Правдивая ложь - Робертс Нора (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений TXT) 📗
Ева мертва. Из-под успокаивающей маски струились слезы. Глория размышляла, что теперь будет с ней.
В своей библиотеке, окруженный любимыми книгами, Виктор слепо смотрел на запечатанную бутылку «Ирландского тумана». Виски, настоящее ирландское виски – самый надежный способ напиться.
Он хотел напиться, напиться так, чтобы не думать, не чувствовать, не дышать. Сколько времени нужно оставаться мертвецки пьяным, чтобы потом не чувствовать боли? Одну ночь? Одну неделю? Один год? – спрашивал себя Виктор и знал, что, даже если он обречен еще на десять лет жизни, он никогда не переживет эту боль.
Ева. Только Ева могла бы остановить ее. А он никогда больше не обнимет ее, не услышит ее смех, просто никогда больше не будет с ней.
Это не должно было случиться. Он чувствовал, что все могло быть иначе. Можно было переписать конец, как в плохом сценарии.
Она покинула его, и на этот раз не будет ни примирений, ни компромиссов, ни обещаний. Все, что ему осталось, – пустые дни, пустые ночи и воспоминания.
Виктор схватил бутылку и, размахнувшись, швырнул ее в стену. Удар, дождь осколков и виски… Потом, закрыв лицо руками, он долго проклинал Еву, вкладывая в проклятия всю душу.
Энтони Кинкейд торжествовал. Злорадствовал. Хохотал. Запихивая в рот крекеры с паштетом, он не сводил глаз с телеэкрана. Как только заканчивался один экстренный выпуск новостей, Кинкейд переключал каналы, пока не находил другой.
Ведьма умерла, и ничто не могло доставить ему большего счастья. Осталось только разделаться с Саммерс, достать кассеты, которыми дразнила его Ева, и его репутация, его деньги, его свобода в безопасности.
Ева получила по заслугам… Тони только надеялся, что перед смертью она страдала.
Лайл не знал, что и думать. От страха он не мог думать. Как он предполагал, с Евой разделался Дельрико… а он связан с Дельрико. Конечно, он всего лишь шпионил, но такие, как Дельрико, никогда не идут ко дну. Они топят других.
Он мог бы сбежать, но где спрятаться? И полицейские не клюнут на его алиби. Кто подтвердит, что он накурился марихуаны и заснул?
Черт побери, ну почему эта стерва сдохла так рано? Если бы она подождала пару недель, его карманы были бы полны денег… Ему просто не повезло. Ему опять не повезло.
Лайл, голый, сидел на кровати, уставившись на полупустую пивную бутылку. Необходимо твердое алиби. Он глотнул пива, поковырялся в своих жалких мозгах, ухмыльнулся. Дельрико заплатил ему пять тысяч. Если он не сможет обеспечить себе алиби за пару штук… и с помощью своего знаменитого неутомимого члена, жизнь не стоит того, чтобы жить.
Тренере все не успокаивалась. Нина пыталась накормить ее, но та отказывалась от еды. Отказывалась от снотворного. Несмотря на все уговоры и требования Нины, она не желала даже входить в дом.
По всему дому рыскали полицейские. Они заглядывали в ящики, щупали личные вещи Евы. Они все оскверняли.
Нина следила за Треверс распухшими и покрасневшими от слез глазами. Неужели эта женщина думает, что только ей больно? Неужели она думает, что только она потрясена, и напугана, и мучается неизвестностью?
Нина отвернулась от дверей веранды, от Треверс. Господи, как же ей необходимо с кем-нибудь поговорить! Как ей нужна поддержка! Она могла бы позвонить десяткам людей, но все они начнут расспрашивать ее о Еве. В конце концов, Нина Соломен родилась в тот день, когда Ева Бенедикт впустила ее в свою жизнь.
Теперь, когда Евы нет, у нее никого не осталось. Ничего. Как может один человек так всецело поглотить другого? Это не правильно. Это несправедливо.
Нина подошла к бару и налила себе неразбавленного виски. Первый же глоток обжег горло, и она скривилась. Уже многие годы она не пила ничего крепче белого вина.
Вкус виски возродил безобразные воспоминания и не облегчил боль, а лишь усилил ее. Нина глотнула еще раз Ей понадобятся все ее силы на следующие несколько недель. На всю оставшуюся жизнь.
На эту ночь. Надо сосредоточиться на том, чтобы пережить одну эту ночь.
Как она сможет заснуть здесь, в этом большом доме, зная, что пустая спальня Евы совсем рядом?
Можно было бы переехать в отель… но это не правильно. Она должна остаться, она должна как-то пережить эту первую ночь. Потом она подумает о следующей. И о следующей.
Действие снотворного кончилось после полуночи. Кончилось резко, не оставив между сном и бодрствованием ни одной секунды, в которую Джулия могла бы убедить себя, что все это было кошмарным сном.
Очнувшись, она сразу же вспомнила, где находится и что случилось.
Она – в кровати Пола. А Ева мертва.
Джулия повернулась, чтобы поскорее почувствовать Пола, прижаться к теплу и жизни, но наткнулась на пустоту.
Хотя тело казалось невесомым, а голова пустой, она с трудом выползла из постели.
Теперь она вспомнила, как заставила Пола заехать к Сесиль за Брэндоном. Она бы не вынесла, если бы Брэндон услышал новости не от нее, но смогла сказать только, что произошел несчастный случай – какая жалкая замена для слова «убийство»! – и что Ева мертва.
Брэндон поплакал немного – естественная реакция на смерть женщины, которая была к нему добра. Как и когда она сможет признаться ему, что эта женщина была его бабушкой?
Она сделает это позже. Сейчас Брэндон спит… Пол не спал. Он стоял на широком балконе, сунув руки в карманы джинсов, и пристально смотрел на черные волны, набегающие на черный песок. Ее сердце чуть не разорвалось.
Джулия видела его силуэт в лунном свете. Она не видела его лица, его глаз, ей не нужно было слышать его голос – она чувствовала его горе.
Она замерла, не зная, как ему помочь, что сказать.
Как только Джулия подошла к балконным дверям, ветер донес до Пола ее аромат. И ее горе.
Весь вечер он автоматически делал необходимое. Звонил сам, просеивал поступающие звонки. Ел суп, который разогрела Джулия, заставлял ее принять снотворное. У него не осталось сил даже на сон.
– Когда мне было пятнадцать… почти перед самым шестнадцатилетием, – начал он, не оборачиваясь, – Ева научила меня водить машину. Я был у нее в гостях, и в один прекрасный день она просто ткнула пальцем в свою машину В чертов «Мерседес». И сказала: «Залезай, парень. Какая разница? Сначала научишься водить с правой стороны».
Пол вытащил из кармана сигару. Вспыхнувшая спичка на секунду высветила его страдальческое лицо, затем оно снова погрузилось во тьму.
– У меня ноги тряслись от ужаса и восторга. Целый час я мотался по Беверли-Хиллз, натыкаясь на бордюры. Мотор глох, автомобиль дергался, а Ева только хохотала.
Дым обжег горло, и Пол отшвырнул сигару через перила.
– Господи, я любил ее.
– Я знаю.
Джулия подошла к нему, обняла, и в молчании, держась друг за друга, они думали о Еве.
