Хроники Раздолбая - Санаев Павел Владимирович (читать книги txt) 📗
Никто из уличных художников не рисовал лучше его, и почти все оценивали свои работы в пятьдесят рублей.
«Четверть кило сыра, — прикинул Раздолбай. — Теперь надо узнать, сколько они в день рисуют».
Это можно было спросить прямо, но он не верил, что конкуренту ответят правду, и предпочел понаблюдать за несколькими художниками тайком. Лучший из них нарисовал за час два портрета.
«В день, стало быть, можно рисовать портретов десять, — прикидывал Раздолбай. — Если работать с двумя выходными, то за месяц получится… Одиннадцать тысяч!»
Он представил эту сумму у себя в руках, и по животу у него разлилось сытое чувство. Полный холодильник еды, новые джинсы из коммерческого магазина, новинки из палаток звукозаписи — жизнь как раньше и даже лучше, вот что значило стать художником на Арбате, а вовсе не оказаться на «дне»! Захотелось сию минуту притащить на променад этюдник, но он понимал, что работа будет несовместима с учебой, и боялся бросать институт, не подготовив к этому родителей.
«До каникул перебьюсь, летом начну работать, а осенью скажу: “Мам, я и так одиннадцать тысяч зарабатываю, зачем эта учеба?”» — подумал он.
Принятое решение принесло такой приятный покой, словно деньги были уже в кармане, и Раздолбай даже решил себя побаловать, купив в ларьке банку самого дешевого пива. Оно оказалось горьким, но факт покупки как бы предвещал, что жизнь налаживается.
Перебиться до каникул не получилось. Цены на продукты росли, как температура лихорадочного больного, и к середине мая Раздолбаю пришлось готовить свой еженедельный плов только из половины курицы. Белочке-металлистке оставалось записать последние десять кассет, и на этом запас музыки исчерпывался, обрекая хилый денежный ручеек на высыхание.
Впереди была сессия, но грядущее безденежье волновало Раздолбая сильнее экзаменов. Он не стал дожидаться, когда холодильник опустеет, а в бумажнике засвистит ветер, и в первый по-настоящему теплый день решительно достал с антресоли старенький этюдник, заранее купленный по дешевке у Sаши и Gлаши. За выбором одежды, подходящей уличному художнику, его застал неожиданный звонок Мартина.
— Слушай, я все-таки дикая свинья! — с ходу заклеймил себя исчезнувший друг. — Обещал пригласить тебя на ужин и дико совершенно пропал. Ты не обижаешься?
— Нет, рад тебя слышать.
— Ты — дикий король. Что ты делаешь, какие у тебя планы?
— Начинаю одну работу, сегодня вроде как первый день.
— Что за работа?
— Так… — замялся Раздолбай, — на одиннадцать тысяч в месяц.
— Ну, ты — дичайший король, слушай! А не хочешь ли ты после работы составить мне компанию и посетить одно номенклатурное мероприятие?
— Какое?
— Я тебе зачитаю заметку из «Коммерсанта». Слушай: «В саду «Эрмитаж» в ночь с 16 на 17 мая будет дан супербал для богатых. Сценарий бала отразит основные моменты романа «Мастер и Маргарита», в сюжете которого есть все для современного бала деловых людей. Весенний бал полнолуния начнется с сеанса черной магии и полного ее разоблачения. Для сеанса готовится трюк с отрубанием живой головы. В роли профессора Воланда выступит Игорь Кио, гарантирующий дождь из настоящих червонцев. В ресторане «У Грибоедова» участников ужина будут обслуживать лучшие представительницы Московской школы стриптизерок, прикрытые лишь передниками. В полночь на всей территории Сада начнется вакханалия, которую разыграют ведьмы, вурдалаки и прочая нечисть…» Хм, вакханалия по кайфу. «Строго следуя Булгаковскому сюжету, устроители бала представят «шоу-парад диктаторов», на котором зрители увидят близнецов Ленина, Сталина, Гитлера и даже Калигулы. Место Маргариты пока вакантно». По-моему, звучит заманчиво. Я считаю, что супербал для богатых нам, как диким хайлайфистам, надо обязательно посетить. У меня есть два пригласительных, если ты готов, то в девять вечера я за тобой заеду.
