Тайные знаки - Сашнева Александра (читаем полную версию книг бесплатно .txt) 📗
Ау вошла в комнату с револьвером в руках и сообщила, багровея на глазах:
— Тебе нужно будет уехать отсюда! — сказала она без особого зла. — Поговори со своими друзьями, с Полем, с тем, кто катал тебя на самолете. Повговори с ними. Поговори с Жаком. Может быть, он тебе поможет.
Марго стало себя жалко, она скривилась и завыла.
— Ау… Он сам! Я не хотела ничего такого! — выкрикивала Марго, размазывая по лицу мокрые горячие слезы и давясь ими. — Лео вообще хотел застрелиться! Я пыталась спасти его!
— Лео?! Застрелиться?! Да что ты молотишь? — Аурелия расхохоталась. — Никогда не поверю! Может быть, он хотел напиться? Может быть, вы вместе напились?
— Ну поче-ему? — скулила Марго. — Поче-е-ему мне-е-е никто не-е-е ве-ери-и-ит? Мне никогд-а-а-а никто-о-о не верит, а я же-е-е говорю-у-у… у-у-у-у… правду!
— Мне все равно, может быть, ты говоришь правду, и это Лео набросился на тебя ни с того, ни с сего! — проговорила Аурелия прерывающимся от волнения голосом, стоя у косяка и покачивая на указательном пальце револьвер. — Я поверю в это! В конце концов, он приводил в дом бомжей! Он одалживал деньги какому-то мароканцу, которого встретил в забегаловке.! Он… Он играет в карты! Я это точно знаю! Он… он вступался в драку из-за какой-то бомжихи, над которой смеялись подростки! Черт! Я могу поверить! Но ты должна понять меня! Я не могу ставить свою семью под угрозу! Я не хочу тебе зла, но не могу ставить свою семью под угрозу. Лео мне дороже, чем ты! Поэтому я выбираю Лео! А как было на самом деле меня, честно говоря, не волнует…
— Логично. — усмехнулась Марго Танк и вытерла слезы. (Что в них толку? Никому нет до тебя дела! И нечего развозить сырость!) — Когда я должна уйти? Прямо сейчас? Прямо сейчас? Да?
Она опять заскулила, преисполнясь крайней жалости к себе самой бредущей в воображаемой картине по ночным пустынным улицам. Одна-одинешенька! Одна! Одинешенька! Ненужное бессмысленное существо.
— Нет! — сказала Аурелия. — Прямо сейчас не надо. Отдашь Жаку картины, сходишь на открытие. Сколько там получится. Дня три? Да. Около того. Ну и еще я тебе дам три дня, чтобы ты могла обзвонить всех. Договориться… Может быть, Жак сразу спихнет какую-то твою работу… С деньгами тебе будет проще. Извини! Но… Вот так.
— Хорошо, — успокаиваясь, сказала Коша и поднялась с кровати. — Я пойду куда-нибудь.
— Конечно, — пожала плечами Аурелия. — Как хочешь!!! Твое право!
Аурелия отлипла от косяка и вышла из комнаты. Марго помедлила, слушая, как жалобно скрипнула дверь, как супруга Лео переместилась в гостиную к своему горемычному мужу, как тревожно зароптали на улице каштаны.
Шпажку с навершием в виде розочки, оплетенной двумя змеями Марго опять прицепила на ее законное место за отворотом куртки. А вот и рюкзак весьма кстати собран. Она закинула его на плечо не столько из желания не возвращаться, сколько из желания иметь вещи под рукой и (возможно) зашить где-нибудь штаны.
Ну что ж, подумала Марго: «Возможно, Лео повезло, что ему не удосталось отмазать несчатного художника за счет Марго. Возможно, жалкая царапина, полученная от Марго, защитит Лео от более страшной кары.» Она и сама не знала, почему она так подумала. И она ли подумала это? Марго вышла в коридор с ощущением прощания.
— Пока… — сказала она на пороге Аурелии, которая собирала в гостиной осколки и обломки.
Марго спускалась по лестнице и сожалела о случившемся. Об Аурелии, о Лео, об арфистке и о себе. О том, что все происходит так глупо, бессмысленно, но все равно — все, кто принимал в этом участие, понесут наказание. Неизбежно.
Марго шла по улице легкая и опустошенная.
