Моё сердце в тебе бьётся - Даша Коэн (читать книги бесплатно полностью .TXT, .FB2) 📗
В школу даже вызвали моих родителей тогда. Провели разговоры, я в который раз слезно просила у отца перевода. Но он вновь ответил отказом.
– Ничего страшного не случилось. Подумаешь, таракан…
И никого тогда не наказали. Ни-ко-го!!! Только видео ползающих по мне насекомых еще долго мусолила вся школа. Забавлялись детки. Тешились…
Потом была еще мышь в сумке. Но мне кажется, зачинщик этой расчудесной шутки не оценил размаха мероприятия, и по факту визжала не только я, а почти вся женская половина класса.
И только Соболевский сидел за своей партой неподвижно и, поджав недовольно губы, смотрел на то, как я взобралась на подоконник и почти слилась с откосом. Что значит его взгляд, я не знала. Быть может, недоволен тем, что живет бок о бок с девчонкой, которая разводит тараканов и грызунов. Черт его знает.
На новогодний утренник меня облили синей краской.
На четырнадцатое февраля красной.
В преддверии восьмого марта привязали мои шнурки к стулу. Боже, и как они вообще это провернули? Но да, я упала тогда и больно ударилась, когда резко встала, не почувствовав подвоха. Сбитые колени, локти и шишка на голове.
И вновь смеялись все. Все, кроме Соболевского, который, смотря на меня, переломил карандаш на две части.
А потом все издевательства надо мной отошли на второй план, ведь я снова подслушала сплетниц Риту и Марину, что с пеной у рта обсуждали Соболевского уже где-то в середине апреля.
– Говорят, Соболь от нас сваливает. Они с отцом переезжают, и в восьмой класс он пойдет учиться уже в другую школу.
– Да ладно?
– Ага.
– Алка умрет от горя.
– Эх, и не только Алка…
А я была готова умереть от радости! Боже, какие чудесные новости! И Надежда моя снова воскресла и расцвела буйным цветом…
Да, да, осталось потерпеть-то всего ничего! И больше никогда я этого гада не увижу.
Никогда!!!
Глава 7 – Никогда не говори «никогда»
POV Алёна
– Вот же напасть, – покусывала я нервно губы, пока рассматривала свое отражение в стареньком, побитом временем зеркале.
А потом полезла в шифоньер, чтобы выудить оттуда новую блузку, купленную мне мамой для следующего учебного года на распродаже. А затем и свитер в придачу. Нацепила на себя тряпки и облегченно выдохнула. Не видно! Отлично! Благо весна в этом году выдалась холодной и дождливой, есть за чем спрятаться.
Короче, вы еще не знаете, но к концу седьмого класса мое тело вдруг решило, что пора начать меняться. Сначала было не так уж и заметно, но время шло, и мои изменения уже было трудно скрывать под школьной формой. Благо учебный год подходил к концу, и я молилась, чтобы никто в классе не заметил мои метаморфозы, ибо новая волна насмешек хлынула бы на меня и сбил быа с ног – это я знала как дважды два. Моим одноклассникам-упырям только повод дай – загрызут, весело повизгивая.
Но пронесло.
А потом и последний звонок отгремел, а меня отправили на целое лето к бабушке в деревню. Там-то и понеслось.
– Ну куда же ты растешь, окаянная? – ругала я ни в чем не повинную грудь. – Остановись! Хватит! Не надо!!!
Но грудь меня не слушала, только делала свое дело молча и упорно.
– Предательница! – сокрушалась я, натягивая на нее первое в своей жизни специальное белье, что купила мне бабушка.
– Ты чего там бормочешь, внученька?
– Да вот, говорю этой бессовестной, чтобы расти перестала, но она меня не слушает, – горестно жаловалась я родному человеку, но та только смеялась и журила меня за детскую непосредственность.
– Такая ты умненькая у меня, Лелька, но такая еще глупышка…
Глупышка? Ну и пускай! Мне бы лучше быть неприметной Доской, чем вот с этим добром оказаться у всех на виду первого сентября. Хотя если Соболевского не будет, то, может, и пронесет? На то и была вся надежда!
Хотя уж больно очевидной к концу лета стала моя трансформация. Я округлилась во всех неприличных, по моему мнению, местах. Талия теперь казалась слишком узкой на фоне всего остального безобразия. И выход я видела только один – скрывать все это дело, и как можно дольше.
