Мираж черной пустыни - Вуд Барбара (читать книги бесплатно TXT) 📗
В то время как знахарка работала в полном одиночестве в хижине для обрезания, девочки со всей провинции от девяти до семнадцати лет купались в реке. Старшие женщины несли караул на отмелях реки, чтобы убедиться, что никто из их мужчин или мужчин другого племени не подглядывает за ними. Девушки дрожали в воде от холода, который на время лишал их чувствительности, поскольку при операции не использовалось никакой анестезии. Они распевали церемониальные песни и опускали в воду листья, как символ того, что детские духи покидают их. Они оставались в ледяной воде так долго, пока не перестали чувствовать нижнюю часть тела, затем направились по тропинке к специально построенному дому в лесу.
Вачера выкупалась в реке до рассвета и обрила себе голову. Теперь она раскрашивала свое тело священными значками — белым мелом и охрой. Она читала нараспев молитвы, произносила священные слова, которые превращали мел и охру в мощное лекарство против злых духов. Когда все это было сделано, она снова проверила подготовленные снадобья, отгоняющие злых духов и инфекции, смесь молока и трав, которая должна быть вылита на свежую рану. Сладко пахнущие листья были сложены отдельно в стороне для последнего этапа операции, когда их вложат между ног каждой девочки перед тем, как отвести ее в хижину, где она будет ждать заживления раны. В последнюю очередь Вачера проверила свой стальной нож. Очень немногие из ее девочек чувствовали боль во время операции или умирали от заражения крови.
Пение девушек вдалеке заставило Вачеру подойти к двери недавно отстроенной специально для обряда хижины. Она увидела матерей, которые сосредоточенно сооружали церемониальную арку из банановых листьев, сахарного тростника и священных цветов у входа во временное жилье. Эта арка была средством общения с духами предков никто, кроме тех, кто проходит обряд посвящения, не имел права проходить под ней. Другие женщины раскладывали новые коровьи шкуры на земле, девочки должны были сидеть на них во время операции. А еще одна группа готовила угощение из барана, зажаренного на вертеле, и тростникового пива, которым должно было закончиться суровое испытание.
Ируа было одним из самых священных, но радостных событий для кикую. Сердце Вачеры готово было выпрыгнуть из груди от радости, что ее народ вновь объединяется и следует заветам предков. Бог ясности будет доволен! Этот возврат к традициям предков был знаком для белого человека, который вскоре покинет земли кикую! И значит, ее сын Дэвид вскоре вернется домой.
Вачера Матенге в первый раз за много лет почувствовала себя совершенно счастливой.
Грейс не пришлось спрашивать Марио, где находятся девочки. Она слышала их пение внизу у реки.
До того как они успели приблизиться, дорогу им преградили мужчины — отцы и братья девушек, проходящих обряд посвящения, как объяснил ей Марио; они передавали друг другу тыквы с тростниковым пивом. Мужчины были вежливы с мемсааб доктори, но не позволили ей пройти. Тут же появился офицер, помощник суперинтенданта Шеннон, он оставил свою машину на дороге и пробрался сквозь кусты с двумя африканскими аскари. Одновременно с Грейс появились два миссионера из методистской церкви в Найэри и очень взволнованная группа священников из католической миссии.
— Здравствуйте, доктор Тривертон, — произнес помощник суперинтенданта, подходя к ней. Он был высоким, поджарым человеком, следил за порядком в провинции и знал, как вести дела с «местными». — Боюсь, что дальше этого места они нас не пропустят, — сказал он, кивком указывая на основательно выпивших отцов и братьев. — Девочки в реке. Но они пройдут по этой тропе. Это будет ваш единственный шанс увидеть их.
— А где же состоится сама церемония?
— Здесь, выше по холму, за этими деревьями. Много недель назад они подготовили временное убежище.
— Я не ожидала увидеть вас здесь. Вы собираетесь остановить это?