Возможность отдохнуть от соленой жизни и хотя бы на один вечер вернуть давно забытую «свою жизнь» вскружила Раздолбаю голову. Он разволновался как перед свиданием и до приезда Мартина считал минуты, бесцельно слоняясь по квартире. Начало своей арбатской карьеры он без угрызений совести отложил на другой день.
Ровно в девять к нему во двор въехала длинная иномарка с покатым по-спортивному задним стеклом. Увидев за рулем Мартина, Раздолбай почувствовал, что ему стало как будто тесно в одежде, и с трудом совладал с эмоциями.
— О, «Форд Скорпио»! — озвучил он написанное на шильдике название так, словно ездил на этом автомобиле сто раз, узнал его и радуется, что опять на нем поедет.
Потянувшись через салон, Мартин открыл ему пассажирскую дверцу. Раздолбай утонул в кожаном кресле, поздоровался с другом за руку и присмотрелся, насколько тот изменился за время, что они не виделись. Мартин всегда выглядел ухоженным, а теперь и вовсе расцвел, словно растение, пересаженное из комнатного горшка на хорошую почву. Кожа у него стала как будто плотнее и здоровее на вид, волосы блестели, глаза излучали веселость.
— Дико рад тебя видеть, — сказал он, и Раздолбаю послышалось, будто он с вызовом спросил: «Ну, ты вообще понял?»
Первую минуту они ехали молча. Раздолбай был слишком впечатлен автомобилем, чтобы говорить о чем-то другом, а сразу говорить об автомобиле — значило выдать свое впечатление. Одно дело, когда на шикарных иномарках раскатывали хищные Барракуды, и совсем иначе это воспринималось, когда на такой машине приехал друг. Салон казался ему душным от ощущения своей мизерности, зато улица за окном как будто переместилась в другое измерение и смотреть на нее теперь полагалось сверху вниз. А еще Лещи на своих «жигулевских» корытах стали вдруг казаться такими лещами-лещами…
— Ну, как ты вообще поживаешь? Как твоя Диана? — начал разговор Мартин.
Раздолбай ждал этого вопроса и ответил так, чтобы выставить себя в выгодном свете.
— Если долго мучиться — что-нибудь получится.
— Ты вдул ей все-таки?
— Да, было дело.
— Ты — дикий, совершенно дикий король!
— Правда, летом это все кончилось — она в Лондон уехала.
— Она — дико номенклатурная девица. Но я считаю, надо все равно радоваться. Это очень жирная галка в твоем послужном списке.
— Да уж, такая галка, что после нее впору закрывать список.
— Ну-ну, не спеши зарывать свой ли?нгам. А как поживает твой дикий скрипач-клерикал? Он не заразил тебя православием головного мозга?
Раздолбай хохотнул, подумав, что Мартин точно поставил Мише диагноз.
— Не заразил, но пытался. Мы с ним, кстати, из-за этого поругались. Болтали на эти темы, и когда я сказал, что это самообман, он договорился до таких вещей, что я его назвал чокнутым. В августе людей танками давили, а он сказал, что для него это к лучшему. Бог ему это устроил, чтобы он остался в Италии.
Раздолбай поймал себя на том, что, перевирая Мишины слова, он выставляет его в дурном свете, но подробно излагать суть разговора и признаваться Мартину, что он год слушал в себе «голос Бога», ему было стыдно. Еще он подумал, что раньше «внутренний голос» начал бы этим возмущаться, и порадовался, что теперь ничего такого не происходит — расщепление сознания прошло, нервное расстройство закончилось.
— Вот такие фанатики именем Бога людей жгли, — отреагировал Мартин. — Хорошо, что он тебя не втянул, потому что это опасная штука. Сначала дает ощущение дикого покровительства свыше, основанное на самом деле на банальной фрейдовской тяге к отцу, а потом режет яйца и делает человека мерином. Из-за долбаного православия Россия всю историю живет в дерьме, потому что эта религия и успех в жизни несовместимы. Ты не можешь изменять жизнь к лучшему и богатеть, если тебе вбили в голову, что бедность — это благо, а смысл жизни — номенклатурные страдания ради очищения от грехов, которые на самом деле — естественная человеческая природа.
— Ну, я ничего такого себе не вбивал.
— Слава Богу! — сказал Мартин, и они вместе посмеялись над шуткой.
