Тайные знаки - Сашнева Александра (читаем полную версию книг бесплатно .txt) 📗
— Да! — с готовностью вскочила Катька с кровати, но прежде чем выйти из комнаты осторожно спросила. — А ты… Ты расскажешь мне про все это? Ну… про силу, в общем.
— Расскажу, — кивнул Эдик, забрасывая на плечо ремень кофра.
— Сегодня?
— Н-нет. Наверное нет. Сегодня мне нужно будет побыть одному.
— А конечно, — скуксилась Стрельцова. — Я тебя достала. То напьюсь и пристаю, то еще что-нибудь… Правильно! Так мне и надо!
Эдик засмеялся и потрепал Катьку по затылку:
— Дурочка!
Катька недовольно убрала голову. Ну не любила она телячьих нежностей!
Охотник
Минут пять, прежде чем взяться за потертую латунную ручку, Марго сомневалась, но все-таки решила войти. Надо все-таки выяснить раз и навсегда с этими роботами. Не надо давать свети себя с ума или заставить себя быть беспонтовой овцой. Если это безумие, пусть оно будет твоим личным безумием. Если это истина, то поступи сообразно ей.
Консьерж смотрел на нее в упор, но, кажется, не видел. Кажется, у него было что-то вроде ступора. И Марго подумала, что если его спросить, проходила ли она мимо, он точно скажет, что нет. И будет прав — Марго ведь нет в его мире сейчас!
Она торопливо побежала по лестнице, стараясь не очень греметь ботинками. Лифтом было бы проще, но не хотелось. На предпоследней площадке Марго остановилась. Отдышаться.
Надо же как колотится сердце! Кажется, что даже эхо подъезда слышит этот стук, и повторяет его вслух. Или это кровь в ушах? Марго стояла, склонившись над перилами и смотрела вниз на шахматный масонский пол.
За дверью Андрэ послышались голоса, и Марго инстинктивно отпрянула в полукруглую нишу, в которой когда-то стояла статуя, а потом ее убрали. Дверь открылась, на лестницу вышли двое: Андрэ и парень в черной кожаной куртке.
Марго опять настолько отдалилась от происходящего, что кажется, перестала дышать. Как тогда, когда они летали на самолетике, она прогсто знала, что все это происходит не с ней. — … за картиночки спасибо. Забавная вышла вечеринка, — договорил фразу незнакомец добреньким голосом школьного учителя. — Веселее, чем в «Эдеме». Кто бы мог подумать?
И Кошу окатило жутью. Черная тусклая звезда распустила щупальца и шарила по подъезду — незнакомец был сведущим охотником — из тех, что притягивают к себе жертву. Из тех, что по-собачьи чуют чужой страх и присутствие чужака узнают копчиком, а не зрением или ушами.
— О чем ты говоришь! — усмехнулся репортер, нажимая кнопку вызова лифта. — Разве я был когда-нибудь против?
Охотник замер, чуя дичь, но Марго не было в этом мире.
Время двигалось мимо.
Сердце застучало ровно, равнодушно и еле слышно. Она не думала об охотнике, она парила далеко отсюда, среди лавандовых полей, где никогда не бывала, среди белых полдневных облаков на другой стороне Земли, в морских глубинах, где плавают счастливые касатки и поедают клубки селедок-самоубийц.
— Что-то у тебя тут нечисто! — сказал Охотник. — Проверь, может камер насовали или жучков.
— Разве больше «Голема» кто-то может насовать? — беспечно парировал Андрэ. — «Голем» меня охраняет. И я только за. Я согласен быть кем угодно и делать что угодно, только бы меня не кантовали и не парили мне мозги. Хотя за приличный гонорар я могу даже попариться. Только недолго.
— Ну-ну! — Охотник заскрипел презрительным смехом. — Что бы ты делал без аспирина?
— Кстати! У тебя нет еще? — сказал Андрэ с деланным равнодушием.
— Мудаки вы, мудаки! — вздохнул Охотник. — На тебе! Попробуй!
Андрэ что-то взял и парня и, громко щелкнув целофаном, с удивлением спросил:
— А что это?
Незнакомец протянул руку, чтобы вызвать лифт, и Мар увидела на его кисти татуировку.
Мехаизм загудел в глубине шахты.
— Биссер, — прохрипел Охотник.
— Шит! — воскликнул Андрэ раздраженно.
На пол упало что-то мелкое, похожее на бусинку, прокатилось по стпенькам и остановилось прямо у правого «бульдога» Коши. Андрэ озабоченно заозирался, ища потерю.
