Герои умирают дважды - Аксенов Даниил Павлович (лучшие книги TXT) 📗
Итак, Женар немного приотстал во время атаки Ролта, дождался, пока того вышибут из седла, а «черный» барон на мгновение утратит равновесие, и… нанес решительный удар. Атака одного противника двумя всадниками не противоречила правилам групповой схватки, как и стратегическая сделка. Когда пал ан-Суа, на поле боя остался один сильнейший боец — Женар ан-Котеа. Золото ему было гарантировано.
Виктор после падения быстро пришел в себя. Помог то ли браслет, то ли дружеские похлопывания Ипики и других молодых дворян, но Антипов вскоре поднялся с носилок и даже смог сделать несколько шагов. Дальше дело пошло лучше. В голове прояснилось настолько, что Виктор уже не только смог лицезреть процедуру награждения ан-Котеа последним золотым кольцом, но и принять серебряное кольцо из рук графини как капитан победившей команды. Ласана слегка улыбалась и смотрела на Ролта со скрытой нежностью.
Затем, после торжественного объявления победителя турнира, маги вынесли из замка призовой меч. Графиня приняла его, вытащила из ножен — и толпа, ослепленная блеском лезвия, ахнула. Виктор встал на одно колено перед креслом Ласаны и вытянул руки, чтобы на них положили приз. Антипов по своей привычке умудрялся не только любоваться графиней и мечом, но и украдкой оглядывать всех вокруг. Он видел разочарованного ан-Суа, Менела, стоящего неподалеку с загадочной ухмылкой, ан-Котеа, который бросал взгляды то на меч, то на свое единственное золотое кольцо, и корчил недовольную физиономию.
— Вы все-таки сдержали слово, господин ан-Орреант, — сказала графиня.
— Да, ваше сиятельство, — ответил Виктор, принимая приз и все еще борясь с неважным самочувствием. Он был очень рад, но этот меч все-таки дорого ему обошелся. — Слова мужчины созданы для того, чтобы превращать их в дела.
— А слова женщины? — с интересом спросила девушка.
— Чтобы подталкивать мужчину к делам, — со вздохом произнес Виктор.
ГЛАВА 26
После окончания турнира как-то сразу похолодало. Осень наконец пришла в сознание и начала прибирать к рукам ей полагающееся, словно внезапно выздоровевший больной. На землю полетели первые желтые листья, и Виктор украдкой даже любовался ими, вспоминая знакомые с детства парки утраченного родного мира.
Гости замка начали разъезжаться. Их отъезд был связан не только с тем, что турнир закончился (многие еще остались бы на пару деньков у гостеприимной хозяйки), а в основном с тем, что король дал согласие и армия двоюродного дяди графини выступила в поход.
Когда об этом стало известно, дворяне постыдно бежали. Кто-то сбежал сразу, другие пытались замаскировать бегство долгими сборами, некоторые даже обещали принять участие в совместной грандиозной охоте, которую устраивала графиня, но их обещания были ложью.
Впрочем, бежали не все. Молодые дворяне неожиданно обрели авторитетного лидера — победителя турнира. И Виктор на все вопросы о своем отъезде отвечал так:
— Осадят замок? Ну и что? Это даже интересно. Разве вам не нравятся осады? Бывает очень забавно, особенно если на стену лезут знакомые. Даже не знаешь, кого встретишь. Только успеешь поздороваться, а уже нужно его бить мечом или копьем.
Молодежь тогда еще не полностью подпала под влияние ан-Орреанта и пыталась спорить.
— Вы все шутите, господин ан-Орреант, а там же будут королевские войска, — говорили младшие сыновья баронов. — Может быть, осада — хорошо, но разве король нас простит, если мы станем защищать графиню? Вот мой отец наверняка будет недоволен. И это еще слабо сказано! Я бы еще пошел против какого-нибудь графа, но против короля… Нет…
— Господа, я бы тоже никогда не стал сражаться против короля, — ответствовал Антипов. — Не пошел бы, если бы мне король сказал: господин ан-Орреант, убирайтесь-ка вы домой и не мешайте моим людям. Но он такого не сказал. И более того: приказал войскам подойти к замку, когда я здесь! О чем это говорит? Полагаю, что его величество не против небольшого веселья с моим участием. Если король прикажет лично мне сдаться, то я это сделаю немедленно. Но без такого приказа… простите. Буду высматривать знакомых с высоты стен!
