Тори - Черт Илья (список книг TXT) 📗
— Никогда не думала, что на Третьем райдере могут быть такие смешные созданья! -подтвердила Вторая.
Обе сидели на краю плывущего по небу студенистого островка, которые так многочисленны зимой на южной территории Второго райдера.
— А как страшно то было! — вспоминала одна, — мы чуть не погибли!
— Да. Еще бы немного и `переход` закрылся перед нами!
— Я еще успела увидеть море. Оно у них такое страшное! Все в пене, клокочет, молнии сверкают, и небо темное, мрачное, как склеп.
— Да уж, местечко не из приятных!
Мимо просвистела пара Птиц. Рассекая плотный воздух, они, лавируя между островами, направились к видневшимся невдалеке полям дурманящей травы.
— На ночевку полетели.
— Пора. Скоро солнце зайдет. Все никак не привыкну к здешней темени.
Взмахнув крыльями, они соскользнули вниз. Последние лучи прятали свои голубые нити в горизонте, и с востока уже ползла черная непроглядная тьма, разливаясь липкой лужей по бескрайним полям…
Птицы. Я лежал и вспоминал их. Конечно, они были огромны и страшны, но, вместе с тем, очень красивы. Я представил, как они тогда висели передо мной, подобно двум огромным колибри, и вертели головой. Глаза. Странные глаза, как будто понимающие тебя, они прямо источали любопытство. Предавшись мечтам, я представил себе, как я бегу по полю, а рядом со мной летят птицы, как бы охраняя меня. А потом мы играем, загоняя воображаемого кролика, или запрыгнув на спину к одной из них, я лечу над травой, поднимаясь все выше, выше…
— Тори! — голос отца рассыпал мои чудесные картинки. Я слез с кровати в тапочки и пошел вниз.
— Смотри, что я привез!
Это был велосипед!
Надо ли говорить, что отец правильно все рассчитал, и это событие вытеснило из моей головы абсолютно все. Теперь, едва рассвет освещал дорожку, я садился на своего двухколесного друга и начинал объезд окрестностей. Колеса давали большие возможности. Например, я теперь мог проехаться по дороге, что вела в поселок, и получше ознакомиться со здешними местами. Когда мы ездили на машине за продуктами, я заметил множество тропинок, ведущих от дороги к горам. При первой же возможности я решил разузнать, куда они ведут. Воображение услужливо начертило карту, по которой я непременно отыщу клад, и мое желание переросло в непреодолимую натянутую тетиву.
Спустя три дня я так и сделал. Я доехала по грунтовой дороге до шоссе и направился к поселку. Доехав до третьей или четвертой тропинки, сворачивающей от асфальтовой ленты к горам, я съехал на обочину и остановился. Надо было еще раз все взвесить. Неожиданно появилась мысль, о которой я и не помышляла. Раз существовала тропа, то кто-то ее протоптал. Следовательно в конце ее вполне могли оказаться люди. Это было крайне не желательно. Сначала я решил ехать на велосипеде, так как, в случае опасности, я мог быстро смыться. Но тут же подумал, что в этом случае мне не удасться незаметно подкрасться, если там действительно кто-то окажется. После минутной борьбы победило второе. Я отвел велосипед в небольшой овраг и, забросав его ветками кустарника, пометил место, привязав к кустам обрывок веревки.
Далее следовал долгий путь к подножию гор, которые находились в этом месте на достаточном расстоянии от дороги. Идти было легко и приятно. Солнце лизало спину, от тянувшейся вдоль дорожки полосы благоухающей травы веяло пряным запахом разгара дня. Когда, спустя минут сорок, я приблизился к, кажущимся неприступными, стенам гор, обнаружилось, что вблизи они представляли довольно сносный путь наверх. Нагромождение огромных валунов и обломков скал, упавших сверху, образовывали естественные ступени, теряющиеся в камнях. Отсвечивающие блики слепили глаза, от поверхности камней веяло жаром. Подумав и взвесив все за и против, я ступил на первый уступ и, подтянувшись на руках, оказался на втором. В конце концов, искатели приключений не останавливаются на пол пути.
Каково же было мое изумление, когда я наконец выбрался на вершину пика. Вокруг раскинулось такое пространство, несоизмеримое ни с чем. У меня захватило дух, когда я глянул в сторону океана. Там, вдалеке лежало сверкающее зеркало, отбрасывающее тысячи искр своими блестящими чешуйками. Огромное воздушное море раскинулось передо мной. Лучи солнца, словно иглы, пронзали это колышущееся прозрачное варево, которое, несмотря на свою прозрачность, так и ползло на тебя своей плотностью. Казалось, достаточно прыгнуть в эту бесконечную перину, чтобы упруго погрузиться в солнечную ванну, и нестись, гонимым ветрами, в неизвестном направлении.
