Кто умирает? - Левин Стивен (читать полные книги онлайн бесплатно .txt) 📗
Некоторые люди в ходе глубокой медитационной практики уходят в свое естество так далеко, что переживают аспекты самих себя, которые выходят за пределы их личностей, их представлений о себе, даже за пределы их предыдущих воплощений. Там они выявляют свои непонятые привязанности, первичные страхи и ужасы. Однако это путь для немногих, хотя я видел, как к тому же пониманию приходят люди, пережившие горе. Эти люди порой погружаются так глубоко в свои чувства, что видят, что речь идет даже не об утрате ребенка или любимого человека, какой бы тяжкой ни была эта утрата. Речь идет о самой утрате. Они соприкасаются со столь глубокими уровнями себя, что раньше понятия не имели, что такое возможно.
Погружение в эту глубокую тьму подобно путешествию по пещере, в которой миллионы лет царила непроглядная тьма. Однако достаточно зажечь одну спичку – и извечный мрак в этой пещере оказывается рассеянным. Некоторые убитые горем люди с болью поднимают голову и осматриваются по сторонам, видя страдание, которое они всегда несли с собой. Именно это переживание так усиливает их чувство отделенности, что начинается спонтанное исцеление. Мы начинаем чувствовать, что другие существа пребывают внутри нас. Мы перестаем отождествляться со своим отдельным телом и умом. И мы сливаемся с сердцем, которое бьется внутри нас всех. У таких людей через некоторое время переживание горя рождает большую чувствительность к жизни, потому что в глубине мы затронули потенциал глубокого исцеления. При наличии такого страдания нам трудно начать исследование этой болезненной реальности. Однако именно открытие себя этой скрытой боязни утраты и желанию безопасности дает нам возможность приблизиться к свободе.
Горе может дать толчок к глобальному исцелению, потому что мы вынуждены обратиться к своим глубинным чувствам, которые находятся на пороге осознания. Хотя многие мотивации приходят с уровня страха и потери, все же мы не знаем, где они начинаются. Мы просто обнаруживаем, что забылись в действии, гневе или страхе, что оттолкнули других, ухватившись за свою безопасность, что постоянно защищаем свое сердце.
Это неизбежное открытие сердца ставит нас лицом к лицу с тем, что так часто заставляет нас и наших возлюбленных страдать от своей воображаемой отделенности. Этот величайший дар, который дает нам горе, для многих из нас напоминает погружение под землю, где мы получаем возможность видеть корни деревьев, тогда как раньше нашему взору были доступны только листья и ветви. Это дерево жизни, дерево нашей жизни. Его листья подобны нашей личности, поверхностным проявлениям существа, которое мы называем собой. Вы видите, как возникают эти ветви, как на них распускаются цветы, и вы либо гордитесь ими, либо опасаетесь их, в зависимости от того, соответствует ли их форма вашему представлению о том, какими они должны быть.
Однако в сознательном уме вы всегда находитесь «над землей». Вы никогда не видите корней, из которых начинается весь этот рост. Вы внимательно-стрижете и подравниваете дерево, чтобы выделить приятное и устранить неприятное. Ваша жизнь становится похожей на декоративный куст. Живая истина оказывается похороненной под многими слоями желания видеть вещи не такими, какими они являются. Однако горе не дает нам спрятаться. Вы не выбираете его и не в силах им управлять. Вы оказываетесь под поверхностью на том уровне, с которого проистекают все ваши переживания. Вы входите в сферу темных привязанностей и громких требований сердца и обнаруживаете себя открытыми для истины. Тогда дерево личности больше не кажется вам совершенно невиданным представлением.
Горе толкает вас на страдания, которые вы никогда бы не отважились навлечь на себя сознательно. Вы обнаруживаете, что погрузились в вековечную темноту и наблюдаете все корни и усики, даже капилляры на корнях, которые питают дерево вашей личности. Вы начинаете видеть корни своих желаний, суждений, чувств и сомнений. Вы начинаете видеть возможность свободы, связи со своим глубинным естеством. Это не только цветы и листья, но и сам источник, из которого они возникают. Вы входите в то, что обычно полностью достижимо для осознания, и видите безграничность процесса роста и бытия. Вы видите, откуда у вас появились эти индивидуальные особенности и склонности, откуда у вас столько различных реакций на те или иные события. Вскоре многие их этих реакций покажутся вам непригодными для любовного, мудрого общения с людьми.
