Любовники и лжецы. Книга 2 - Боумен Салли (книги онлайн полные версии .TXT) 📗
– Выключите! – потребовала она, сама удивляясь тому, как властно прозвучал ее голос. Только глубочайшее возмущение и отвращение способны были породить эту непреклонную властность. Ромеро тут же нажал на кнопку «стоп». Джини смотрела на него и Хоторна, который заулыбался было вновь. Но улыбка быстро сошла с его лица, когда он увидел блеск ее глаз, не предвещавший ничего хорошего.
– Скажите, вы всерьез подумали, – заговорила Джини тихим и зловещим голосом, – вы в самом деле подумали, что сможете меня запугать такими вещами? – Она сделала презрительный жест в сторону стопки магнитофонных кассет. – Оставьте их себе и слушайте сколько влезет – мне глубоко наплевать на это. Вы не поймете там ни слова – эти записи для вас все равно что на иностранном языке. Вам двоим он неведом. Крутите эти кассеты, прослушивайте их долго и упорно – вы все равно не поймете ни слова. Таким, как вы, это не дано.
И она направилась к выходу. Хоторн опять издал еле слышный вздох.
– Я же предупреждал вас, мисс Хантер, – устало промолвил он. – Все эти театральные выверты, возможно, тешат ваше актерское тщеславие, но в конечном счете означают лишь пустую трату времени. Очевидно, мне следует сразу расставить точки над «i». Если вы желаете увидеть мистера Ламартина вновь – а именно в этом убеждает ваш с ним дуэт, который мы только что здесь слышали, – то сядьте, слушайте и не перебивайте. Фрэнк, сделай любезность, проиграй нам заключительный фрагмент и можешь быть свободен.
Ромеро перемотал пленку вперед и с ухмылочкой еще раз нажал на кнопку воспроизведения. Джини стояла затаив дыхание. Теперь она слышала свой разговор с Джоном Хоторном. Это был тот самый разговор, который состоялся между ними в пятницу ночью. Запись началась с того места, где он описывал свои похождения. Потом из магнитофонного чрева послышался телефонный звонок, и кончилось все словами, которые он сказал ей, прежде чем пустить в ход руки. Джини словно окаменела. Ромеро выключил магнитофон, наступило молчание. Ромеро бросил вопросительный взгляд в сторону инвалидной коляски. Хоторн кивнул, и тот сразу же вышел из комнаты.
– Итак, мисс Хантер, – коляска, взвизгнув моторчиком, слегка повернулась, – позвольте теперь разъяснить вам все по порядку. И тогда мы – вы и я – договоримся относительно дальнейших действий. Однако прежде позволю себе сказать всего одно слово о моем сыне, – погрустнев, он отвернулся. – Вы помните последний фрагмент записи? Так вот, я хочу, чтобы вы поняли… Мой сын сразу заподозрил, что я прослушиваю вашу квартиру, хотя и не назвал меня по имени. Здесь, на пленке, чуть раньше есть его слова об этой возможности. И даже если бы он знал об этом наверняка, то не сильно удивился бы. Надеюсь, вы, как и многие другие, знаете, что я взял себе за правило всегда быть в курсе о том, что, когда, где и с кем делает мой сын. Мой сын – мой капитал, и я защищаю его всеми доступными средствами. Я начал делать это еще в те годы, когда он учился в Йельском университете, и продолжаю до сих пор. Таким образом, те слова, которые мой сын – взволнованно и вполне откровенно – сказал вам в минувшую пятницу, в равной степени обращены и ко мне. Да, мисс Хантер, это было послание, предназначенное именно мне. Он бросал мне вызов. Мой сын прекрасно знает, что, будь моя воля, вас с вашим фотографом уже давно не было бы в живых. Я не люблю шутить, когда речь заходит о важных вещах, и полагаю, мисс Хантер, вы имели возможность убедиться в этом.
Джини не спускала с него изучающего взгляда.
– В ходе нашего расследования погибли четыре человека, – задумчиво произнесла она. – Вы хотите сказать, что несете ответственность за их смерть?
Во взгляде Хоторна промелькнуло раздражение. От его ответа у Джини похолодело внутри.
