Корделия - Грэхем (Грэм) Уинстон (читаем полную версию книг бесплатно .txt) 📗
Звук прекратился.
— Чего?
— Я прошу прощения. Внизу никого не было…
— Что вам угодно?
Перед ней на коленях стояла уборщица.
— Я ищу мистера Стивена Кроссли. Вы не знаете, он сейчас здесь?
— Ошиблись лестницей, сударыня. Это сразу за входной дверью — лестница слева. Вам назначено?
— Э… нет. Но я думаю, он меня примет.
— Идемте, я вас проведу, — старуха тяжело поднялась с колен, вытерла о фартук руки и одернула юбку. На Корделию пахнуло джином и карболовым мылом.
Стивен здесь! Несколько ступенек вниз. Пересечь фойе. Теперь несколько ступенек вверх. Здесь уже светлее. Стеклянная дверь. Тук-тук.
— Да?
— Леди к мистеру Кроссли.
Вышел немолодой клерк с блестящими, зачесанными набок волосами.
— Вам назначено, мисс?
— Нет. Доложите о миссис Фергюсон.
— Хорошо, мадам.
Ну вот. О Господи! Мужские голоса. Клерк пропустил вперед своего босса. Стивен!
— Корделия!
Он стоял в дверях. Чужие, незнакомые глаза потеплели, зажглись изнутри.
— Корделия, вот не ожидал!
Она вдруг совершенно успокоилась — слава Богу! — и улыбнулась.
— Вот, решила заглянуть на несколько минут.
— Я чуть не принял тебя за привидение. Правда. Входи. Ну входи же! Что ты делаешь в Лондоне? Прошло столько лет!
Он взял ее руки в свои, заглянул в глаза. Напрасно она искала в его словах и взгляде фальшь — ее не было. Да, он немного пополнел. Но все то же обаяние, а в ясных карих глазах все так же играет жизнь.
— Приехала ненадолго. Вот и решила повидаться.
— Ну разумеется. Я не простил бы тебе, если бы ты не сделала этого. Идем со мной.
Он ввел ее в свой кабинет, затворил дверь и прислонился к ней спиной.
— Ради всего святого, наконец-то ты приехала! Как хорошо! Сколько мы не виделись — пять, шесть лет? Ты не отвечала на мои письма и не вышла ко мне, когда я заехал. Я был бесконечно несчастлив!
В прошедшем времени — "был".
— Я почему-то думала, что ты вернешься в Америку.
— Я и собирался. Но потом передумал. Вот так устроен мир… — он подошел к столу. — Хочешь выпить?
— Нет, спасибо.
— Прошу тебя! Это предохраняет от простуды.
Предохраняет от простуды.
— Хорошо.
Минутное молчание. Звук сифона. Нужно что-то сказать… Стивен вернулся к столу.
— За тебя, милая, — он не забыл, что она предпочитает шерри.
Они выпили.
— Да! — произнес Стивен и вздохнул.
— Что "да"?
— Ты по-прежнему прекрасна. Гораздо красивее, чем сохранила моя память. Я думал, ты изменилась.
Корделия улыбнулась.
— Прошло всего пять лет.
— Да, но… Ладно, к чему все это? Ты не изменилась, вот что главное.
Они поговорили еще несколько минут, осторожно подбирая слова. Он спросил, как она нашла его.
— Брук с тобой?
— …Нет.
Стивен закурил сигару.
— Не могу сказать, чтобы я жалел об этом. Простая условность…
Он посмотрел на нее сквозь табачный дымок. Глаза сверкнули.
— Ты еще долго пробудешь в Лондоне?
— Завтра уезжаю.
— Мимолетный визит?
— Да.
— Может быть, задержишься?
— Нет, мне нужно ехать.
Его голос стал немного мягче.
— После того последнего визита в ваш дом я был совсем убит. Прошел все круги ада. Ревность, гнев… Я говорил себе: пусть уходит, я ее ненавижу! Уеду опять в Америку. Но это оказалось нелегко. Нельзя полюбить или разлюбить по приказу. Я долго не мог забыть тебя.
— Но потом все-таки забыл?
— Неужели на это похоже? Мне так и не удалось выбросить тебя из головы. Ты знаешь, ты единственная женщина в моей жизни, которая имеет значение.
Она поспешила увести разговор в сторону.
— Дядя Прайди теперь знаменит. Они здесь подняли такой шум, даже поговаривают о присуждении ему почетной степени какого-то университета. Стивен, хочу надеяться, что я тебе не помешала. У тебя работа. Просто мне захотелось зайти — в память о прошлом, — она сама чувствовала, что фальшивит.