— Не могу найти! — посетовал Андрэ, и Мар подумала, что никогда прежде не слышала у него такого голоса. Невысокомерного. Обычного. Совсем равного собеседнику. И даже чуть-чуть ниже.
За-бав-но!
— Не суетись! Возьми еще! Этого хватает на трое суток, а я потом еще дам, — сказал вкрадчивый голос незнакомца. — Этот хороший, безотходной совсем. Самый лучший.
— А разве может быть совсем безотходной? — недоверчиво хохотнул Андрэ. — Что-то ты перепутал, наверное?
— Что ты мелешь? Сказано — безотходной. Откат в далекое будущее, до седьмого колена, но поскольку у тебя колен никаких нет, то можешь не ссать!
Охотник шлепнул Андрэ по плечу.
Он шлепнул Андрэ по плечу! Обалдеть, он шлепнул Андрэ по плечу! Должно быть, крутой перец.
Кабина с грохотом остановилась. Андрэ открыл дверь. Захрустели песчинки под дорогими кожаными подошвами. Лифт крякнул, принимая вес. Зловещая парочка уехала.
Когда лифт замер внизу, и хлопнула уличная дверь, Марго повисла грудью на перилах, наблюдая, как консьерж внизу прохаживается по шахматному полу.
Только теперь страх мог бы хлынуть под кожей потоком термитов, и кровь, густая, переполненная адреналином, вязкая кровь, могла бы застучать в тесных артериях.
Но Марго на сегодня хватило. И было настолько в облом, что просто… Просто.
Она отклеилась от перил и подняла то, что уронил Андрэ.
Красная маленькая биссеринка или желатиновая капсула. Может быть, это другой сорт «аненэрбе»? Особый? Безотходной. То есть — без отходняка. Марго понюхала капсулу и, спрятав находку в карман куртки, поковыляла по лестнице вниз. Ну его, лифт! Последний пролет.
Консьерж посмотрел на нее с недоумением, но ничего не сказал.
Донесет Андрэ? Ну и ладно!
Марго вышла на улицу. Уже ночь. Асфальт взбрызнуло дождиком. В лучах фонаря еще можно было увидеть вибрирующую серебристую пыль.
Идти. Идти. Идти. Шагать и думать, как поступить дальше. Когда вернется Андрэ? Как лучше сделать? Дождаться его или придти завтра? Все равно, не миновать Андрэ. Никак не миновать.
Марго поправила воротник и неуместно подумала, а кем же она себя сейчас чувствует? Уже взрослая, в общем-то, тетка. Не семнадцать уже. Уже не простят того, что… Многого уже не простят. И чем дальше — тем больше. Вот этим-то и отличается один возраст от другого. Чем дальше, тем меньше прощают.
И ты.
Сначала любишь всех подряд. Всех обнять, со всеми дружить, со всеми делиться, а теперь? Вот идет она одна по чужому, пусть и прекрасному, но постороннему городу. И он улыбается ей, но совсем не любит. А она — одинокий разведчик в стане врага, неизвестно чьей страны; самурай неизвестного господина. И уже первый встречный — не друг. Первая мысль не о дружбе, а о вражде. Но еще не хочется в это верить.
Хочется, несмотря на то, что даже такие люди, как Лео и Аурелия, оказываются козлами. Да. Горько.
Курить.
Давно не курила, подумала Марго. Полквартала прошла с желанием сигареты. На перекрестке около блестящего мотоцикла столял парень. Как раз прикуривал.
— Извините, мне так неловко… — начала Марго. — Я почти бросила курить, но сейчас… Вы… — … пожалуйста! — парень протянул открытую пачку.
— Спасибо! — Марго вытащила сигарету и наклонилась над зажигалкой с готовностью вспыхнувшей в руке француза.
Мелькнула дурацкая мысль, что так можно получить по шее. Но мысль и правда дурацкая. Француз был обычным простым рабоче-крестьянским французом. Без всяких там. Спрятав зажигалку в карман, он предложил Марго:
— Мадмуазель скучает? Может быть, мадмуазель хочет покататься? — спросил он и оседлал своего металлического жеребца.
— Нет, — покачала Марго.
Первая после перерыва в несколько дней затяжка. Спазм сосудов. Головокружение. И все опять — фильм. Есть в этом прелесть. Во всем. И прежде всего в неизвестности. Неизвестность всегда чревата. Но неизвестно, каков будет плод этого чрева — добрым ли, дурным ли?
