Пепельное небо. Пепельная земля. Пепельный рассвет. Пепел на зеленой траве. Тетралогия - Конторович Александр Сергеевич
– Постой! Ты говоришь, в армии?
– Ну да. Числилась она в обычном пехотном полку. Снайпером, благо, как я и говорил, стрелять умела. На боевые ходила, хотя старались ее с собой не брать. Молчаливая была, пары слов за день не скажет. Да и взгляд у нее... уже тогда лаской и теплотой не отличался. Да... – Потеряшка сплевывает на землю. – Так вот, ту самую девку, что живой взяли, как раз она-то и добыла! Уж как это вышло... бог весть. Гадалка про то никому и никогда не говорила. Даже в рапорте это как-то упустили. Взяли девку ту со стволом, да рядом боец, ею подстреленный, лежал. Так что все для всех было очевидно. На радостях Гадалке тогда никто вопросов и не задавал. А потом... потом уже и не мог.
– Почему?
– Слушай дальше. Она тогда с девкой этой сутки в погребе каком-то просидела. Искали снайпершу ту боевики, вот и упрятали ребята их обеих в погреб. Чтоб раньше времени не просекли. О чем они там говорили, неизвестно. Но что-то выведать у девки Гадалка смогла. И когда их наконец в штаб привезли, бухнула генералу, мол, на пару слов можно вас? А тот размякший был. Как же – «белоколготочницу» живой взяли! Редкость небывалая! Да и Галина была внешне очень даже ничего. Уж что он там себе нафантазировал, неизвестно, но на просьбу согласился. И проговорили они в его вагончике... как бы и не до утра.
– Проговорили?
– Ага, я тоже было так подумал. Ан – хрен! Сразу после этого разговора, и трех дней не прошло, отозвали ее в штаб. Ее, кстати говоря, тогда Гадалкой-то никто и не называл. Галчонком больше кликали, она и отзывалась. Ну, уехала – и хрен с ней. Друзей она как-то вот не завела, в душу никому, из-за нелюдимости своей, не запала... Забыли про нее. Однако ж время шло, а приказа на истребление «диких баб» никто не отменял! И вот в один прекрасный день обнаруживаем мы снайпершу из местных. Все чин по чину – со стволом и в маскнакидке. Только вот один нюанс – не на позиции, а на улице посередине аула. С пулей во лбу. Только что и успела от дома пару десятков метров отойти.
– И что же, никто ее так и не подобрал? Своя же!
– Угу. Пробовали, а как же... Еще человек шесть с ранениями рук и ног там поблизости присутствовало. Это те, кто помощь снайперше оказать пытался. Ну, точнее, не помощь, у нее полбашки не было уже, а с глаз долой уволочь. Пока наша машина не пришла, стрелок неведомый никого к убитой не подпускал. Мужик, баба – похрен! Руку к ней протянул – первая пуля в землю, под ноги. Не убрал – сам виноват... Злой стрелок оказался. А как ребята из машины повыскакивали, он затих. И вовсе пропал, как не было никогда. Местные начали было права качать, да быстренько сдулись. Аргумент-то неоспоримый под окнами лежал! Словом, аулу тому покислело очень даже нехило. Его свои же и наморщили. Приехал ихний ОМОН и такого шороху навел... Благо ничего там никто никому не доказывал. К трупу снайпера лез? Вот и доказательство в виде пораненной руки или ноги! Ну, извини, родной...
– Однако! Я про такое и не слышал даже.
– Так никто особенно и не распространялся. Шуму было бы!
– Ага...
– Да... Потом второй такой случай произошел. Третий... тут к трупу никто уже и не совался, информация-то в тех краях быстро расходилась, сам знаешь. Еще несколько глупых девок так погибли, и все – испарились местные снайперши! Благо, что валили их в самых неожиданных местах. Кто в ауле, на пороге дома своего, коньки отбрасывал. Кто на позиции пулю получал. По-разному все. Главное, что все с оружием в руках, тут уж ничего не попишешь... Тогда уже почерк у стрелка проявился. Всегда два выстрела и всегда насмерть. Живыми он никого не оставлял. Если были у стрелков вторые номера, тогда вторая пуля им прилетала. Но опосля всегда контрольный выстрел следовал. Так что правилу своему стрелок следовал неукоснительно. Ни разу никто его не увидел. Слухи ходили всякие, да толку-то?
