Путь в Версаль (др. перевод) - Голон Анн (книги TXT) 📗
Анжелика смеялась, обезоруживая его шаловливой гримаской.
Затем она стала сопровождать мадемуазель де Паражон на лекции в «Пале Пресьё», куда та записала ее за три пистоля.
Там встречался цвет благовоспитанных людей, то есть множество дам из зажиточной среды, священнослужители, молодые ученые, провинциалы. Проспект общества звучал очень соблазнительно:
«Мы обязуемся, всего за три пистоля, устраивать в течение трех месяцев, начиная с первого дня января и до середины поста, всевозможные и разнообразные развлечения:
– По понедельникам и субботам – балы и комедии с бесплатной раздачей лимонов и апельсинов из Португалии.
– По вторникам – концерты певцов, а также исполнителей на лютне и других инструментах.
– По средам – уроки философии.
– По четвергам – чтение газет и новых пьес с последующим обсуждением.
– По пятницам – любопытные доклады с последующим их обсуждением».
Для дам, предпочитавших вернуться домой пораньше, существовала особая оговорка:
«Для особ, обеспокоенных сохранностью своих денег, драгоценностей и генуэзских кружев, предоставляется надежное сопровождение. Возможно, мы договоримся с парижскими жуликами, чтобы они обеспечивали нам безопасное возвращение, в результате чего сможем спокойно перемещаться по городу, а эти господа докажут, что они достаточно добрые христиане и умеют держать данное ими обещание».
Помимо проявления такой заботливости, «Пале Пресьё» публиковал список докладчиков самого высокого уровня: «Роберваль, профессор математики Королевского коллежа, прочтет лекцию о комете, которая волновала парижан в 1665 году.
Пройдет обсуждение причин разливов Нила, любви по влечению, а также происхождения света и проблем пустоты и веса воздуха».
Анжелика заметила, что во время научных лекций она мучилась, как черт перед заутреней.
Услышав некоторые термины, она вздрагивала, потому что ей казалось, что она слышит страстный голос Жоффрея де Пейрака и видит его пылающие глаза.
– У меня слишком слабые мозги, – как-то пожаловалась она мадемуазель де Паражон. – Меня пугают все эти серьезные вещи. Я хочу ходить в «Пале Пресьё» только на балы и музыкальные вечера.
– Ваш дух слишком привязан к материи, – огорчилась старая барышня. – Как вы сможете блистать в салоне, если не будете знать того, о чем здесь рассказывают? Вас не интересует ни философия, ни механика, ни астрономия, и вы даже не умеете слагать стихи. Что тогда остается?.. Благочестие. Но вы хоть читали святого Павла и святого Августина? Вот истинные ратники в выражении суверенной воли Господней. Я одолжу вам эти книги.
Но Анжелика отказалась от святого Павла и святого Августина и даже от книги мадемуазель де Гурней «О равенстве обоих полов», в которой она нашла бы серьезные аргументы против высказываний Одиже. И наоборот, втайне от всех она горячо увлеклась «Трактатом о жеманстве и красивой внешности» мадемуазель де Кентен и «Искусством нравиться при дворе» мадемуазель де Круасси.
Глава XXXI
На следующий день после посещения Гревской площади Анжелика попросила мадемуазель де Паражон сопровождать ее на прогулке в саду Тюильри.
Мадемуазель де Паражон, ее постоянная спутница, знала всех и называла подруге их имена. Так Анжелика узнавала новые лица, появившиеся при дворе. Кроме того, старая барышня служила прекрасным фоном, на котором ярче выделялись ее собственные достоинства. Впрочем, происходило это совершенно неосознанно, ибо бедная Филонида, набеленная до самых глаз, с зачерненными веками, что придавало ей сходство со старой совой, полагала себя столь же неотразимой, как в те времена, когда она вызывала печальные вздохи своих бесчисленных возлюбленных.
Она учила Анжелику правилам хорошего тона на прогулках в саду Тюильри, с большим увлечением изображая приличествующие случаю жесты, что вызывало смех у нахальных прохожих.
