Сестры из Сен-Круа - Костелоу Дайни (полная версия книги txt, fb2) 📗

— Никому, — ответил Том. — Капитан Херст сказал, что даст мне отпуск по семейной надобности, но об этом никто не должен знать. Я дал ему слово.

Теперь-то Том уже жалел, что так твердо держал слово, данное капитану Херсту. Если бы он хотя бы тому же Куки обмолвился об обещанном отпуске, тот мог бы подтвердить его рассказ.

— Он сказал, что об этом никто не должен знать, — повторил Том.

— И я его прекрасно понимаю, — пробормотал лейтенант Хилл. — Чего я не могу понять, так это того, как он вам вообще его дал. Вы понимаете, что суд вам вряд ли поверит? Что еще вы можете рассказать об этом? Говорите, больше никто не знал?

— Никто, сэр, — начал было Том, а затем прибавил: — Правда, капитан Херст говорил, что напишет об этом своей сестре.

— Сестре! — недоверчиво повторил молодой лейтенант. — А сестре-то это зачем?

— Я не знаю, написал он или нет, — устало сказал Том. — Говорил, что напишет, но нас почти сразу перебросили на фронт — мог и не успеть.

— Но зачем ему писать об этом сестре? — снова спросил Хилл.

— Потому что она работает в госпитале вместе с Молли. Я вам рассказывал, Молли — сестра милосердия в монастырском госпитале, меня к ним туда отправили, когда я был ранен. Сестра капитана Херста — ее подруга.

— Позвольте уточнить, — сказал Хилл, нахмурившись, — сестра этого офицера — подруга той самой девицы, которая забеременела от вас, рядовой Картер?

— Девушки, на которой я собираюсь жениться, — твердо сказал Том. — Раньше Молли была ее горничной…

— А, теперь кое-что проясняется, — сказал Хилл. — Вы затеяли интрижку с их домашней прислугой.

— Вы не понимаете, — сказал Том. — Дома Молли служила у нее горничной, но здесь они на равных. Вместе одно дело делают.

— Может быть, с вашей точки зрения это и так, но я сомневаюсь, что сестра Херста считает эту девушку ровней себе. Это крайне маловероятно. — Он задумался на мгновение, а затем сказал: — Так или иначе, это к делу не относится. Мы не можем втягивать их в это.

— Но вы ведь можете ее спросить, получала ли она письмо от брата? — сказал Том.

— Картер, — устало сказал Хилл, — ее здесь нет. Мы не можем ее спросить. Трибунал завтра. Обвинение приведет свидетелей, и мы должны будем выступить в защиту, а потом суд будет решать.

— Какие у них свидетели?

— Патрульные, которые нашли вас, когда вы прятались в сарае.

— Я не прятался, — возразил Том.

— Вот так и скажите им завтра. Расскажите, что вы делали, когда они вас нашли. Затем — майор Джайлз, который допрашивал вас в первый день. Он же будет отвечать на вопросы о капитане Херсте. Нет смысла втягивать сюда его сестру, это ничего не изменит. Дело в том, Картер, что вы самовольно покинули свою часть, а это дезертирство. Все, что мы можем сделать, — это попытаться доказать, что у вас, с вашей точки зрения, была для этого веская причина.

— Но я не дезертировал! — воскликнул Том. — Я бы вернулся. У меня было сорок восемь часов отпуска, а потом бы я вернулся.

— Так вы утверждаете, — согласился лейтенант Хилл, — но у суда не будет ничего, кроме ваших слов, значит, вы должны попытаться убедить их. Я порасспросил тут кое-кого, и, кажется, лучше всего будет привести вас к присяге, а потом вы расскажете свою историю. Возможно, вам будут задавать вопросы — можете отвечать своими словами и постарайтесь, чтобы вам поверили.

Том мрачно посмотрел на него.

— И это все? — спросил он.

— Думаю, да.

— Можно вас кое о чем спросить, сэр? Вы когда-нибудь раньше были «другом заключенного»? — спросил Том.

Лейтенант Хилл смутился.

— Нет, Картер, должен признаться, не был. Это, знаете ли, не самая завидная работа. Никто не хочет с этим связываться. Но, — добавил он ободряющим тоном, — раз уж я за это взялся, то сделаю для вас все, что в моих силах. — Он спрятал в карман блокнот, в котором делал заметки во время рассказа Тома. — После того, как вы выступите, я могу подвести итог вашей защитительной речи, а потом дело будет передано в суд.