– Не знаю, кто именно погиб на рельсах у Оксфорда Кто бы это ни был, я не имею к его смерти никакого отношения, – сказал он. – Тут замешан мистер Макмаллен – с него и спрос. Макмаллен оказался гораздо сообразительнее, чем я мог предположить, и инсценировал собственную кончину, как вы справедливо заметили сегодня вечером в телефонном разговоре с моим сыном. Не знаю, кого он там угробил вместо себя, и это меня, честно говоря, мало беспокоит. Мой сын и его будущее благополучие – вот это действительно повод для беспокойства.
Он сидел прямо и неподвижно, его взгляд был прикован к лицу собеседницы.
– Прежде чем мы продолжим наш разговор, я хотел бы, чтобы вы уяснили одну немаловажную вещь. Когда мой сын пришел к вам в пятницу, начал говорить с вами в таком тоне и таким образом с вами обращаться, он действовал в нарушение всех моих инструкций и рекомендаций. – Хоторн снова бросил на нее оценивающий взгляд мясника. – И вот теперь, мисс Хантер, когда я наконец вижу вас воочию, должен признаться: я разочарован. Вы премиленькая особа, спору нет. Но мир полон хорошеньких женщин, и большинство из них оказываются вполне покладистыми, стоит только проявить достаточную щедрость. Лично я не могу взять в толк, что же такое особенное мой сын смог в вас увидеть. И все же он, несомненно, что-то рассмотрел. Должно быть, решающее значение здесь имеет тот факт, что в настоящий момент вы для него недоступны. Его всегда особенно привлекали те вещи, которые он не мог заполучить. Напомню, если бы все зависело только от меня, то вы уже неделю назад попали бы в не очень заметную для других дорожную аварию. Все вокруг поохали бы немного, а потом забыли бы вас навсегда, потому что вы не можете претендовать на роль особо выдающейся или хотя бы запоминающейся личности. Хоторн пожевал губами.
– Однако мой сын убедил меня подождать. Он испробовал целый ряд собственных средств. Поначалу Джон оказал давление на владельца газеты, где вы работаете, потом занялся вашим редактором и в конце концов призвал на помощь вашего папеньку, чтобы тот уговорил вас отказаться от этой затеи. Тщетно. Тогда он не нашел ничего умнее, как отправиться к вам в квартиру, чтобы заниматься там с вами болтовней. Что ж, разговор получился весьма откровенным и безрассудным. – Глаза-льдинки злобно заблестели. – Да, мисс Хантер, важно, чтобы вы поняли, что за человек мой сын. Он очень умен, способен, честолюбив, но у него есть два слабых места, в особенности когда дело касается женщин. Вот это и это. – Он ткнул себя сначала в пах, а затем в сердце.
Впрочем, он и сам вам говорил, что порой испытывает очень сильное половое влечение. В отдельных случаях оно бывает даже более сильным и странным, чем он признал в разговоре с вами. Ну, это я еще понять могу. Я и сам такой. Но чего я никак не могу уразуметь, так это случающиеся время от времени приступы слабости вот тут, в этой области, – снова положил руку на сердце старый Хоторн. – Слава Богу, эти случаи крайне редки. Их можно считать единичными. А потому, когда Джон вдруг выступил в роли вашего заступника, я счел, что он намерен просто трахнуть вас, мисс Хантер, а потом навсегда выкинуть из памяти. Это было бы в порядке вещей. Однако вскоре я начал понимать, что дело обстоит гораздо серьезнее. Ну ничего. Не сомневаюсь, что в скором времени Джон опомнится. Если бы можно было убедить вас переспать с ним, проблема была бы снята с повестки дня уже к завтрашнему утру. Но поскольку я сомневаюсь, что такое решение может быть найдено в краткосрочной перспективе, то мы поступим следующим образом. – Он снова пронзил ее ледяным взглядом. – Во-первых, я хочу, чтобы вы молчали. Это подразумевается само собой. Во-вторых, я хочу, чтобы мой сын навеки забыл о вас. У него есть много дел поважнее, чем шашни с девицами вроде вас. Так вот, мисс Хантер, сейчас я буду говорить, а вы будете меня слушать. И когда я закончу, вы назначите цену за свое сотрудничество.
И снова – тягостная пауза. Джини осмотрелась, желая убедиться, не записывается ли и этот разговор. Тут уже не только «жучок» установить можно, но и видеокамеру. Она посмотрела в большое зеркало над камином, переведя затем взгляд на калеку, сидящего в коляске. Джини подумала, что этот человек явно не в себе. Но, может быть, в какой-то момент его ум все же прояснится?
