Предания о самураях - Бенневиль Джеймс С. (книги полностью .txt) 📗
Все силы покинули ее. На протяжении нескольких часов она не пробовала еды; некому было передать ее бремя. Мучительно она тащила свою тележку, преодолевала затяжные крутые склоны гор, продиралась сквозь нескончаемый лес. Какое-то время она глядела вниз на широкие рисовые поля, на которых в скором будущем должен появиться бархат яркой зелени, обещающей пропитание сотням монахов монастырской деревни. Чтобы помочь ей, никто и пальцем не пошевелил. Непристойные ухмылки, отсутствие внимания, даже грубость, когда ее просто сталкивали в сторону, как препятствие на пути, и заставляли выполнять двойную работу, чтобы снова вытащить тележку на дорогу, а также открытое недовольство по поводу ее неприглядного внешнего вида. Наступили сумерки, а она еще не прошла и трети пути. Великое отчаяние охватило ее душу; точно так же она почувствовала себя, когда впервые вступила на эту святую землю. Праведный гнев овладел ею, напугал и лишил сил. Весь день Тэрутэ с Сукэсигэ обходились совсем без еды. Весь день она преодолевала препятствия, те, которые не только видела и ощущала, но и те, которые увидеть было нельзя. Паника охватила Тэрутэ-химэ. Она взглянула на глубокую пропасть, по краю которой двигалась тележка, едва видимую внизу долину. Ах! Там протекала Сандзуногава, река, через которую путник должен был переправиться по пути в круги ада наказаний. Сомнений не оставалось: боги отвернулись от нее с ее мужем. Безумное желание броситься в пропасть и покончить с мучениями возникло как раз из их недовольства ею. В полном отчаянии Тэрутэ огляделась. Людей она не увидела, так как все передвижения по этой тропе уже прекратились. Она потянула тележку со всей остававшейся у нее силой. Шаг за шагом она поднимала свою поклажу по крутому склону горы. Но настал момент, когда силы женщины полностью иссякли. Тележка покатилась назад и остановилась, свесившись на краю обрыва. Надо было спасти мужа. Ох уж эти злые боги! Опять она попыталась, и опять у нее ничего не получилось. Чаша ее терпения перелилась через край. Каннон Сама! Каннон Сама! Задание ей досталось не по силам. Заповеди богини больше не было возможности следовать. Дело касалось не препятствий на пути всех усилий, а открытого проявления праведного гнева. С перекошенным лицом и широко открытыми глазами Тэрутэ подошла к своему мужу. Вместе они должны пройти весь путь, вместе предстать перед Эмма-О. Двигать ими должна не надежда на излечение, а стремление ублажить недовольных ими богов. Уверенным шагом она подошла к тележке и взялась за перекладину курумы. Толчок с прыжком, и все закончится на камнях, торчащих на дне пропасти.
Тэрутэ уже приготовилась к полету в бездну, когда раздался громкий сердечный голос, поразивший ее. «Нэсан! Нэсан! – услышала она. – Не надо торопиться. Помощь уже рядом». Испытывая трепет, она опустилась на землю и оглянулась. Рядом с ней остановились трое мужчин. Такой внешности мужчин Тэрутэ не видела никогда в своей жизни. Огромные, как Нио, с неподвижными лицами, они стоя смотрели вниз на женщину и безобразный предмет, который все еще назывался человеком. На них были спецовки лесорубов, а на плечах они держали топоры. Добротой от них не веяло, но и безразличия в их поведении не наблюдалось. Они принесли с собой ощущение огромной силы, полнейшей уверенности в себе, а также величавости. Тэрутэ робко поклонилась до земли и осталась в этом положении. Один из лесорубов сказал: «Этого больного человека из северной провинции ждут в храме Токодзи, поэтому мы здесь. Леса и земли вокруг принадлежат богам монастыря Кумано-Гонгэн. Для достойной молитвы в алтаре надо добыть дров, то есть повалить деревья. Не падайте духом, девушка. Вашего мужа обязательно поставят на ноги. Помощь пришла к вам. Мы перевезем вашу тележку через вершины этих крутых гор». Без лишних слов он взял в руки веревку. Второй пошел впереди, одним ударом ровняя дорогу, будь то корень или камень на тропе. Третий без труда поднял измотанную женщину на плечо. Тэрутэ чувствовала себя как во сне. Ровным стремительным шагом они шли вперед и вверх под сенью крон окружавшего их леса. На вершине горы сделали минутный привал. Главный из лесорубов указал на видневшуюся неподалеку насыпь: «В этом месте мы остановимся на отдых и завершим ваше изматывающее предприятие. Тем самым оно станет памятником целомудрию и преданности женщины для бесконечных поколений этой территории Японии». На повороте горной дороги они остановились и аккуратно поставили на землю свою ношу. Старший лесоруб заговорил снова: «Внизу виднеются огни Юноминэ, там найдете водопад Рурико. Здесь следует выполнить ритуал манган (обет) ста дней. Эта болезнь свалилась на вашего мужа в силу грехов, совершенных в предыдущем перевоплощении. Следовательно, святотатство, допущенное у алтаря Каннон в Сасамэгаяцу во время его посещения, легло карой на судьбы отца и сына. Оправдания или его искупления не существует. Однако праведная жизнь преданной жены тронула сердца богов. Приговор отозван, и лечение принесет свои плоды. Успокойтесь, Тэрутэ! Делайте то, что от вас требуется, Тэрутэ!»
