, том же самом престоле.
Таково по сути понимание преемства Петра в Церкви в православной экклезиологии. Существует, однако, и другое преемство, равно признаваемое византийскими богословами, но только как аналогия – преемство между апостольским собранием и епископским собранием; это второе преемство определяется необходимостью церковного порядка (εκκλησιαστική ευταξία). Его пределы обозначены соборами и – для византийцев – «благочестивейшими императорами». Как в апостольском собрании был Первый, так же и среди епископов есть первенствующий. Это первенство находится в русле необходимого развития Церкви, восходящего к тем решениям, которые принимались соборами для обеспечения «церковного порядка»: установления митрополий, патриархатов, «автокефалий» и т. д.
С точки зрения православия, стало быть, римская экклезиология, непропорционально увеличивая «вес» римского епископа как единственного преемника Корифея, делает это за счет каждого другого епископа, возглавляющего Поместную Церковь и также обладающего «преемством Петра», и нарушает тем самым равновесие «аналогии». Это нарушение равновесия совершалось в истории понемногу, шаг за шагом, и объясняется различными причинами. Запад может восстановить равновесие только терпеливым исследованием Предания. Даже если православные обязаны помочь этому процессу, они сами прежде всего должны приступить к тщательному изучению своего собственного Предания и действительно стать воистину аутентичными свидетелями первозданной христианской веры в этой особой сфере экклезиологии.
