Со многими неизвестными. Угол белой стены - Адамов Аркадий Григорьевич (библиотека книг TXT) 📗
— Вспомни-ка, Леонид, что ты делал в тот день около аэропорта? — спросил Сергей. — Зачем туда ездил?
— Я-то? — неуверенно переспросил Чуприн и снова потер лоб. — Не был я там вроде…
— Тебя там тоже видели.
— Не был я там, и все.
— Ладно, допустим, А в закусочной около вокзала был утром?
— Не помню, — хмурясь, ответил Чуприн. — Ничего я больше не помню. Понятно? Ничего!..
Он вдруг дернулся, и в помутневших его глазах снова блеснуло лихорадочное возбуждение.
— Чего еще надо?! — крикнул он, подавшись вперед. — Чего надо?! Говорю, убил! И все!.. Ох, мне бы скорее только… скорее…
Он в который раз уже потер грудь, словно пекло его там, жгло что-то.
— Тебе лечиться надо, Леонид, — тихо сказал Сергей. — Тебя мать ждет…
Он не мог понять, почему он вдруг это сказал. Мать? А сколько людей ждало Гусева, убитого этим парнем; Ведь убийца же сидит перед ним. Не лечить его надо, а…
— Мать? — криво усмехнулся Чуприн. — Нужен я ей, матери. Отмучилась она со мной… Все… отмучилась… — И я тоже…
— Ну ладно, — решительно сказал Сергей. — Хватит на первый раз.
Он вызвал конвой.
Когда Чуприна увели, Сергей устало потянулся в кресле, потом встал, прошелся по кабинету, задержался на миг у окна.
Тревожное ощущение, возникшее, где-то в середине допроса Чуприна, не покидало его. Что-то было не так на этом допросе, что-то не так. Что же именно? Да, Чуприн многое не помнит или не хочет вспомнить. На вот как он оказался в Шпильковском переулке, это он помнил и, испугавшись, не захотел сказать. Испугался! В этом Сергей убежден. Но сейчас не это главное. Сейчас главное то, что вдруг вспомнил Чуприн и о чем сказал. Это не могло вызвать у него опасений. Он сказал, что Гусев крутил баранку, а он сидел и смотрел вперед и заметил, кстати, фотографию какой-то «не нашей» девчонки, «там у него», сказал он. Но это означает…
Сергей вдруг почувствовал, как маленькая, едва заметная трещинка возникла в убедительной, стройной, подкрепленной несокрушимыми уликами версии. Валькова. Едва заметная, совсем крошечная трещинка.
…В тот же день под вечер Сергей вместе с Ибадовым поехали на Цветочную улицу.
По дороге Мурат показывал Сергею новые проспекты, здания, бесконечные кварталы жилых домов, показывал с гордостью и радостью за свой город, за его людей, за дружбу, которая помогла в такой короткий срок залечить раны страшного землетрясения, сделать Ташкент еще красивее. И Сергей искренне восхищался и этими зданиями, и широкими, прямыми проспектами.
Потом они ехали по тихим тенистым улицам, где за деревьями и арыками стояли уютные небольшие домики с занавесками на окнах и телевизионными антеннами, со скамейками у высоких глухих ворот. Проезжали они и узкими, изломанными улицами старого города, вдоль, которых тянулись бесконечные глухие глиняные дувалы, пыльные, местами полуразвалившиеся. И Мурат объяснял, что в старину улицы нарочно строили с такими резкими поворотами, чтобы легче было обороняться от напавших врагов.
Наконец они выехали на небольшую шумную площадь, и Мурат сказал, махнув рукой:
— А вот и Цвёточная улица, пожалуйста. Мы в тот вечер как в нее въехали, так сразу машину увидели. В темноте желтые подфарники у нее горели. Больше тут никакого света нет, пожалуйста. Видите?
— Вижу, — задумчиво ответил Сергей. — А в самой машине свет горел, не помните?
— Никакого света, что вы.
Они подъехали к тому месту, где стояла машина Гусева.
Сергей вылез и огляделся.
Да, совсем небольшая улочка, и узкая. С одного конца перегорожена, там стройка. И вечером здесь совсем темно. Это ясно. В сгущавшихся сумерках уже сейчас тонули глухие, без окон, стены домиков на противоположной стороне.
