Мартовскіе дни 1917 года - Мельгунов Сергей Петрович (лучшие книги онлайн .txt) 📗

Может быть, в архивах каких-нибудь м?стных штабов найдутся несуразные для революціоннаго времени приказы от 15-17 марта о т?лесных наказаніях розгами, о которых, как о факт?, говорил докладчик военной секціи в зас?даніи Сов?щанія Сов?тов 3-го апр?ля вн?фракціонный с.-д. Венгеров (докладчик конкретно не указал за "краткостью времени", гд? происходил этот "абсурд"). Отрицать наличность таких фактов нельзя. Как не пов?рить колоритному по своей безграмотности письму в Исп. Ком. — "Г.г. Депутатам государственной думы": "Братцы, Покорн?йше просим Вас помогите нам (.) в нашем 13-м тяжелом артил. дивизіон? полк. Биляев, родственник бывшаго военнаго министра, который распространяет слухи, что неверьте свободе... ети люди сего дня Красный флаг, а завтра черный и зеленый... Еще командир 3 бат. того же дивезіона... кап. Ванчехизе безовсякой причины бил солдат... он изменик Государства и нашей дорогой родины... покорн?йша просим убрать нашего внутренняго врага Ванчехазу... Не можем совершенно его требованія выполнять". Свой "Ванчихазе" — полк. Христофоров был в Слуцк? в одном из гвардейских полков, как свид?тельствует офицер этой части в письм? к родителям 11-го марта — мы ниже его широко цитируем, — кричал по телефону: "сволочь получила свободу", вернувшись с фронта, отомстим. Думскій депутат от Литвы, Янушкевич, примыкавшій к трудовой групп?, в доклад? Временному Комитету 13 марта о по?здк? на С?верный фронт разсказывал, что один из командиров дивизіи так выражался в его присутствіи, что депутат вынес впечатл?ніе, что "если он и не враг новаго правительства, то во всяком случа? слишком иронически на него смотрит". "Хорошо, что разговор оборвался добавлял депутат, — а то я думал, что придется его арестовать". Между прочим, он сказал: "всетаки эту сволочь с?к и буду с?чь, и если он что-нибудь сд?лает, то я всыплю ему 50 розог". Пока Янушкевич бес?довал с дивизіонным командиром, солдаты не расходились, полагая, что депутат будет арестован командиром — "он сторонник стараго строя. Он вчера грозил разстр?лом за снятіе портрета. Уже казаков сотня была приготовлена"...

Вс? подобные факты едва ли могут служить показательным барометром общих настроеній. Достаточно знаменательно, что Янушкевич и его товарищ по по?здк? свящ. Филоненко, пос?тившіе "почти вс? части'' 1-ой арміи, говорившіе со "многими офицерами", равно и с "высшим офицерским составом", и на офиціальных собраніях, и в индивидуальных бес?дах, могли в своем отчет? в качеств? "врага новаго строя'' (и то относительно) конкретно отм?тить лишь одного командира дивизіи, который "слишком иронически" смотр?л на революціонное правительство. "Многіе из них (т. е. офицеров) — говорилось в депутатском доклад? Врем. Ком. — совершенно не оріентируются в положеніи и нас спрашивали: "неужели вы не могли спросить армію прежде, ч?м произвести революцію?" Мы говорили: "Так вышло. И вы сами, проснувшись, не узнали бы Петербурга". Они не представляют себ?, что так могло быть. Они недовольны, что это сд?лано, как то без их спроса, наскоро, штатскими людьми, которые не считаются с ними". В чем же "не считаются"? "Они не улавливают "сути" [317]— отв?чает отчет — и думают, что у нас разрушена вся армія, что весь дух ея упал, и что н?т основаній, на которых зиждилась вся армія". В одном собраніи школы прапорщиков, гд? собралось 250 челов?к, депутаты встр?тились с особо ярким настроеніем "контр-революціонным" — "совершенно против переворота". Характерное поясненіе д?лают депутаты: "говорило больше зеленое офицерство, прапорщики" — "недоучки", по их выраженію. Камнем преткновенія явилась все та же тема — опасность разрушенія арміи. Как "люди дисциплинированные", они требовали, чтобы приказы "издавались из центра, сверху": если "начальство потеряет свой авторитет... нельзя будет вести войска в атаку". Стремленіе поддержать дисциплину и является основным мотивом в обвиненіях "высшаго офицерства" в контр-революціонности. Н?которые командиры были "очень тактичны": "когда произошел переворот, отреченіе и проч., они потихоньку убрали вс? портреты, а в н?которых частях портреты демонстративно висят. Когда солдаты требовали, чтобы портреты были убраны, то начальники отказывались" — отказывались (добавляли депутаты) не потому, что "находили, что он должен вис?ть.... а потому, что, по их мн?нію, дисциплина не позволяла... Этим создавались отношенія, грозившія большими посл?дствіями"... даже "ужасная атмосфера", по словам докладчиков, — могли быть "убійства". "Нетактичность" сказывалась в срываніи "красных бантов" — этих вн?шних атрибутов революціи [318].