— Спасибо, сэр, — сказал Том, и вновь тяжелый лязг двери отрезал его от внешнего мира.

В эту ночь Том почти не спал. Он снова и снова ломал голову над тем, что утром сказать суду и как это лучше сделать. По словам лейтенанта Хилла выходило, что его уход из части будет расценен как дезертирство в любом случае, что бы он ни говорил. В то, что он ушел с передовой, считая, что у него есть на это разрешение, никто не поверит, а если бы и поверили, это все равно не сочтут оправданием. Он смотрел, как серые пальцы рассвета вползают сквозь решетку окна, и чувствовал, как вместе с ними к нему подбираются такие же серые пальцы отчаяния.

Сержант Такер принес ему завтрак, но Том не чувствовал голода и не стал ничего есть — только выпил кружку крепкого чая. Ему дали горячей воды — умыться и побриться, а потом Такер снова пришел за ним.

Военный трибунал собрался в главном зале штаба. Штаб располагался на вилле неподалеку от города. Лейтенант Хилл подождал, когда Тома введут в зал два охранника из комендатуры, и торопливо проговорил:

— Председательствует полковник Бриджер, с ним капитан Джеймс и капитан Ховард. Эти двое еще ничего, а вот полковник — совсем другое дело. — Он оглядел Тома с головы до ног и продолжил: — Мы будем сидеть с одной стороны, а прокурор, майор Пилтон — с другой. Не говорите ничего, пока к вам не обратятся. Поняли? Не перебивайте. Будете говорить в свою очередь.

Вместе они вошли в комнату, где на столе уже была разложена бумага, карандаши, авторучки, чернила и промокашки для каждого члена трибунала. Справа стоял небольшой столик, за ним сидел прокурор — майор Пилтон. Хилл отвел Тома к противоположной стене, где стоял стул и еще один столик.

— Стойте здесь, — сказал он, указывая на пустое место позади стола. Том встал туда, а Хилл уселся на стул, положив свои бумаги на стол рядом. В задней части комнаты сидели те двое патрульных, что его арестовали, и майор Джайлз.

Солнце светило сквозь высокие окна над главным столом, и, ожидая появления трибунала, Том поймал себя на том, что наблюдает за пылинками, танцующими в солнечных лучах. Вот так же они танцевали летним утром в окнах столовой лондонского приюта. Перед глазами у Тома вдруг, словно наяву, встала эта самая викторианская столовая с исцарапанными панелями и выщербленными столами, и это видение было таким ярким, что маленький зал суда, выкрашенный в холодный, больничный белый цвет, показался каким-то нереальным. Только сосредоточившись на беззаботном танце пылинок в лучах света, Том сумел удержаться и не броситься к двери, чтобы увидеть за ней настоящий мир.

Дверь распахнулась, офицеры, члены трибунала, вошли и сели за стол. Их сопровождали еще двое военных полицейских, которые заняли свои позиции по обе стороны двери.

Полковник Бриджер назвал свое имя, а затем имена офицеров, сидящих по обе стороны от него. Прокурор назвал себя майором Пилтоном, а затем лейтенант Хилл тоже нерешительным голосом представился и сказал, что присутствует здесь как «друг заключенного».

— Арестованный, шаг вперед. Назовите свое имя, звание и номер.

Том назвал, и тогда полковник снова повернулся к майору Пилтону.

— Огласите преступления, в которых обвиняется этот человек, — приказал он.

Прокурор встал.

— Рядовой номер 8523241 Томас Картер из первого батальона Белширского полка легкой пехоты обвиняется по двум следующим пунктам:

Первое. В том, что в ночь на 1 июля 1916 года, находясь на действительной службе, он самовольно оставил расположение своей части на линии фронта возле деревни Бомон-Амель и отсутствовал, пока не был обнаружен в окрестностях города Альбер утром 3 июля.

Второе. В том, что в ночь на 1 июля 1916 года, находясь на действительной службе, он дезертировал со службы Его Величеству.

— Виновен или невиновен? — требовательно вопросил полковник, глядя на Тома.

— Невиновен, сэр, — сказал Том. Он сумел выговорить это ровным голосом, но внутри у него все кипело, и руки приходилось крепко держать по швам, чтобы не дрожали.