Масонство, культура и русская история. Историко-критические очерки - Острецов Виктор Митрофанович

Идеалом для Мабли стала Спарта и ее законодатель — Ликург, так как он «отнял у своих граждан их право собственности на землю (...) Я не колеблюсь считать эту злосчастную собственность первопричиной неравенства имуществ и состояний, а следовательно, всех наших зол» (Мабли. Ук. соч. в кн.: «Утопический социализм». М., 1982, с. 142). В новом государстве чиновники станут «отцами отечества», у которых не будет иных функций, «кроме поддержания нравственности (в смысле определенного образа жизни, — В.О.) и распределения между семьями необходимых им вещей». При этом Мабли пишет: «Я не страшусь того, что общность имуществ сделает граждан равнодушными к судьбе государства». А кто этого боится? Коммунисты? Нет. Демократы? Тоже нет. Еврейство? Но оно всемирно.

Мабли строг и не знает жалости в вопросах счастья будущих поколений: «Если бы мне дали возможность, я бы вам дал законы, более строгие. чем платоновский». Известно, что «Республика» Платона вдохновляла целые поколения человеколюбцев утопистов-гуманистов на социалистические теории фашистско-военного образца. Известно, что Платон сам вдохновлялся примером Спарты. У него не предусматривалось семьи, дети были общие, и вся жизнь была размечена до миллиметра. Личная жизнь исключалась. Сегодня Спарта разжирела и обрюзгла, но жива в лице Америки.

Государство должно быть бедным, — настаивает Мабли, как, впрочем. и прочие творцы чиновничьего социализма, как Мор, Кампанелла, Морелли, как и московские масоны Розенкрейцеры — Новиков и другие (см.: Вернадский. Ук. соч.). Новиков предлагал, например, заменить одежду всех граждан, в том числе и женщин, на мундиры, ввести полицию из «братьев», которая будет следить за каждым жителем страны, установить склады продовольствия для бедных, контроль за промышленностью и т. д. Страной по замыслам московских масонов будут управлять, как и всем миром, «братья».

«Если мы хотим, чтобы правители были справедливыми, нужно, чтобы у государства было мало потребностей...» (Мабли, с. 147).

Поскольку жадность — врожденная черта характера, то нужен постоянный контроль за каждым гражданином. Чрезмерные потребности могут погубить республику (с. 148).

Если мы перейдем к Бабефу. то увидим точно такие же мечтания и представления. Только малые потребности и одинаковость в одежде, манерах, образе жизни в бригадах и на виду и строгость наказаний за малейшую провинность могут утвердить государство всеобщего равенства, братства и свободы. Государственная собственность и мельчайшая опека каждого со стороны чиновников — вот главный пафос будущего счастья на Земле. В сущности, эта доктрина царствует сегодня и на Западе.

Радищев унаследовал эти идеи, как, впрочем, и многие другие, ставшие «сознательными работниками» интеллигенты. Этот круг идей проповедовался вместе с безбожием-деизмом в журналах Новикова, в лекциях Шварца, в изданиях Типографической Компании.

Чтобы сразу обозначить в главных чертах тот «золотой век», который с младенчества, со студенческих лет грезился либералам, радикальным и малодушным, но все равно грезился, посмотрим еще на одного проектиста и практического бунтаря одновременно. Речь идет уже о 70-х годах XIX в. Новиков и его друзья розенкрейцеры посадили сад, и вот стали созревать плоды. Еврейская печать стала к этому времени «истинной печатью Антихриста» (М. О. Меньшиков). На сцене Ткачев. «Социализм есть социалистическая формула (!) социалистических отношений, формула, выведенная из тщательного научного изучения и критического анализа явлений общественной жизни, и эта формула настолько же всеобща и обязательна. как и любая математическая теория... На берегах Сены, как и на берегах Темзы, на берегах Невы, как и на берегах Куры и Днепра, — социализм повсюду одинаков...» (Ткачев П.Н. Соч. в двух томах. М.. 1975-1976, т. 2, с. 321.)

