Пепельное небо. Пепельная земля. Пепельный рассвет. Пепел на зеленой траве. Тетралогия - Конторович Александр Сергеевич
– Ну и что ему ответили? – заинтересовался собеседник.
– Не знаю. Посадили, наверное. Но тема эта, как видишь, уже тогда многих интересовала. Вот и нашли ответ, даже и без журнала обошлись как-то. Так и наш клиент, надо полагать, в курсе делов-то. Ему и везем.
– Да... до хрена у вас добра этого...
– Ежели тут бахнет, то от всего, что ты тут видишь, – обвожу вокруг рукой, – и воспоминания не останется. Можно было бы опосля здесь поле футбольное сделать, да только не выйдет ничего...
– Отчего же? – удивляется бандит. – Дома-то все снесет!
– Ну да. И еще яму выроет. Как раз с футбольное поле размером.
Минуты две мой собеседник молчит, переваривая сказанное.
– Г-х-м-м... и когда ж вы отсюда уедете?
– А мы никуда не торопимся. Можно, конечно, и к клиенту навстречу выехать. Благо нам еще не раз ему такое добро везти. Быстрее встретимся – быстрее вернемся.
– И чем же он вам за такое добро платит?
– Дядя, – беру под локоть собеседника, – тебе никто не говорил о вреде излишнего любопытства? Ты о плате говорить приехал? Ну, так давай, вот я перед тобой.
Переговоры закончились относительно быстро. В немалой степени этому способствовало наличие здоровенной кучи тротила в непосредственной близости от договаривающихся. И если нам, по легенде на всю голову отмороженным, это было пофиг, то бандитов такое соседство очень нервировало. И хотя они, надо полагать, смутно представляли себе, зачем им нужно четыре ящика взрывчатки, зеленое земноводное душило их в полную силу.
– Делаем так, – подвожу я итог нашим переговорам. – Первым проезжает через ваши загородки «уазик». С него сгружают один ящик. Он отъезжает в сторону и ждет. Следом идет грузовик. Он останавливается у центрального здания и ждет прохода всех остальных. Когда они проезжают мимо, из грузовика выгружают все остальное, и он покидает территорию. Имейте в виду, ребята, одно неправильное движение – и сидящий в кузове человек выдернет чеку у гранаты. Ему, понятное дело, кирдык, но и вам всем мало не будет. Устраивает?
После недолгих прений мое условие принимается. С одним дополнением.
– Мы ж тут все одинаково рискуем, так?
– Ну, не без того.
– А раз такое дело, то и ты сам около грузовика того находись. Хошь в кузове сиди, хошь в кабине – нам все едино. Но чтоб мы тебя видели.
– Да хрен с вами. Покурю...
– Э-э-э, вот этого не надо! Покурил один такой... на пороховом складе...
Негромко ворча мотором, «уазик» преодолевает расстояние между зданием КПМ и крайним пулеметным укреплением. Назвать эту постройку чем-то более привычным язык просто не поворачивается. Это даже на дзот не похоже. Так... куча бревен и несколько бетонных блоков. Хотя от атаки пехоты это сооружение защитить может.
Вот машина останавливается около укрепления. Хлопают двери, и на улицу вылезают двое бойцов. Молча выгружают ящик и ставят его у стены. Откидывают крышку, и теперь любой желающий может своими глазами лицезреть кучу тротила прямо у себя под носом. Следует отметить, что таковых не находится, и все сидящие в этом сооружении люди моментально попрятали головы под защиту стены. Только у пулемета остался враз побледневший пулеметчик.
Вообще, с заездом первой машины на территорию КПМ, количество зевак моментально уменьшилось. Я бы даже сказал, что они исчезли вовсе. Во всяком случае, на улице никого не видно, все попрятались по домам.
«Уазик» тем временем выезжает за пределы охраняемой территории и, прибавив газу, скрывается за кустами. Представляю, как ребята, бросив автомобиль, сейчас спешат назад. Ничего, время у них еще есть.
– Ну что, командир? Поехали? – спрашивает меня водитель грузовика. Это один из собровцев. Наспех переодетый в чужую одежду, он сейчас выглядит совершенным раздолбаем и отморозком.
Поворачиваюсь к оставшимся бойцам.
– Ну, парни, – ни пуха!
– К черту! – дружно рявкает десяток глоток.
Лезу в кабину. Здесь тесно, у меня под ногами скорчился еще один боец. Да в кузове сидят почти два десятка. Хороший будет сюрприз...