— Я пришел не для того, чтобы вмешиваться, доктор. Я должен проследить, чтобы это событие не вылилось во что-то плохое. — Он обращался не столько к ней, сколько к миссионерам, которые сердито поглядывали на него и готовы были затеять спор.
— Поверьте, — спокойно сказал офицер, — я не потворствую тому, что делают местные жители, но у меня нет права прекратить совершение этого обряда. И я бы не стал пытаться сделать это, даже если бы у меня на то было право. Эти африканцы по численности во много раз превосходят скромные возможности моего отряда, к тому же они хорошо выпили. Их легко воспламенить любому бойкому агитатору. Этих людей становится все труднее контролировать.
— Я не слышала ни единого слова обо всем этом!
— Никто из нас не знал. Они держали все в секрете. Все это как-то связано с делом Дэвида Матенге.
— А у вас есть какие-то соображения о том, где он находится?
— Только слухи. Одни говорят, что он на Танганьике, другие — что в Судане. У губернатора не хватает людей для того, чтобы обыскать ради него всю Восточную Африку, а теперь, когда другой парень признался в убийстве вашего племянника, думаю, что всем глубоко наплевать на то, где находится Дэвид Матенге.
— Ми скузи. Синьор, — обратился к нему седовласый священник со страдальческим выражением лица, — вы должны прекратить эту омерзительную процедуру!
— Они не нарушают никаких законов, святой отец. И я советую не вмешиваться. Если вы попытаетесь сделать это, боюсь, мне придется взять вас под стражу.
— Но это же просто возмутительно! Мы же не участвуем в безбожном ритуале! Ради спасения бедных девочек это нужно остановить!
— Отец Витторио, — терпеливо произнес Шеннон, — вы так же, как и я, хорошо знаете, что эти люди не послушаются меня. И если я попытаюсь остановить их, то произойдет кровавая стычка. Подождите до воскресенья, святой отец, а затем покарайте их со своей кафедры.
Пожилой священник посмотрел на полицейского, затем обернулся к Грейс.
— Синьора дотторесса, — сказал он, — но вы ведь наверняка хотите прекратить это?
Да, Грейс хотела прекратить это. Она испытывала такой сильный протест против обряда ируа, что шесть лет назад даже поехала в Женеву, где при содействии Фонда спасения детей проводилась конференция по поводу африканских детей. Грейс вместе с несколькими делегатами из Европы высказалась против варварских обычаев, заявила, что правительства тех стран, где совершаются эти ритуалы, должны объявить их уголовным преступлением. Удаление клитора производилось не только в Кении, но и по всей Африке и на Ближнем Востоке. Сотни племен — от бедуинов в Сирии до зулу в Южной Африке — заставляли маленьких девочек страдать от болезненного и травмирующего ритуала, который позднее создавал в их жизни ряд проблем, особенно при рождении ребенка. Грейс рассказала делегатам конференции о Гачику и родах Нджери с помощью кесарева сечения.
Однако участники конференции не смогли полностью согласиться с запретом священного и глубоко укоренившегося в их народах обряда и настаивали лишь на необходимости просветительной работы среди этих народов, которая поможет им отказаться от подобных практик по собственному желанию.
Насколько Грейс было известно, ритуал ируа в этой провинции не проводился уже несколько лет. Если правда то, что, как говорит офицер Шеннон, этот ритуал до некоторой степени связан с арестом Дэвида Матенге, тогда сегодняшнее событие имеет куда более серьезное значение, чем просто исполнение обычая племени.
Оно должно означать пощечину белому человеку.
— Вот они идут, — произнес один из методистов.
Во всем ритуале это был единственный момент, когда посторонние могли смотреть на проходящих обряд посвящения. Девочки медленно двигались по тропинке, ведущей от реки к хижине, они были совершенно голыми, на них оставались только ожерелья. Своими чистыми голосами они пели древние песни, полные скорби. Девочки шли парами, прижав локти к ребрам, подняв руки вверх. Пальцы были сжаты в кулаки, большой палец просунут между двумя другими пальцами руки наподобие кукиша, что является у африканцев знаком готовности перенести боль.