Итак, над нами висит рок. Хошь не хошь, а ступай, куда судьбой ведено. Собственность — главный грех. Она будет ликвидирована [44]. В условиях обобществления правительство должно «развивать в своих членах только те потребности, которые могут быть удовлетворены данною производительностью труда» (Избр. соч. в 4-х томах. М., 1932-1933, т. 2, с. 205-206). Основой политического строя будет равенство.

Делу выполнения этих задач перевоспитания народа способствует то обстоятельство, что периодическая печать России благодаря развитию масонства в правительственных кругах переходит в XIX веке в еврейские руки. Это дало основание Меньшикову писать: «Власть наша предоставила образованное общество и народ обработке еврейской прессе... Мы видим как бы подмену русской души» («Новое время», 1907, № 11137).

Осуществить великую задачу «перековки» по Ткачеву могут только «люди умственно и нравственно развитые, т. с. меньшинство» (цит. по кн.: Федоркин Н.С. Утопический социализм идеологов революционного народничества, М., 1984, с. 127). Очень много времени, сил уйдет на то. чтобы перевоспитать, «пересоздать» природу человека, чтобы добиться абсолютной похожести всех на каждого и каждого на всех. Главная задача — чтобы потребности человека были в гармонии с возможностями. Удовлетворение потребностей будет регулироваться «сознательным меньшинством» сверху, а через привлечение путем пропаганды своих идей народных масс и снизу. Каждый обязан будет доносительством на каждого: государство-то общенародное. Тотальная слежка всех за каждым и друг за другом — кто что сказал, кто во что одет и откуда у него и т. д. Может, по этому поводу воспитанник Московского университета цензор Никитенко писал в 1862 г.: «Мы испытали деспотизм личный, но Боже сохрани нас испытать еще деспотизм полудикой, варварской демократии». И не этот ли деспотизм процветает сегодня в США.

Ткачев верит или делает вид, что верит, что придет время, все станут одинаковыми, поймут, что они одинаковы и тогда наступит вечное счастье «сознательного человечества». Никто не будет хотеть выделиться, одеть что-нибудь яркое, выдумать что-то свое и воплотить выдуманное как свое. Любимая материалистами теория, по которой весь мир состоит из серых точек-атомов, нашла в этой социологии воплощение.

Ткачев был убежден в том, что в обществе, в котором существует «разнообразие индивидуальностей... присутствует и борьба...», а это несовместимо с эрой «вечного прогресса», в обществе будущего все будет единогласно, там не будет никакой борьбы, иначе счастье не будет прочным.

В обществе будущего земля и орудия должны быть общими. Религия должна быть уничтожена. Преобразования должны затронуть и семью: цель — «в постепенном уничтожении существующей семьи...» (Ткачев П.Н. «Набат» в кн.: «Штурманы будущей революции». М., 1987, с. 78).

Так же, как и Мабли, и Радищев, и все народовольцы, и марксисты, и бундовцы, Ткачев категорически отвергал возможность мирного развития общества. Только вооруженный переворот и физическое уничтожение старых эксплуататорских классов, разрушение всего прежнего общества до основания. Ткачев знал труды Маркса, но считал, что могильщиком капитализма будет сознательная часть интеллигенции. Только ей доступно прозрение будущего и стремление к нему. Но нужно торопиться. Жизнь в деревне все лучше и лучше. Она вступила на путь капитализма, становится все богаче село, и через несколько лет никакими силами не поднимешь крестьян на дальний путь в социалистический рай. Нужен государственный- переворот.

В отличие от Бакунина Ткачев не относил русский народ к революционерам по природе. Только пока народ беден, его можно поднять на грабеж и насилие. Он все разрушит, поубивает господ, растащит по своим гнездышкам господское добро и... захочет жить по-старому, общинному, единолично. Снова свое поле, свадьбы, крестины, песни за околицей и наживание добра. Идеалом грядущей революции народ, особенно крестьянство, быть не может. Осуществление крестьянских идеалов «к жизни мало подвинет нас к конечной цели социальной революции — к торжеству коммунизма». Никакого социалистического идеала, считал Ткачев, народ не построит. Роль строителя должна принадлежать «исключительно революционному меньшинству». Следовало сплотить эту революционную интеллигенцию в дисциплинированную, направляемую из одного центра партию.