В горе есть ловушка для многих, кто считает себя духовным. Речь идет о склонности отталкивать глубокие чувства, полагая, что они «недуховны». «Если бы я был действительно духовным, я бы не был так испуган, зол или расстроен». С другой стороны есть люди, которые считают реальными только свои эмоции. Они говорят: «Все эти трансцендентные вещи нужны только для того, чтобы подавить мои чувства». Однако в горе человек не может бежать из ада, чтобы достичь небес, равно как он не может захватить с собой небеса, погружаясь в ад. Здесь приходится выбирать: или – или. Это напоминает нам фотографию безмолвного индийского учителя Хари Дасса, стоящего со своей грифельной доской, на которой написано: «Мы должны делать все».
Известна также история о дзэнском монахе, который горевал на могиле недавно почившего учителя. Один из его друзей-монахов пришел к нему и сказал: «Ты же монах; как ты можешь плакать?» Монах резко повернулся к нему и строго сказал: «Я плачу, потому что мне грустно».
Когда приходит понимание, когда мы видим источник наших переживаний, мы находим в жизни место для всего. В ней есть место для радости постижения собственной природы – без привязанности и желания спрятаться за это постижение, чтобы подавлять свои чувства. В ней есть место для грусти. Однако мы не привыкли давать простор грусти, таким неприятным чувствам. Мы считаем, что должны подавлять и скрывать грусть, не подавать виду, что нам плохо. Некоторые говорили мне, что в горе не знали, что им делать с этими сильными эмоциями. Они чувствуют, что должны проявлять свое горе каким-то общественно приемлемым путем. Для этого есть общественные стереотипы поведения. Нас пугает необъятность наших чувств.
Однако нам всем суждено переживать горе. Нам всем ведомо чувство утраты. Даже если ваши близкие все еще живы, в вашей жизни есть место для опасений, потому что мы живем в мире, в котором все постоянно меняется. У многих из нас остались старые раны и шрамы в тех местах, где желания ускользнули от них.
Чего бы вы ни желали, чем больше вы желаете, тем больше вы одержимы горем, болезненностью, тем сильнее у вас сосет под ложечкой. Будь то желание увидеть любимого человека, выжить, умереть, желание добиться успеха или приобрести новый сияющий мыльный пузырек, что-то в самой природе этого желания обладает качеством горя.
В этом мире изменений не существует безопасности. В нем нет незыблемых оснований, на которые можно поставить то, что кажется нам неизменными ногами. Но ничто не остается неизменным. Есть только постоянное течение изменяющихся событий, теней, мерцающих на стенах. Именно в привязанности к этим временным вещам коренится страдание.
Горе начинается с попыток оставить что-то таким, каково оно есть, предотвратить неизбежные изменения. Даже те, кто стремится прежде всего к истине, могут испытать сильные страдания, когда разрываются нити, связующие их со своими возлюбленными, когда их сердце теряет контакт с самим собой. Каждый переживает свою человечность в той мере, в которой он может открыться радости и грусти.
Возможно, именно в горе мы обнаруживаем силу, которая побуждает нас воплотиться в этой жизни и последующих жизнях. Именно когда наше сердце насильственно распахивается, мы открываем, как сильно мы защищены от жизни, как тесна наша клетка, как много места в ней мы променяли на безопасность. Мы видим, что наша задача – любить сильнее, жить более полно в этом запутанном мире.
Это мир постоянных изменений и бесконечной опасности. В нем любая мысль длится лишь мгновение, а настроения меняются постоянно и часто противоречат друг другу. В нем все, что начинается, не кончается. Мы видим, что все, что мы любим, как бы мы за него ни цеплялись, рано или поздно уносит с собой поток времени. Мы жалуемся на то, что нашей жизни недостает спокойствия, чувства глубинной причастности к чему-то неизменному. Мы оплакиваем потерю своей подлинной природы. Но когда мы начинаем сосредоточиваться на пространстве, в котором возникают все мимолетные формы, мы начинаем видеть за пределами мысли. Мы видим, что за пределами изменчивой сферы иллюзорного ума есть покой, который являет нам жизнь в состоянии равновесия и сострадательной беспристрастности.