Уполномоченные Врем. Комитета отм?тили "подозрительное отношеніе" солдат к начальству. Этому настроенію, по их мн?нію способствовал, с одной стороны, "приказ № 1", с другой — "неправильное истолкованіе событій"... "Мы зам?тили, что т?м офицерам, которые пытались объяснить солдатам происшедшій переворот, даже прощались гр?хи прошлаго, они сразу как-то выростали в их глазах; но особое недов?ріе было там, гд? замалчивали, гд? не собирали солдат, не объясняли происшедшаго или давали тенденціозное объясненіе, там создавалась почва страшнаго недов?рія. Старое недов?ріе как то слабо, а недов?ріе посл? переворота.—новое — ужасно [319]. В т?х же частях, гд? собирали и объясняли событія, там сразу возстанавливалось дов?ріе: даже в т?х частях, гд? его раньше не было. Эти части могут в огонь и в воду пойти"... Депутаты д?лали любопытное поясненіе: "знаменитый приказ № 1 и всевозможные слухи породили изв?стную дезорганизацію в "зеленых" частях, гд? мужики. В частях, бол?е революціонных (?), ничего подобнаго не было. Там и с офицерами уживаются очень хорошо". Может быть, еще бол?е интересны их наблюденія по м?р? приближенія к фронту: "что касается общаго настроенія войск, то вблизи позицій оно у них такое веселое, радостное и хорошее, что отрадно становится. Там мы вид?ли настоящіе революціонные полки с полн?йшей дисциплиной, полное объединеніе с офицерами" [320]. Уполномоченные многократно во вс?х частях бес?довали с солдатами в отсутствіе команднаго состава. Бес?ды эти начертали ц?лую программу м?р, которыя надлежало осуществить, и которыя соотв?тствовали желанію солдат (о программ? мы скажем ниже). Политическое настроеніе армейской массы характеризуется достаточно заявленіем Янушкевича Временному Комитету: "Я должен сказать откровенно, насколько я вид?л, настроеніе сплошь республиканское" — в?роятно, правильн?й было бы сказать: "за новый строй" [321].

Приходилось уже упоминать о том энтузіазм?, с которым на фронт? были встр?чены члены Гос. Думы солдатской массой. Их по?здка вообще носила характер какого-то тріумфальнаго шествія: их встр?чали "везд?" торжественно, с музыкой: словами "нев?роятная овація", "царскій пріем", "носили на руках", "склонялись знамена" пестрит их отчет... "Были полки, гд? нас бол?е сдержанно принимали — зам?чали депутаты — но общее впечатл?ніе в громадном большинств? случаев такое, что посл? обм?на прив?тствій, посл? такого рода бес?д, они нас поднимали и выносили до наших саней. Мы не могли распрощаться. Они ц?ловали нам руки и ноги". Могли, конечно, депутаты н?сколько самообольщаться [322], но все же не настолько, насколько это представлено в секретной телеграмм? 18 марта, посланной в Токіо японским послом. Он передавал своему дипломатическому начальству, что сообщеніе членов Врем. Ком., командированных на фронт, составлено "весьма оптимистически, но на самом д?л? положеніе діаметрально противоположное . Я в этом уб?дился из разговоров с офицером, возвратившимся с фронта". Пессимизм осв?домителя виконта Уциды, д?йствительно, не соотв?тствовал выводу думской делегаціи, говорившей в заключеніе своего, повидимому, устнаго отчета: "У нас вообще впечатл?ніе отрадное, и если бы офицеры сум?ли перестроить свои отношенія на новых началах, а это необходимо, то д?ло было бы сд?лано. Теперь самый острый вопрос , по нашему мн?нію, как свою задачу исполнит офицерство"...