Край берега Реки душ
Тэрутэ в трепетном страхе благодарно распростерлась на земле. Когда она подняла глаза, трое огромных мужчин, стоявших с важным бесстрастным выражением на лицах, медленно исчезли из вида. Только фразы «Успокойтесь, Тэрутэ! Делайте то, что от вас требуется, Тэрутэ!» эхом отражались от молчаливых гор. Она долго лежала на земле, вознося молитву. Сердце ее радовалось проявлению божественной милости, выполнению воли богов. При яркой луне она спустилась по долгому склону к городку, уверенная в исполнении ритуала манган ради благоприятного исхода лечения мужа. Ах! Вот он – благотворный Гонгэн из Кумано! Вот оно – единственное спасение у Целителя, Хозяина времени Якуси-Рурико. Из души рвался победный крик, но губы хранили молчание.
В деревеньке малый, зевая, произнес: «Эх! Как же хочется спать! Наш заслуженный настоятель совсем потерял голову. Адзяри из Кэнтёдзи не имеет ни малейшего отношения к Токодзи ни в рассудке, ни в мечтах. Так что не давать нам спать ради того, чтобы принять нищего мужчину с севера, увиденного во сне, как-то не совсем деликатно. Так получилось, что у нашего преподобного владыки настоятеля монастыря испортилось пищеварение». Затем среди священников, идущих по обочине дороги, возникло замешательство. Они хаотично задвигались, как кипящая картошка. Послышались крики: «Та самая гакиями курума! Та самая гакиями курума!» После такого мгновенного просветления священников все бросились вперед. Тэрутэ с ее больным мужем в скором времени оказались в центре всеобщего внимания жрецов. Все снова и снова читали надпись на тележке. Настоятель лично, очнувшись от забытья, прибыл засвидетельствовать прибытие гостей. По его приказу больного со всеми удобствами устроили в тени у самой стены монастыря. Тэрутэ назначили его сиделкой. На следующий день больного подвергли самому тщательному осмотру. Доктора богословия и медицины, приписанные к монастырю, сначала сосредоточенно качали головой. Никогда еще в монастырь не поступал такой тяжелый пациент. Казалось, что никакое лечение не поможет. Разумно ли взяться за него с риском ущерба для репутации храма и его целебных вод? Разве кто-то когда-то слышал о больных гобё, получивших облегчение в нынешнем положении пациента? Но нашлись и те, кто высказывал противоположную точку зрения. Сон настоятеля монастыря, видение и дивная помощь, оказанная Тэрутэ; нет, сам факт состоявшегося путешествия в тележке, которую женщина тащила через горные массивы, служили свидетельствами божественного покровительства. К тому же решающую роль сыграло слово настоятеля. Надо было заняться лечением. Богам следовало подчиняться.
Тэрутэ подробно объяснили процедуру лечения ее мужа. Сначала требовалось три дня на очищение организма. Без этого было бы опасно подвергать пациента активному воздействию священных вод. При заживлении она вызывала раздражение пораженной плоти. Потом следовали два этапа по семь курсов (продолжительностью четырнадцать недель) в соответствии с заветной и проверенной формулой 7–5–3 (ситиго-сан). На сотый день пятнадцатой недели манган предусматривалось заканчивать. Стали придерживаться такого вот порядка. На заре каждое утро Тэрутэ доставляла Сукэсигэ в тележке к берегам горной речки, текущей между крутыми холмами Юноминэ. Горячие родники, окутанные сернистыми испарениями, сегодня пробиваются из берега и со дна этого потока. Не так давно там находился камень забавной формы с изображением исцеляющего будды Якуси Нёраи. Чтобы предохранить его от праведных энтузиастов позднего периода распространившегося неверия, было принято решение установить этот камень в небольшом алтаре, представляющем собой когда-то величественное сооружение Токодзи. Однако потом он навис над стремниной, и из груди будды в двенадцать струй забили целебные родники. Рядом в камнях образовался водоем горячих вод с поднимающимся над ними паром, в которые погружали Сукэсигэ. Опустившись на колени, Тэрутэ опускала в горячий источник полотенце и выжимала его над нагноившимся телом своего господина. Время от времени подходили жрецы с прислужниками. Они выполняли работу потруднее: поднимали пациента, чтобы погрузить его тело в целебные воды. На самом деле русло этой реки представляло грустное зрелище: длинный ряд шалашей для пациентов по берегам, а также многочисленные больные люди, погруженные в горячую воду потока. Занятая заботой о своем господине, которого постигла ужасная судьба, Тэрутэ-химэ чувствовала подавленность и сочувствие при виде других таких же, как он, страдальцев. Над всем этим местом висела тягостная атмосфера страдания.
