Друиды Русского Севера - Лазарев Евгений Сергеевич (книга жизни TXT) 📗
Если тут и имеется в виду Девственность, то она поистине возведена в ранг космический. Онтологическая соотнесенность этого образного ряда с Солнцем для Хильдегарды явно не случайна. В уже цитированном 116 письме она так говорит о женственности (forma mulieris, образ женщины): «O quam mira res es, quae in Sole fundamentum posuisti, et terram superasti!» — «О, сколь чудесна она, положившая основание в Солнце и превзошедшая землю!» {320} И уподобление Авроре, Заре — также не просто литературный прием. Такое уподобление подчиняется не бытовой, а какой-то иной, непостижимой логике; ведь это о Зелени сказано: «rubes ut Aurora» — «рдеешь (краснеешь) как Заря». Вспомним: у Арнольда Вилланованского сказано, что «Зеленое станет Красным»; может быть, он имел в виду тот же образ? Горящая, пламенная, солнечная Зелень: как это понимать?
Разгадка содержится в произведениях других европейских мистиков. Мейстер Экхарт (1260–1327) в 61?й проповеди («О девственной женщине») связывает образ Зелени с понятием божественных энергий Святой Троицы: «В душе есть сила, которая не касается плоти и времени; она истекает из духа, в духе пребывает и вся дух. В ней зеленеет и цветет (grunend und bluhend) Бог в полной славе и радости, которую вкушает Сам в Себе… В этой силе вечный Отец беспрерывно рождает Своего вечного Сына…» В этой силе «зеленеет и цветет Бог во все Своем Божестве, и в Боге — Дух» {321}. Ангелус Силезиус (1624–1677) в «Херувимском страннике» выражает сходную мысль лаконично и тезисно: «Die Gottheit ist da? grune» {322}, буквально: «Божественность — это Зеленое».
В немецком языке Gottheit, обычно переводимое на русский язык как Божество, означает скорее теофанию, проявление Бога. В таком случае Зелень можно определить как Шехину, Божественное Присутствие (слава Божия в греческих, латинских и новоевропейских переводах Библии). Убедительное тому подтверждение находим не где-нибудь, а непосредственно в библейском тексте.
В «Откровении» Иоанна Богослова (в синодальном переводе) читаем: «И тотчас я был в духе; и вот, престол стоял на небе, и на престоле был Сидящий; и сей Сидящий видом был подобен камню яспису и сардису; и радуга (????) вокруг престола, видом подобная смарагду (?????? ??????????)» (Откр. 4: 2–3). Радужное, то есть вроде бы многоцветное (хотя древние выделяли в радуге не семь, а меньшее количество цветов) сияние Божия престола воспринято тайнозрителем Иоанном как изумрудно-зеленое (именно здесь, в латинском переводе текста Иоанна, возникает образ visio smaragdina, использованный Корбеном в описании духовного опыта иранских мистиков).
В другом месте «Откровения» Иоанн сравнивает с «драгоценнейшим ясписом кристалловидным» сияние Небесного Иерусалима. В синодальном переводе сказано, что «он имеет славу Божию. Светило его подобно драгоценнейшему камню, как бы камню яспису кристалловидному» (Откр. 21:11). В древнегреческом оригинале ?????? ?????, светоч ее, может относиться как к Небесному Иерусалиму (поскольку город, ?????, по-гречески женского рода), так и к славе, ????; второе весьма правдоподобно, так как слава упомянута непосредственно перед светочем (в любом случае, образ Небесного Града и осененность его славой Божией неотделимы друг от друга и связаны со световыми теофаниями). Что же касается ясписа, то это слово, считающееся греческим названием яшмы, в средневековых латинских лапидариях означало зеленый камень, символизирующий «зелень веры»: «Iaspis coloris viridi profert virorem fidei» {323} — «Яшма зеленого цвета изображает зелень веры» (из латинского песнопения XI в. «Cives Celestis Patrie», «Граждане Небесного Отечества»). То есть «светоч славы Божией» в Небесном Иерусалиме Иоанн Богослов увидел хрустально-зеленым.
Вернемся к библейскому образу радуги. Она выступает в греческом Ветхом Завете в варианте ????? (буквально «лук»), как символ Завета с Богом (Быт. 9: 13), без цвето-световых ассоциаций. В видении Иезекииля радуге уподобляется сияние вокруг Колесницы, Меркавы, причем Иезекииль прямо говорит: «Такое было видение подобия славы Господней (?????????? ????? к?????)» (Иез. 2: 1), соотнося Шехину и радугу. В Книге Премудрости Иисуса, сына Сирахова сказано: «Взгляни на радугу — и прославь Сотворившего ее: прекрасна она в сиянии своем! Величественным кругом своим она обнимает небо: руки Всевышнего распростерли ее» (Сир. 43: 12–13). В древнегреческом тексте начало второго из этих двух стихов выглядит так: Е??????? ??????? ?? ???????? ?????, буквально «обошла по кругу небо кружением славы», поскольку глагол ?????? означает прежде всего движение по кругу.
Суммируя эти библейские коннотации (а они взаимодополняющи, поскольку никто из авторов процитированных книг, свидетельствуя об одном и том же образе, вовсе не обязан был включать в свой контекст весь объем знаний), получаем образ Шехины-Зари, огнеликой Софии, предвестницы Солнца (потому ее «корни — в Солнце»). Напрашивается предположение, что это полярная Аurora Consurgens, Заря Восходящая, величественным кружением обходящая небосвод. И остается тайной лишь ее именование Благословенной Зеленью.
Однако близость образов Шехины-Зари и Зелени вряд ли может вызывать сомнение. Сохранилось еще одно алхимическое воззвание к ней, удивительно точно дополняющее все вышесказанное: «O Benedicta Viriditas, gyrans per universum, cujus centrum ubique peripheria vero diffusa per omnes Naturae Abyssos» — «О Благословенная Зелень, круговращающаяся по вселенной, ты, чей центр везде, периферия же рассеяна по всем Безднам Натуры» {324}. Этот образ, как определение Самого Бога (!) вошел, через герметическую «Книгу двадцати четырех Философов» («Liber XXIV Philosophorum», вероятно, харранского происхождения), в латинское богословие: «Deus est sphaera intelligibilis, cujus centrum ubique, circumferentia nusquam» — «Бог есть умопостигаемая сфера, центр которой везде, а окружность — нигде». Максима эта широко известна, но, наверное, мало кто задумывается над ее алхимическими и полярно-символическими соответствиями. Впрочем, в их свете ясно, что речь должна идти скорее не о Самом Боге, а именно о Божественном Присутствии (Всеприсутствии) — о Шехине, или Душе Мира неоплатоников.
Если Благословенную Зелень мы сопоставляем, в традициях последних двух тысячелетий, с Шехиной и Душой Мира, то правомерно предположить для более глубокой древности коннотации в палеоевропейской религии Великой Богини. Об этой религии пока известно явно недостаточно для строго выверенных умозаключений, но, вероятно, промежуточным звеном тут может послужить мифологический комплекс богини Венеры — отчасти потому, что в цветовом коде (в античной астрологии и т. д.) ей соответствует зеленый цвет. Вероятно, следует обратить внимание и на особую роль Венеры в алхимическом символизме, в «Химической Свадьбе Христиана Розенкрейца», где Венера предстает Богиней-Матерью. Кстати, и сам зеленый цвет в европейском Средневековье воспринимался как цвет женственный, color femineus {325}.
