Том 7. Моникины - Купер Джеймс Фенимор (читать книги без регистрации txt) 📗
Примерно в то же время один прославленный драматург поставил пьесу, герой которой в патриотическом порыве совершает истинные чудеса. За все свои труды этот драматург был освистан партером и ложами (галерка осталась при особом мнении), решившими, что моникин, который столь неслыханным образом подвергал бы себя опасности без какого-либо своекорыстного побуждения, — явление противоестественное. Злополучный автор переделал последнюю сцену, вознаградив своего героя солидной суммой, и пьеса неплохо шла до конца сезона, хотя и не пользовалась таким успехом, какой ожидал бы ее, прими автор эту предосторожность еще до премьеры.
ГЛАВА XXVIII
В период прохождения тени Денежного Интереса по великому нравственному Принципу законодательность законодательных органов являет собой жалкое зрелище. У нас это усугублялось еще и тем обстоятельством, что задолго до затмения сияние божественного Принципа было в обеих палатах помрачено влиянием спутников Денежного Интереса. Вот почему общее плачевное положение особенно наглядно демонстрировалось на наших заседаниях.
Мы с капитаном Поком, хотя и занимали в политике разные позиции, продолжали жить вместе, так что у меня была особенно благоприятная возможность наблюдать, как затмение воздействовало на моего простодушного коллегу. Он почти сразу начал вести запись всех расходов и каждый вечер вычитал дневной итог из суммы в восемь долларов, считая остаток чистой прибылью. Все его рассуждения также свидетельствовали не о безупречных и возвышенных стремлениях, подобающих государственному мужу, но об уклоне в сторону личных интересов. Он выдвинул положение, что законодательство—это тоже труд, а «трудящийся достоин награды за труды свои», как гласит Святое писание, так с какой же стати ему терпеть хлопоты и беспокойства, помогая вырабатывать законы, если он не будет уверен, что это ему кое-что даст? По его мнению, в Низкопрыгии и так уж слишком много законов — во всяком случае больше, чем она уважает и соблюдает — и редко проводит в жизнь — и если ей требуются новые, пусть раскошеливается.
Он при первом удобном случае выступит с предложением, чтобы наше жалованье (или по крайней мере его жалованье, а остальные пусть как хотят) было повышено самое меньшее на два доллара в день за одно только присутствие на заседаниях. А меня он просит внести поправку к его законопроекту, предусматривающую повышение вдвое за работу в комиссиях. Несправедливо заставлять депутатов работать в комиссиях неизвестно ради чего. Если нас заставляют отстаивать по две вахты, пусть и платят двойное жалованье. Как ни смотри, а заседания очень утомляют и изнашивают мозги, и уж ему никогда не быть таким, каким он был, пока не взялся за это ремесло. Идеи у него в голове иногда до того запутываются, что он даже не знает, где искать нужную. С того времени, как он в палате, он тысячу раз пожалел, что у него нет хвоста: держась за конец хвоста, как за крепкий канат, он знал бы, что держится за нечто осязаемое. Под большим секретом он поверил мне, что ему основательно надоело ворошить свои мысли в попытках раскусить, что к чему, и он решил до окончания сессии идти в кильватере кого-нибудь из богоподобных. Он давно уже подыскивает себе подходящего флагмана и намерен, как и остальные вертикалисты, повторять движения их великого богоподобного, — так будет меньше беспорядка в рядах, а он избавится от необходимости самому принимать решения. Восемь долларов в день, пожалуй, и дадут чистую прибыль, если мыслить за него будет его богоподобный, а сам он займется чем-нибудь другим. Он подумывает о том, чтобы засесть за описание своих путешествий, потому что все иностранное в Низкопрыгии, как ему известно, расхватывают на лету. А если его путешествия почему-либо не пойдут, он всегда сумеет заработать себе на кусок хлеба составлением карт.
Пожалуй, тут будет уместно объяснить, о каком богоподобном говорил Ной. Читатель уже познакомился с группой политических лидеров Низкопрыгии, известных под названием «патриотов из патриотов». Вряд ли нужно говорить о том, что они всегда там, где большинство, или же там, где удобнее всего пользоваться к своей выгоде оборотами малого колеса. Правда, великий принцип круговращения почти все время держит их в движении. Но если центробежная сила постоянно поддерживает это движение, тщательно рассчитанная центростремительная сила выступает в роли противовеса и не дает им вылететь за пределы политической орбиты. Полагают, что именно благодаря этой особенности в структуре партий хваленые патриоты Низкопрыгии обладают замечательной способностью кружить и кружить около предмета, совершенно не касаясь его сущности.