– В Тюильри, – говорила она, – надо беззаботно прохаживаться по главной аллее. Надо постоянно что-то говорить, ничего не сказав, чтобы выглядеть остроумной. Надо смеяться без повода, чтобы казаться веселой… Постоянно держать осанку, чтобы выставлять напоказ грудь… Пошире раскрывать глаза, чтобы они казались больше, покусывать губы, чтобы они казались ярче… С одним разговаривать движением головы и в то же время с другим – при помощи веера… И наконец, расслабьтесь, моя дорогая! Шутите, жестикулируйте, кокетничайте, но при этом сохраняйте томный вид!..
Такие уроки оказались очень полезными, и Анжелика имела куда больший успех, чем ее спутница.
Сад Тюильри представлял собой, по словам мадемуазель де Паражон, «ристалище, где строят глазки». В Тюильри проводили время в ожидании часа прогулки на Кур-ла-Рен и там же оказывались вечером, по завершении этой прогулки, которую совершали то в карете, то пешком.
Бокажи сада привлекали поэтов и влюбленных. Здесь аббаты готовили свои проповеди, а адвокаты – судебные прения. Здесь прогуливались все великосветские особы, а иногда бывал и сам король или королева. И здесь же часто гулял его высочество дофин со своей гувернанткой.
В тот день Анжелика увлекла свою спутницу в сторону Большого партера, где обычно собирались знатные вельможи. По вечерам туда частенько приходил и принц Конде.
Но в этот раз принца там не оказалось, что очень расстроило Анжелику. Она даже рассердилась и топнула ножкой.
– Хотелось бы мне знать, почему вы так стремитесь увидеть его высочество? – удивилась Филонида.
– Я обязательно должна его видеть.
– Вы хотите вручить ему ходатайство?.. Ну так не лейте слезы, моя дорогая, вот он.
Действительно, только что появившийся принц Конде шел по главной аллее в окружении приближенных.
И Анжелика поняла, что для ее встречи с принцем нет никаких оснований. Не могла же она просто заявить ему: «Ваша светлость, верните принадлежащий мне особняк на улице Ботрейи, незаконно полученный вами из рук короля!»
Или сказать: «Ваше высочество, я жена графа де Пейрака, герб которого вы разбили, а из особняка изгоняли злых духов…»
Какой-то детский безумный порыв увлек ее в Тюильри для встречи с принцем. Она ведь всего лишь разбогатевшая шоколадница. Никто не может ее представить этому вельможе, да и что она ему скажет?.. Рассердившись, она осыпала себя бурными упреками: «Сумасбродка! Если ты всегда будешь действовать так импульсивно, что будет с твоими торговыми делами?»
– Пойдемте, – обратилась она к своей спутнице.
И Анжелика резко отвернулась от блистательной шумной группы, проходившей мимо нее.
Несмотря на прекрасный вечер и лазурное весеннее небо, все остальное время прогулки Анжелика продолжала дуться. Филонида спросила, собирается ли она на Кур-ла-Рен. «Нет», – последовал ответ. Ее карета слишком жалкая.
– Мадам! – окликнул Анжелику какой-то щеголь. – Мы с другом поспорили на ваш счет. Один из нас побился об заклад, что вы жена прокурора, а другой – что барышня и жеманница. Рассудите нас.
Это могло бы ее рассмешить. Но сейчас она пребывала в мрачном настроении, а кроме того, она ненавидела таких щеголей, накрашенных, как куклы, с длинным ногтем на мизинце.
– Всегда бейтесь об заклад, что вы глупец, и никогда не проиграете, – парировала Анжелика.
И прошла мимо сконфузившихся друзей.
– Ваша реплика остроумна, но от нее за три лье несет кумушкой, – возмутилась Филонида де Паражон. – Вам никогда не блистать в салоне, если…
– О! Филонида! – вдруг воскликнула Анжелика, внезапно остановившись. – Взгляните… Вон там!
– Что такое?
– Там! – тихо, почти шепотом повторила Анжелика.
В нескольких шагах от нее на фоне зеленого боскета стоял молодой человек, небрежно опершись на цоколь мраморной статуи. Его необыкновенная красота подчеркивалась изысканностью наряда. Бархатный костюм цвета зеленого миндаля, расшитый золотыми птицами и цветами, был немного экстравагантен, но красив, как наряд самой весны. Белая шляпа, украшенная зелеными перьями, покрывала пышный светлый парик. В обрамлении золотистых кудрей его слегка припудренное бело-розовое лицо оттенялось светлыми усиками, вытянутыми в ниточку. Большие прозрачно-голубые глаза в тени листвы отливали зеленоватым цветом.