Когда я вернулась из деревни в город, то почти с порога заявила матери, что мне нужны новые вещи, и желательно побалохонистее.
– Это еще зачем? – спросила мать.
– Надо, – смущаясь, уклончиво ответила я. Это с бабушкой я могла обсудить все на свете, а вот от мамы понимание даже не пыталась найти. Мы обе были будто с разных планет.
– Ну если надо, то иди заработай, а потом и покупай себе все, что хочешь. А я тебе уже набрала шмотья, вон в комнате лежит. Тоже мне тут фифа нашлась, новое ей все подавай. Надо ей.
– Но, мам, ты не понимаешь! – уже было хотела я выложить ей все свои горести как на духу.
– И понимать не собираюсь, – махнула она на меня рукой и потопала дальше смотреть с отцом какую-то вечернюю передачу по телевизору.
Вот и поговорили. А я так и осталась ни с чем. Один на один со своими горестями. А те, с кем я могла поделиться, учились совсем в другой школе. Но с Соней, Настей и Аней мы все-таки встретились за неделю до учебного года. Сели, как в былые времена, на детскую металлическую ракету, взяли в руки по стаканчику мороженого и принялись рассказывать, кто как провел лето. Но прежде девчонки почти синхронно присвистнули, когда впервые увидели меня после каникул.
– Ничоси, Лёлька! Какие у тебя буфера наросли, – со знанием дела хмыкнула Настя.
– Ага, у Соболевского глаз нервно задергается, когда он это увидит, – согласно кивнула ей Аня.
– Не выпадет, – отрицательно качнула головой Соня, которая была единственной, кто на лето никуда из города не уезжала, – он с отцом еще в июне съехал. Да, квартиру даже на продажу выставили.
– Офигеть! – протянули девчонки, а я и вовсе выпала в нерастворимый осадок.
Съехал гад! Все, отмучилась! Слава богам и пресвятым угодникам!
– Лёль, ты чего это? – толкнула меня в плечо Настя.
– Да не трогай ты ее. Дай ей покайфовать от новости, – шикнула на нее Аня.
– Балдеет, – кивнула Соня, а потом мы все вместе счастливо рассмеялись.
Остаток времени до учебного года, как вы понимаете, я порхала на крыльях небывалой радости и облегчения. Все! Больше не будет в моей жизни черных бесстыжих глаз. Не будет насмешек и злых шуток. Не будет Соболевского. Никогда!
И на первое сентября я шла как на праздник и даже почти не боялась своих округлившихся форм. Ведь я свято верила: нет мерзопакостного соседа – нет проблем.
И вот она – парадная линейка. Я вся такая красивая и совсем не обращаю внимания на то, как перешептываются одноклассники, а девчонки, прищурившись, сканируют меня с головы до ног.
– О, у Доски два прыща выскочило, поглядите-ка, – прыснула в кулак Ника Ткачева.
– Этой убогой уже ничего не поможет, – закатила глаза ее подружка Дина Кабаева. Странно, но Курочкиной рядом с ними не было.
– Хэй, Килька, слышишь? Не получилось у тебя из гадкого утенка в лебедя превратиться. Провал. – Но я на эту реплику даже не отреагировала. Просто отвернулась и уставилась вдаль.
Плевать! У меня сегодня знаменательный день, вообще-то, и никто не сможет его испортить.
Вот и какой-то симпатичный мальчишка улыбается мне и подходит ближе.
– Привет. Я Антон. Не против, если я встану рядом с тобой?
– Да, пожалуйста, – немного отступаю я, пожимая плечами.
– А я новенький, – снова улыбается он мне приветливо.
– А я старенькая, – и мы оба смеемся моей оговорке, – то есть я Алена. Будем знакомы.
– Будем, – кивает мне Антон, и я возвращаю ему улыбку под дружное перешептывание класса.
И так хорошо на душе. Прямо вот птички поют. И на первый урок в этом учебном году я иду не одна, а с новеньким, который дружелюбно рассказывает мне о том, что он переехал в наш город, потому что его отец военный и приходится много колесить по стране. Милый парень. И когда он просит сесть со мной рядом, я с радостью соглашаюсь. Ведь с первого класса я всегда сидела одна. Никто не хотел сидеть с аутом, неудачницей и Доской.
