Любовники и лжецы. Книга 2 - Боумен Салли (книги онлайн полные версии .TXT) 📗
Они сидели в гулком и огромном соборе с левой стороны. Органист играл токкату и фугу Баха. На церемонии, которая должна была начаться через десять минут, по мнению Паскаля, присутствовало семьсот или восемьсот человек. И тем не менее четверть мест все еще пустовала. В двери то и дело входили новые группы людей. Впереди них, ближе к высокому алтарю, расположился целый сонм знаменитостей. Паскаль узнал среди них многих известных людей: английские политики и дипломаты, большинство членов кабинета, включая самого премьер-министра. Тут были высокопоставленные государственные служащие, промышленные воротилы, генералы и адмиралы, три газетных магната, в том числе и друг Хоторна Генри Мелроуз, редакторы нескольких газет, знакомые лица из телекомпаний и многие другие знаменитости: писатели, кинорежиссеры, дирижер, оперный певец, которые, насколько было известно Паскалю, являлись друзьями семьи Хоторнов.
Он взглянул на Джини и Мэри. Обе были облачены в черное. Лицо Джини было напряженным и бледным, Мэри находилась на грани слез. Паскаль посмотрел на своеобразную «программку» заупокойной службы и увидел, что она включает в себя чтение Библии, отрывков из Шекспира и «Санктус» из «Реквиема» Моцарта. «Играют на самых тонких струнах», – подумал Паскаль, и губы его сжались.
Первый ряд сидений справа все еще пустовал. Паскаль знал, что там сядут члены семьи. Он вспомнил похороны Хоторна на Арлингтонском кладбище, которые транслировало Си-эн-эн. Там доминировал отец Хоторна, сидевший на своем кресле-каталке возле могилы, и хрупкая, одетая в черное и под черной вуалью фигура Лиз, стоявшей рядом со свекром, опустив руки в черных перчатках на плечи двух светловолосых сыновей. В тот день ее сопровождал младший брат Хоторна Прескотт, рядом находились его сестры со своими детьми. Паскаль пытался угадать, сколько членов этой семьи прилетит сюда и будет присутствовать на заупокойной службе.
Вскоре он получил ответ на этот вопрос. Присутствовавшие вполголоса переговаривались, и от этого, приглушаемый звуками величественной музыки, под сводами собора раздавался сдержанный монотонный шум. Несмотря на музыку, запах благовоний, присутствие священнослужителей и многочисленной охраны, находившиеся в храме воспринимали происходящее не только как религиозную церемонию, но и как некий спектакль. Здесь царила такая же атмосфера, как в театре, когда до поднятия занавеса остаются считанные секунды. Внезапно наступила полная тишина.
К алтарю направился католический архиепископ, который должен был вести службу. Его сопровождали священнослужители рангом пониже, мальчик, несущий золотое распятие, а следом за этой процессией шла группа ближайших родственников Хоторна. Паскаль увидел его младшего брата Прескотта, на руке которого беспомощно повисла бледная Лиз, двух его сыновей, сестер. Замыкало шествие двигавшееся с тихим шуршанием инвалидное кресло, в котором сидел С.С.Хоторн. По бокам от него шли двое телохранителей в черном.
Услышав звук, издаваемый каталкой, Джини отвела глаза. Паскаль видел, что она смотрит прямо перед собой, в высокое, темное и гулкое пространство над алтарем. Музыка зазвучала громче. Через несколько минут зазвучали молитвы и псалмы.
Джини и Мэри чувствовали себя явно не в своей тарелке. Ни одна из них не знала точно, когда следует опускаться на колени, вставать или садиться. Паскаль и сам уже много лет не посещал мессы. Последний раз это случилось в маленькой деревушке в Провансе. Он отметил про себя, что за прошедшие двадцать лет эта церемония практически не изменилась. Все эти ритуалы и слова прочно засели в нем с раннего детства, вошли в его плоть и кровь, и теперь он с удивлением осознал, как глубоко они в нем укоренились.
К собственному удивлению, он заметил, что по-настоящему взволнован всем происходящим. Ему вспомнилось далекое время, когда он еще не совершил «грехопадения», и Паскаль подумал, что, видимо, с точки зрения церкви, на протяжении многих лет он жил, погрязнув в грехе. Церковь его детства не признала бы ни его гражданский брак, ни развод, ни англиканское вероисповедание, которое Элен избрала для Марианны.