Они прошли улицу из конца в конец, потом Сергей неторопливо, словно считая шаги, перешел на другую сторону, постоял там. Вернувшись к поджидавшему его около машины Ибадову, он снова задумчиво оглядел улицу и вдруг попросил водителя развернуться. Он пристально следил, как машина тяжело, неуклюже, дважды подаваясь назад, совершила этот маневр.
— Давайте теперь пройдем к дому Чуприна, — предложил Сергей. — Тем же путем, каким он мог идти в тот вечер.
— А он мог только так, — сказал Ибадов и направился к воротам возле маленькой часовой мастерской.
— Работает? — кивнул на нее Сергей.
— Нет, — небрежно ответил Мурат. — Вторую неделю уже закрыта. Переводить ее отсюда хотят. Что тут за работа!
Они вошли в распахнутые ворота и неторопливо пересекли пустынный, заросший травой двор. В противоположном конце его оказалась калитка, через нее они попали в соседний двор. Там стоял, торцом выходя на другую улицу, длинный и, видимо, старый, оштукатуренный дом с тремя подъездами. Вдоль него под окнами первого этажа тянулась полоса густого кустарника.
Сергей и Ибадов подошли к дому:
— Где нашли нож? — спросил Сергей.
Он держал в руке небольшой листок со схематическим планом, составленным оперативной группой, выезжавшей на место происшествия. На плане была нанесена Цветочная улица, и оба двора, и вот этот дом. Крестиками было указано, где стояла машина Гусева и где был обнаружен нож. Сергей все время сверялся с этим планом и, чем дальше, тем все скептичнее посматривал на него.
Крестик, обозначавший нож, был нанесен слева от третьего подъезда на Заштрихованной полоске, означавшей кустарник.
— А вот тут он лежал, пожалуйста, — уверенно откликнулся Ибадов и, нагнувшись, сунул руку в кусты.
Сергей присел на корточки и внимательно осмотрел указанное место. Земля здесь была покрыта слоем ржавой, слежавшейся прошлогодней листвы.
— Кто же его нашел? — спросил Сергей.
— Я именно и нашел, — вспыхнул от смущения Ибадов.
Сергей поднял голову и улыбнулся.
— Мне, однако, здорово повезло, что я с вами поехал. И на происшествие вы выезжали, и нож нашли. Как же он лежал?
Ибадов опустился на корточки возле Сергея и стал горячо объяснять. Сергей внимательно, не перебивая, слушал. Потом задал несколько уточняющих вопросов Недоумевающий Ибадов ответил на них вполне толково. Затем оба поднялись и тем же путем направились назад к поджидавшей их машине.
«Да, — подумал Сергей, — вот тебе разница между самым точным и подробным планом и живой натурой. Чёрта с два заметил бы я что-нибудь на этом плане… А тут, вот кое-что обнаруживается…»
Они сели в машину.
— А теперь, — сказал Сергей, закуривая, — расскажите мне, пока будем ехать, что вам удалось узнать про Чуприна, как он вел себя в тот день, когда было совершено убийство. Вы ведь этим занимались?
Ибадов незаметно вздохнул и без особой охоты принялся рассказывать. Ведь он так мало, в сущности, узнал про тот день, ужасно мало, просто стыдно было рассказывать. И даже то, что он узнал, никакой пользы не принесло и не могло принести, вот что досадно. А он так старался.
Мурат рассказал, как спешил в то утро Чуприн, как он хотел даже ехать на такси, но не дождался и кинулся к автобусу. Потом он появился в закусочной у вокзала, с ним был еще какой-то парень.
— Приметы его есть? — спросил Сергей.
— Плохие. — Мурат снова вздохнул. — Как будто высокий, худой. Ну, еще хмурый. Вот и все.
— Так. Что дальше?
Он слушал с таким интересом, словно и не читал докладную Ибадова обо всем этом, имевшуюся в деле.
Итак, оба парня поели в закусочной, выпили совсем немного и ушли.
— Как они вели себя там? — снова спросил Сергей.
Оказывается, они очень торопились, высокий все время поглядывал в окно. А когда вышли, то, кажется, сели в машину.
— Такси?
Нет, скорей всего, это было не такси, а случайная машина. Заметивший ее человек сам сидел в тот момент в закусочной у окна и потом, сердито говорил Ибадову: «Машину им, видишь, подали. Тоже мне, начальство».
Сергей отметил про себя, что этой детали не было в докладе Ибадова.
Номера машины человек, конечно, не заметил, но припомнил, что она была синего, цвета с дополнительными желтыми фарами, которые, вероятно, и навели того человека на мысль о «начальстве».