Он улыбнулся — совсем как прежде.
— А почему не ради будущего?
Корделия отвернулась, но он взял ее за локоть и заставил повернуться к нему.
— Неужели ты действительно проделала такой длинный путь, чтобы завтра уехать?
— Ты хотел бы, чтобы это было не так?
— Конечно.
Они посмотрели друг другу в глаза. Как легко утонуть, раствориться в его глазах! Неожиданно Стивен наклонился, чтобы поцеловать ее.
Хорошо. Корделия подставила ему теплые, податливые губы — как тогда. Он привлек ее к себе; в нем загорелась страсть.
Она положила руки ему на плечи, и он ослабил объятие, немного отстранился от нее.
— О моя жизнь, душа моя — ты прекрасна. Я никогда не встречал никого прекраснее.
Странное чувство — словно они опять на поле боя. Холодная голова и горячее сердце. Триумф и поражение.
— Раз уж ты здесь, — сказал Стивен, — ты должна задержаться хотя бы на несколько дней.
— Мне нужно ехать.
— Это невозможно!
— Однако нужно.
Стивен впился в Корделию страстным взглядом.
— Чем ты занимался все эти годы? — спросила она. — Развелся?
— Конечно. Я же тебе говорил.
— А с тех пор?..
— О… Я много работал. И думал о тебе.
— А твоя жена?
— Вирджиния? — он слегка насупился. — С ней все в порядке. Все так же живет на Мейда-Вейл. Слушай, Корделия, ты же знаешь: она для меня ничего не значит.
— Я знаю.
Во взгляде Стивена мелькнуло удивление.
— Ну вот и хорошо. Одним препятствием меньше. Еще шерри?
Она отказалась, понимая, что ей понадобится вся выдержка, вся ясность ума.
Он плеснул себе еще. О чем он думает? Что у него на сердце?
На столе стояло зеркало, и Корделия вдруг заметила, что он наблюдает за ее отражением. Она опустила глаза. Он тоже пытался угадать, что творится у нее на душе и почему она зашла. Несмотря на физическое влечение, ожившее в Стивене и никогда не умиравшее в ней самой, они оставались чужаками, разделенными пятью годами разлуки.
— Дорогая, — проникновенно сказал Стивен, — это нужно отметить. Мне бы очень хотелось провести с тобой весь день. Но меня ждет работа. Если бы я мог бросить…
Работу?
— Нет-нет, прошу тебя, не надо. Я обещала дяде Прайди приехать к обеду. Правда, Стивен, спасибо.
Но его энтузиазм превозмог колебания.
— Ты раньше бывала в Лондоне? Отлично. Просто замечательно. Подожди, пожалуйста, я отдам кое-какие распоряжения. Это займет пять-десять минут.
Она запротестовала, хотя и не слишком энергично. То, что привело ее сюда, слишком важно, чтобы откладывать. Можно послать записку. Стивен вышел. Корделия осталась смотреть в узкое окно.
Он вернулся. Все уже улажено. Велел заложить коляску. Сегодня отличный денек — для этого времени года. До обеда они немного покатаются. Потом он повезет ее в один из лучших ресторанов. А потом… Решат, когда придет время. К сожалению, вечером он будет занят. Но до тех пор… Он не отпустит ее в Манчестер, прежде чем они не развлекутся по-королевски. Он заставил ее выпить второй бокал шерри, надел клетчатое пальто и шелковый шарф с монограммой; слуга доложил, что карета подана. Это была такая же "виктория", на какой он разъезжал в Манчестере. Вид коляски разбудил в Корделии массу горько-сладких воспоминаний.
Они поехали вдоль набережной в Челси, и он все говорил, все уговаривал. Неужели не понимал, что воспоминания таили в себе не только радость?
Его рука забралась к ней в муфту — теплая, сильная, с длинными пальцами.
Один раз, удивленный ее односложными ответами, он повернулся и в упор посмотрел на нее.
— Ты совсем притихла, дорогая. О чем ты думаешь?
— Слушаю тебя.
— Не правда ли, это было прекрасно? Каждая минута — даже боль и страх перед разоблачением. Даже вмешательство Мэссингтона. И пожар, и болезнь Брука, и недоразумение с Вирджинией. Мы заплатили за это непомерно высокую цену. Может быть, пришло время обрести утерянное счастье?