С каждой минутой ему становилось все более не по себе. Имел ли он право судить и осуждать Джона Хоторна?
До того, как Паскаль вошел в церковь, он ни на секунду не сомневался в ответе, но сейчас вдруг почувствовал, что от его уверенности не осталось и следа. Повинуясь внезапному импульсу, Паскаль встал со своего места. Оно находилось около прохода между рядами, и он мог уйти, не привлекая к себе внимания. Он неожиданно почувствовал, что должен уйти немедленно. Оставаться здесь было невыносимо.
Когда он встал, Джини бросила на него взгляд и тут же отвернулась. Мэри плакала. Паскаль повернулся и вышел. На ступенях собора он остановился. Был солнечный и холодный мартовский день. Внизу бежал автомобильный поток. Таким же утром умер Джон Хоторн. Паскаль поднял голову к небу, провожая взглядом стремительно бегущие облака. А мысли уже снова тревожили его.
Когда же именно он впервые осознал, что всего размаха событий на самом деле не представлял себе никто – ни Джини, ни он сам, ни Хоторн и его отец, ни даже Джеймс Макмаллен с Лиз? Паскаль подумал, что все начало выстраиваться в его мозгу в тот момент, когда он понял, что Макмаллен, стоя на площадке минарета с винтовкой в руках, ожидал появления внизу, во дворе мечети, тех мужчин в черном. Только тогда правда начала проступать перед ним и полностью открылась, когда он наблюдал, как Макмаллен бежит к машине с людьми, которых считал своими друзьями. «Да, я понял это именно тогда», – решил про себя Паскаль, вспомнив тот момент, когда задний выстрелил в спину Макмаллену.
Его бесило, что он ни о чем не смог догадаться раньше. В конце концов, он был не таким уж неопытным сосунком. Ему доводилось видеть и раньше, как в различных концах света проводятся такие вот тайные операции: на Фолклендах, в Бейруте, а уж в Белфасте они были обычным делом. Как же мог он не понять, что Макмаллен вовсе не является убийцей-одиночкой! Что его попросту используют, что он будет ликвидирован сразу после того, как выполнит свою миссию и в нем отпадет надобность…
Так кто же использовал Макмаллена и кто решил, что Джон Хоторн должен умереть? ЦРУ? Британская контрразведка? Или некий нечестивый союз, заключенный между ними? Паскалю было известно, что благодаря своей бескомпромиссной произраильской позиции Хоторн нажил весьма могущественных врагов на Ближнем Востоке. Более того, Хоторн вполне мог рассматриваться как препятствие, которое необходимо устранить, влиятельными группами в самой Америке – политическими, националистическими и даже военными. Уж не говоря о том, что с его смертью в могилу ушла и правда о событиях в далекой вьетнамской деревушке.
Тех, кто мог быть заинтересован в гибели посла, было великое множество, однако Паскаль, склонный видеть заговоры на каждом шагу – это, пожалуй, самая распространенная болезнь двадцатого века, – не собирался выделять из длинного списка кого-то одного, не желая по собственной воле влезать в этот запутанный лабиринт. Кто бы ни дергал за веревочки в этом представлении, ему это удалось на славу, как и все «спектакли» подобного рода. Уже в тот момент, когда Паскаль уводил Джини из Риджент-парка, он знал, что ждет их во всех тех домах, где они находились в последнее время: полное отсутствие каких бы то ни было достоверных свидетельств.
Он предупредил об этом Джини, но она не поверила ему. Впрочем, в тот момент она находилась в таком глубоком шоке, что ей не было дела ни до чего. Он оказался прав. В Сент-Джеймс-Вуде, в Хэмпстеде, в квартире в Айлингтоне – везде одно и то же: ни записей, ни фотопленок, ни блокнотов, ни кассет, ни наручников, туфель или чулок, ни даже оберточной бумаги. Все улики были изъяты.
– Ничего этого не было, – чуть позже скажет он Джини. – Ничего не происходило. Они хотят представить все именно так. Неужели ты сама не видишь этого, милая? Они словно ластиком стерли последние недели, превратили их в фантазию, в сон, в навязчивый бред.