Вот и здание КПМ. Мы останавливаемся прямо у стены, и я выскакиваю на улицу. Сверху на меня глазеют двое автоматчиков.
– Ну, желающие помочь есть? Я что, в одну харю ящики разгружать буду?
Приглашающим жестом откидываю брезентовый полог. Взглядам часовых предстает стена деревянных ящиков. Переглянувшись, они оба исчезают с глаз долой. А из двери высовывается давешний переговорщик.
– Ты это... Лучше сам таскай свое добро. А то, не ровен час, у кого нога подвернется или еще какая хрень... Никому на тот свет раньше времени неохота. Да вы и сами в том не меньше нашего заинтересованы, чай, тоже жить хочется.
– Да как бы и не больше вас, смею заметить. Правильно ты сказал.
– Во! И я про то же. Вы со своими штуками больше работать привыкли, вот и выгружайте эти ящики самостоятельно.
– Ладно уж... Мишка, – кричу я водителю, – вылезай! Поможешь мне взрывчатку вытащить. Только и вы уж тогда не мешайте мне, на дороге не стойте.
При выгрузке один ящик звучно стукает о землю. Все окружающие мигом попрятали свои голову кто куда.
А по дороге уже катят остальные «уазики». Один из них поравнялся со зданием КПМ, но ввиду того, что дорога занята грузовиком, объезжает его с противоположной стороны, вклиниваясь между ним и вновь отстроенными домами. Второй же как раз поравнялся с укреплениями на въезде.
Чертыхаясь и матерясь в голос, мы тащим с грузовика второй ящик. За шумом подъезжающих машин никто не слышит, как тихо хлопает винтовка Потеряшки и на верхушке основного здания бессильно обмякают тела часовых.
– Готово! – кричу я во все горло и одновременно жму в кармане тангенту радиостанции.
– Ш-ш-ших!
Стартует из кустов граната «Мухи».
Хренак!
И пулеметное укрепление на выезде превращается... в общем, нет его больше. Пять килограмм тротила – основательный аргумент в ближнем бою...
Разумеется, мы не заполняли ящик до конца. Внизу, под шашками лежат обычные деревянные бруски и куски хозяйственного мыла. Самоубийц среди нас еще нет. На таком небольшом пятачке мощный взрыв просто снес бы все к чертям свинячьим. И правых, и виноватых – всех похоронило бы одним махом. Да у нас и не было столько взрывчатки. В дорогу с собою взяли только один ящик. Так, на всякий случай...
Глухо звучат разрывы – это с замыкающей автомашины забрасывают гранатами пулеметное гнездо на въезде.
Объезжающий КПМ «уазик» резко тормозит, и из него вылетают разгоряченные бойцы. В окна домов летят гранаты. Мы не знаем, кто именно там сейчас сидит. Но здесь, в этом бандитском гнезде, по определению не может быть людей непричастных. И пусть кто-то из них никого сам и не убил, но он пользовался плодами этих убийств и оттого в наших глазах такой же преступник, как и все прочие.
Выдернув из карманов по гранате, мы с Михаилом забрасываем их в начавшую было открываться дверь. Быстро отскакиваем в сторону, чтобы не стоять напротив нее.
Бдзынь!
Из окон КПМ вылетают стекла.
А из кузова грузовика, сбросив на землю мешающие ящики с продпайками, уже выскакивают бойцы.
Сухо трещат выстрелы, и в окна здания сплошным градом летят гранаты.
Дом весь ходит ходуном, внутри орут на разные голоса. На каждый такой крик вместо ответа внутрь залетает что-то взрывчатое. Черт с ними со всеми, здесь невиновных нет!
Меня оттирают в сторону, кто-то из бойцов вклинивается между мною и основным зданием – берегут.
А по дороге уже полным ходом катит бронетранспортер. С него короткими очередями бьет крупнокалиберный пулемет и иногда солидно бахает пушка. Все это больше работа на публику, оттуда стрелок не видит никаких целей, но страху на уцелевших бандитов может нагнать основательно.
Вот бронетранспортер огибает блоки, еще несколько секунд – и он стоит напротив здания, грозно поводя вокруг закопченными стволами.
Неужто все?
В здании больше не слышно никакого движения, никто уже не кричит. Бойцы врываются внутрь, глухо хлопает несколько выстрелов. Другие в это время зачищают дома. Там даже выстрелов не слышно, похоже, что всех положили гранатами.