Младшие дворяне кивали и… как правило, оставались. Тем более что другой авторитет, Менел, тоже повел себя необычно, решив защищать графиню.
Когда кто-то у него спрашивал, почему он собирается остаться, Менел ухмылялся своим крупнозубым оскалом и говорил: «А твое какое дело? — но потом спохватывался, словно вспоминая что-то, будто какой-то текст, нетвердо выученный наизусть, и добавлял: — Так ведь долг каждого уважающего себя… э-э-э… человека в том, чтобы… э-э-э… защищать прекрасную… даму… графиньку то бишь». Такие слова из уст героя производили сильное впечатление на знающих его собеседников.
К сожалению, старшее поколение повело себя более благоразумно. В замок заявился отец Женара собственной персоной и чуть ли не силой увез сына, громогласно угрожая лишить его наследства и титула в случае отказа. Ан-Котеа еще не потерял надежды получить руку графини и усердно сопротивлялся натиску отца, но проиграл. Виктор был рад отъезду соперника, хотя считал давление отца несправедливым. Однако же когда стало известно, что Женар записался в ряды осаждающих, Антипов сразу понял, что графский сынок не отступил. Тот наверняка вынашивал какой-то план, возможно далее рассчитывая украсть графиню при падении замка.
Антипов не смог переубедить старших дворян. Те уезжали, непоколебимые в своем позорном выборе, хотя графиня тоже просила их остаться.
Виктор любил стоять у ворот и провожать глазами отъезжающих. В его родном мире бегство по расчету тоже часто встречалось. В обоих мирах полно храбрецов, людей чести. Они готовы бросаться на врага, отстаивать свои принципы, давать отпор мерзавцам, но… только если все происходит быстро. Дайте отважным людям время на раздумье — и их количество резко сократится. Они начнут думать о себе, о выгодах, о бесполезности благородных поступков, об адекватном ответе на злодеяния, да о чем угодно! Но после размышлений уже мало кто будет бросаться на врага, отстаивать свои принципы и давать отпор мерзавцам. Мысли отравляют честь, делают ноги ватными, а сердца дряблыми. Но если взять оставшихся храбрецов, самых стойких, и объяснить им, что подвиги пойдут во вред их семьям, то и эти отрекутся от самих себя. Храбрец, обремененный заботой о родных, превращается в труса.
Впрочем, Виктор и сейчас не терял времени даром. Он вошел в бурлящую энергией колею и не собирался ее оставлять. Антипов фехтовал с Менелом, пытаясь перенять стиль, изучал софота, беседовал с графиней (и не всегда только беседовал), а также налаживал отношения со жрецами. В последнем случае дело так продвинулось, что жрецы согласились отпустить Риксту из-под домашнего ареста. Они, в отличие от дворян, не собирались уезжать. Виктор уже давно догадался, что Терсат рад любым развлечениям, даже осаде, и был полностью прав. Жрецам ничто не грозило (кроме случайного снаряда из требушета, чего, вероятно, не будет: ведь дядя Ласаны не захочет сильно портить свое имущество), и они готовы были наслаждаться бесплатным зрелищем на положении нейтральных привилегированных зрителей. Антипов узнал, что Илеа будет наблюдать за сражением со стороны осаждающих, а Терсат останется в замке. Поведение жрецов не просто вписывалось в План, а было его частью.
Таков был расклад сил на тот момент, когда случилось одно важное и очень интересное событие. Но прежде чем перейти к его описанию, нужно сказать пару слов о взаимоотношениях Виктора и графини. Оба откладывали решительное объяснение — насчет брака.
Как многие женщины, Ласана в целом хотела замуж, но как все красивые и богатые женщины — с большими оговорками. Избранник ей нравился, даже очень сильно, она видела его в деле, но боялась будущего. Осады замка уже не остановить даже с помощью брака. А незамужняя графиня — не то же самое, что замужняя. У незамужней красавицы больше пространства для интриг и переговоров. Ласана была влюблена в Ролта, но мудрость советовала ей подождать.