Второй раз за какие-то несколько дней мир Марго переворачивался. И, наросты, приросшие к телу, к уму, к сознанию, из реальных весомых форм превращались в пыль, в дым, в ветер, в запах, становясь воспоминанием раньше, чем исчезало настоящее.
Солнце уже опустилось за крыши, но асфальт еще источал тепло. Ноги сами привели Марго на Сакре-Кёр. На террасе кафэ было довольно людно. Туристы, уставшие за день мотаться по красотам; парижане, забежавшие после рабочего дня поболтать с приятелем(ницей) теплым весенним вечерком. Быть парижанином — само по себе большая удача. Другие платят, чтобы приехать сюда и побродить по улицам, а ты — пожалуйста — забежал себе после работы и любуешься на все эти архитектурные красоты, которые созданы кровью и потом для бессердечных Людовиков, Филиппов, разных там Наваррских и прочих кровопийц. Людовики и Филиппы умерли, а на красоты любуются и через сотни лет. А если бы они накормили досыта бедных французских крестьян и ремесленников, не обдирали их непосильными налогами, то сейчас парижане любовались бы на истлевшие халупы. Вот так. Современники хотят демократии, а потомки любуются на плоды тирании. Сталин гноил в лагерях, зато построил дома, которые до сир пор предпочитают хрушевским.
Можно ли решить эту проблему — жить в домах, которые построил тиран, но при демократии?
Мар вздохнула, расчиталась за пиво и побрела дальше. Как в Питере. Опять бесцельные походы и шатания. Видно, это ее судьба — бродить по городам и улицам. Быть бродячей монашенкой, цынанкой. И от сознавания этой судьбы у Марго внутри становилось печально и мятно, будто она накурилась сигарет с ментолом.
И еще она подумала, что роботы — это не блезнь и не инопланетная инфекция. Робот — это новая вера. Просто люди такие твари, что способны измениться от какой-нибудь веры настолько, что поменяется группа крови, форма черепа, а то и количество хромосом.
Может, и правда она — летала?
Раз столько людей говорят об этом. Но как? Как она это делала — ей неведомо. Много неведомого происходило с ней в этой жизни. Кто знает — зачем? Может быть, все эти истории — плод гормонального всплеска и все пройдет чуть позже?
Все будет просто и понятно — Марго будет ходить в «Голем», получать мани на счет в банке, жить в не очень большой, но чистой и добротной квартире, может быть, она даже заведет себе ребеночка (или двух) от Андрэ. Да. Конечно, от Андрэ. Ни в коем случае не от Поля.
Андрэ красивый и умный.
И дети у нее будут красивые и умные. И они не будут смотреть на нее осуждающими глазами. И не будут спрашивать, как жить и зачем. Андрэ — не спрашивает. Это не его тема.
Они будут вместе (с детьми) ездить на выходные в Голландию или в Ницу. Без Андрэ. Андрэ в доме не нужен. От мужчины в доме только беспокойство и никакого толку. А Андрэ? С годами ему надоест летать на самолете под мостами и шляться по дискотекам. Он будет приезжать к ней и забирать на выходные своих детей, потому что следующее поколение (следующий экипаж Земли, который сейчас только ходит в школу) будет подпирать Андрэ в спину, будет наступать ему на пятки, считать Андрэ отвратительным мешающим хламом — так же, как Марго сейчас недолюбливает тех, кто старше ее на десяток лет. Она рассчитывает получить от них то, что получают от родителей — помощь, а они еще не готовы с ней делиться. Они еще сами не все устроили в своей жизни! Да это они — Поль, Жак, Лео, Валерий, а возможно и сам Андрэ.
Да. Но постепенно Андрэ поймет, что ничего лучше уже в жизни сделать нельзя. Что не осталось никаких врагов, а есть только обстоятельства, выбранные им изначально. И тогда он захочет быть для кого-то умным и непререкаемым авторитетом. И он вспомнит, что у него есть дети. Будет приезжать к ним и брать на выходные. Показывать им зверей в зоопарке, клоунов в цирке, глотателя шпаг около Помпиду… что там еще?
А Марго будет оставаться одна и заниматься всякими глупостями — бродить по улицам, собирать странные стеклышки и загадывать на номера домов или цвета машин.
И все они будут думать, что они — роботы.
Круто! Почему нет?