Я присел на камень, положил голову себе на колени и, расслабившись, закрыл глаза. Просачивающееся сквозь веки, солнце рисовало у меня в глазах цветные искры и завитушки. Было тепло и спокойно. Это было чертовски похоже на то место, которое люди называли раем. Вот оно, высшее блаженство, сидеть на вершине горы, когда солнце греет тебя в спину и ласковый ветерок треплет твои волосы.
Я открыла глаза и чуть не свалилась со своего насеста от удивления. Я и не заметила, как и когда это сделала, но мир вокруг пылал зеленоватым светом и багрово-красные тучи величественно плыли по голубовато-зеленому небу. Я даже не сразу поняла, что вокруг меня стоит мертвая тишина. Бескрайнее пространство замерло в чудовищной тишине, наклонив вопросительно голову и сощурив глаза.
Я замерла на месте. Чувство испуга быстро прошло. Успокоившись, я склонил голову на бок и улыбнулся. Мы вели молчаливый разговор с небом, с ветром, который беззвучно кружил вокруг меня травинки и всяческий мусор, и, конечно, с солнцем, которое спрашивало каждую секунду: `Тепло ли тебе?`
Я неожиданно поймал себя на том, что испытываю огромную благодарность этой огромной стихии, которая так ласково и нежно лелеет меня. Наверно, мир всегда был бы также добр и светел, если бы все люди хоть раз в жизни поняли его заботу и внимание и отплатили бы ему тем же. Я представила себя на месте этого огромного доброго и всесильного существа, и ясно представила несовместимость этой красоты и покоя с ничтожными злыми людьми, которые даже не позаботились никогда подумать о цели своего пребывания на этой Земле и по чьей прихоти они здесь появились. Я подумал о том, что будь я Богом, я бы никогда не допустил присутствие этих злобных людей на этом свете, и тут же осознал, насколько же сам Бог действительно милосерден, что способен терпеть и заботиться о тех, кто его же поносит. Это действительно страшное оружие — доброта. Прости своего врага — и ты его уничтожишь. И о чем бы я не думал, везде вставала двойственность положения о защите. Действительно, Зло всегда пыталось уничтожить своих врагов физически, Добро — морально, а последнее намного страшней.
В таких размышлениях я провел не один час на этой скале, и спохватился только когда заметил, что солнце уже собралось отправляться на покой. Я почувствовал непреодолимое желание встать и поклониться этому огромному миру, что так открыто принял меня.
К дому я приехал, когда уже темнело. Отец поинтересовался где я был. Я объяснила ему, что я гуляла в горах и рассказала ему о своей `беседе`, на что отец ответил:
— А ты уже совсем взрослый. Мой маленький мальчик стал большим мудрым мужчиной!
Если бы он только знал, как я был горд услышать это!
— Завтра мы поедем навестим Тома. Он наверно совсем заскучал. Да и о празднике Лета надо поговорить, уже совсем немного осталось.
А я и забыл, что скоро праздник! Ух, ну и повеселимся мы! Интересно, что же придумает на этот раз Том?
— Иди поешь и спать. Завтра рано поедем, — сказал отец и пошел осматривать лодку.
Засыпая, я приоткрыл глаза и посмотрел в окно.
— Спокойной ночи! Мысленно улыбнулся я всему огромному миру за окном, этому теплому, мохнатому, большому мурлыкающему котенку…
Глава 12
Тори исполнился двадцать один год. К этому моменту он был стройным и красивым юношей. Развитый хорошо физически он теперь с трудом сдерживался дома, норовя все время ускользнуть на улицу. Все было бы хорошо, но непонятные предчувствия все чаще и чаще стали посещать меня. Неожиданные приступы тоски заставили меня совершенно по новому взглянуть на окружающий нас мир. За эти годы, проведенные в заточении на этом маленьком клочке земли, я успел полюбить этот пляж, эти скалы, наш маленький дом, и все чаще появлялось чувство, что скоро мы всего этого лишимся. Тори в свою очередь, по-моему, тоже испытывал нечто подобное. Все чаще я стал замечать его печальный взгляд, когда он вдруг неожиданно останавливался и оглядывался то на море, то на дом. Мы, по молчаливой договоренности, не обсуждали эти проявления депрессии. Казалось, мы понимаем друг друга без слов. Согласитесь, в подобные минуты самое умное — это не лезть в душу человеку. Обычно, это ни к чему хорошему не приводит, а только раздражает и без того напряженное состояние. Поэтому я совершенно спокойно относился к его прогулкам по ночам, отнеся их к еще одним его странностям, а уж об их числе беспокоиться не приходилось. Например, в свои двадцать один, он совершенно не интересовался девушками. Наоборот, любые разговоры или обсуждения на эту тему его раздражали и портили настроение. Том тоже стал замечать наше `странное` поведение. `Посмотрев на вас, я бы не сказал, что у меня возникают хорошие мысли,` — как-то сказал он, — `Уж не собрались ли вы меня тут оставить на старости-то лет?`