– А с чего ты взял, что это Гадалка была?
– Слухай дальше. Так около года было, потом снайперов местных почти и не стало. Снова Галина появилась. Только в полк ее уже не вернули, а прикомандировали к нам. По приказу-то, который никто не отменял, была еще тогда создана спецгруппа из разведчиков и снайперов. Цели все те же были. Только на этот раз ловили мы конкретно прибалтиек. Имена их уже знали, даже фото разведка наша накопала где-то. Ну, понятное дело, что по улицам они открыто не прогуливались, все больше по лесам ныкались. Берегли их. Специальную охрану приставили. Вот этим-то как раз от нас и перепадало в первую очередь. Ну и другие цели были, это уж само собой. Кто ж даст таким головорезам, как мы, впустую балдеть? Вот тогда и объявилась первая странность. Отдельным приказом было доведено до нас всех, а особливо до командиров, что грузить Галину не надо! Есть, мол, у нее свой куратор, который и будет озадачивать оную мадам персонально! Сам понимаешь, никому это не понравилось. Капитан наш было вспылил, так ему наверху доходчиво все разъяснили. Он и притих. И стали мы уже целенаправленно за ней смотреть... Выяснилось, что курирует ее непосредственно твой коллега из контрразведки. И в немалых, между прочим, чинах! Иначе с какого бы это хрена перед ним наш полкан тянулся? Каждый раз после визита этого типа за Галиной приходил автомобиль, и уезжала она куда-то. Обычно дней на пять-шесть.
– Ну, про такие вещи я слышал.
– Я тоже. Только уже потом. А тогда сильно нам все это не понравилось. Нет, о том, что ее кто-то там огуливает из генералов, никто и не заикался даже. Понимали – другое тут что-то. Тогда она еще с «СВД» ходила. Как в расположение приедет, так дня два спит беспробудно. Потом дня два стреляет. И только после этого вроде бы как отходит и со всеми вместе занимается, по распорядку. Да! Я и забыл тебе сказать, что в полку-то она еще мамлеем ходила. А вот вернулась назад уже лейтенантом! Замкнулась еще больше. Раньше-то она все детей сладостями подкармливала, бывало. Постоянно в карманах конфеты таскала. А здесь – как отрезало. Ребенка увидит – на другую сторону улицы переходит.
Потеряшка снимает с пояса флягу и делает большой глоток. Протягивает ее мне. Отпиваю, совершенно автоматически, почти половину содержимого и отдаю ее назад.
– Да... Потом появился у нас какой-то хмырь. Пожилой уже, почти седой. С капитанскими погонами. Стал учить ее из пистолета стрелять. Она, оказывается, и это делать умела, хотя и не так хорошо, как из винтовки. С нами он тоже заниматься стал. Это уж когда мы к Галине с такой просьбой подкатили. Она ничего не ответила, только кивнула. А вечером уже и нас в оборот взяли... А после... Тогда из-за бугра хорошая деньга пришла. Обязали местное подполье активизировать войну. Дюже что-то тихо стало в окрестностях, вот и не понравилась эта тишина кому-то. Тогда и задействовали прибалтиек. Вот на инструктаже Галина и сказанула! Мол, мать у нее цыганкой была, да и она сама кое-что может. И предсказала она бабам этим смерть скорую и жуткую. Мы только что не заржали в голос!
– Представляю себе!
– И совершенно напрасно, как вскоре выяснилось! Снова появился этот стрелок. Только сейчас еще один штришок к его почерку добавился. Начал он использовать экспансивные пули. Что такие штуки делают, тебе объяснять не надо – сам видел. Короче, после третьей покойницы свалили эти бабы к себе домой. А за ними следом и Галина исчезла вдругорядь. Опять у нас все затихло, про снайперские засады почти и не говорил никто, не стало таких стрелков у боевиков. Но вот потом прикатил к нам особист... и такого понарассказывал! Словом, стрелок этот за ними уехал. И начал их валить уже дома. Причем, змей такой, делал это демонстративно. В кругу семьи, прилюдно! Мог в окно пулю вкатить, мог на центральной улице застрелить. Причем начал использовать и пистолет. И тот же почерк – две пули. Шум там поднялся! Просто до небес! Вся полиция местная на уши повставала одномоментно! Да толку-то? Последние две «дикие бабы» смекнули, что помощи от местных ждать не приходится, да рванули в Германию.
– И?
– Там их и похоронили.