В дополнение вертикалисты прибегли к помощи богоподобных. В политической жизни Низкопрыгии богоподобный — это почти то же, что святой в католическом календаре. Иначе говоря, его канонизируют, если он сбережет свою шкуру, пройдя через ряд искушений и пороков, а затем много лет будет заискивать перед партийными заправилами и обычно как следует изведает все радости чистилища. Зато потом дорога перед ним стелется скатертью. Как ни странно, он даже в значительной мере избавлен от необходимости утомлять и изнашивать мозги, как выразился Ной, ибо ничто не дает в этом отношении большой свободы, чем полномочия думать за всех. Чтобы думать в компании, как и путешествовать в компании, нужно уважать взгляды, желания и действия других. Но тот, кто получил неограниченную свободу для своих чувств, напоминает птицу, выпущенную из клетки: он может лететь в каком угодно направлении и быть заранее уверенным, что не услышит ничего, кроме привычного для путешественника сигнала: «Путь открыт». Лучше всего, пожалуй, сравнить богоподобного и его последователей с паровозом и вагонами. Он тянет, они тащатся сзади; быстро ли, медленно ли он движется, они с такой же скоростью будут следовать позади. Разведены полные пары — они мчатся, огонь в топке угасает — и они ползут, дергаясь и почти останавливаясь. А стоит сломаться какому-нибудь болту, и пассажирам, ехавшим без всяких хлопот, приходится вылезать и самим толкать поезд, пачкаясь и корча недовольные гримасы. Вагоны движутся за паровозом точно так же, как он сам, поневоле повторяя все повороты, и, короче говоря, вагоны следуют за паровозом именно так, как положено телу, скованному с другим телом, которое способно двигаться самостоятельно. К тому же обычно в Низкопрыгии богоподобный — член палаты ребусов. И вот Ной возымел намерение прицепиться к такому духовному буксиру, с тем, чтобы не тратить больше никаких усилий на выполнение своих обязанностей, а дать влачить себя вперед. Как выразился старый охотник на котиков, если самому стать хвостом, легче обходиться без собственного хвоста.
— Я полагаю, сэр Джон, — сказал он, — что именно поэтому жители Низкопрыгии и обрезают свои хвосты накоротко. Они считают, что удобнее всего передать ведение своих дел кому-нибудь из этих богоподобных, а самим двигаться в его кильватере, точно хвост кометы, не заботясь больше ни о каких хвостах.
— Понимаю: они прибегают к ампутации, чтобы избежать тавтологии.
Ной редко заговаривал о каком-нибудь своем плане, не приняв заранее твердого решения, и выполнение обычно следовало незамедлительно. В следующий раз я услышал, что он, по его выражению, пристроился в кильватер одному из самых выдающихся ребусов. Неделю спустя я, желая узнать его впечатления, прямо заговорил с ним на эту тему.
Он ответил, что такой способ участвовать в законодательстве несомненно самый приятный. Он теперь полный хозяин своего времени и даже подрядился составить комплект морских карт для флота Низкопрыгии, что должно принести ему кругленькую сумму, поскольку тыквы почти ничего не стоят, а изображая полярные моря, он попросту заимствует все необходимое из авторитетных моникинских источников, остальное же делает по своему разумению. Что касается Великой Аллегории, то, когда он нуждается в каком-нибудь разъяснении по поводу нее или любого другого вопроса повестки дня, ему достаточно спросить, что думает об этом его богоподобный, и голосовать соответствующим образом. Далее, он избавил себя от бесполезных препирательств вне палаты, ибо он и вся остальная свита этого ребуса официально передали своему патрону все свои духовные сбережения, и тот сосредоточил в себе такие обширные познания, что они способны повергнуть во прах любого противника простой ссылкой на него. Достаточно было сказать: такой-то или такой-то богоподобный считает то-то или то-то. А материала для ссылок хватало за глаза, так как Ной позаботился выбрать себе такого ребуса, который, насколько ему было известно, в то или иное время успел высказать свое мнение абсолютно по всем вопросам, какие когда-либо ставились на обсуждение в Низкопрыгии. Теперь Ной мог не хуже прочих отвергать, утверждать и определять и считал эти три «ать», как он их называл, наиважнейшими орудиями законодателя Низкопрыгии. Однако он признавал, что иногда необходимо проявлять некоторую долю независимости, хотя бы для того, чтобы придать ценность взглядам самого богоподобного, ибо натура моникина восстает против полного духовного порабощения, а потому он решил сам обмозговать вопрос, который должен был решаться как раз в тот день.
