Ассасин - Мелан Вероника (читать хорошую книгу TXT) 📗
Кажется, Нисса что-то вышивала, но что именно — не показывала, таилась. Я надеялась увидеть ее шедевр хотя бы перед отъездом, но настаивать в любом случае не стала бы. Все-таки творчество — это личное, как не понять?
И все равно кожа зудела любопытством. Теперь я точно знала, что по возвращении напишу серию картин про «ранчо»: и дом нарисую, и закат над лугом, и Эда вдалеке, и лошадей — набросков у меня хватало, а воспоминаний тем более. И мои картины однажды появятся на стенах этой гостиной или хозяйской спальни — приятно. Да и у нас с Реном в доме они будут отлично смотреться. И у Лайзы.
А Нисса хитро блестела глазами.
Нет, она однозначно готовила какой-то сюрприз.
Вечерний лес.
Сонно кивают у стволов привязанные неподалеку лошади, медленно гаснут, путаясь в чаще, лучи уходящего солнца, гаснет день — наш последний день на плато.
Костерок мы все-таки сложили.
Точнее, его сложил Эд, пока мы раскладывали на газете колбасу, хлеб, пока нарезали в миску мытые огурцы и помидоры, пока крошили зелень. Собрал хворост, сложил шалашик, набил его бумажными шариками, поджег. И тот зачадил, поплыл сквозь низкорослые кусты дымок, потянулся вниз по оврагу, затрещали сучья.
Смеркалось.
В полдень мы в последний раз сбегали на пруд. Повалялись в удовольствие уже без боязни обгореть — не потому что не солнечно, а потому что вернемся, и такого солнца уже не будет до следующего лета; поплавали, полюбовались на уточек, даже попытались покормить их хлебом. Дошли и до черничного леса, принесли Ниссе еще три мешка с ягодами, чтобы с запасом, зачем-то слазили на чердак, просто побыли там.
А теперь отдыхали в лесу.
Мы привыкли к ним — к молчаливому, но улыбчивому Эду, к не особенно разговорчивой, но настоящей и душевной Ниссе, мы привыкли к этому месту, к себе здесь.
— Эй, девчонки, кажется, вы все-таки приуныли. А у меня компот с собой есть, налить?
Мы бодро кивнули. Он старался, как мог: развлекал, подбадривал, поддерживал.
— Ну-ну, ведь вы еще приедете, ведь так? Обязательно приедете, — приговаривал, пока разливал напиток в кружки. — А мы будем ждать. Новую пристройку к дому закончим, кур заведем, пару лошадей докупим, чтобы уж совсем как в мечтах.
— И кошку, — мечтательно добавила Лайза.
— Хе, кошку, — улыбнулся Эдвард. — Дорогие они. Но может, и кошку — Нисса их тоже любит. И вы давайте, чтобы было о чем рассказать, чем поделиться: учитесь, работайте, узнавайте. Просто радуйтесь жизни.
Мы и собирались. Просто когда одно событие сменяет другое, всегда есть грань, черта, которую переступаешь. Что-то оставляешь позади, к чему-то делаешь шаг навстречу, и грустно. Одно растворяется за спиной, другое выплывает из неизвестного ранее будущего — каким оно сформируется, хорошим, плохим? Ждешь, волнуешься, трепещешь.
А за спиной мы оставляли ранчо. И это лето.
Но бодрились, не отчаивались, пообещали себе и друг другу, что обязательно вернемся.
— Я хочу вам картины нарисовать. Только ты не говори Ниссе, ладно? Хочу сюрпризом.
— Картины? Им она порадуется, любит, когда красиво. Да и я… — Эд вдруг смутился. — Только чтобы тебе не в тягость, это… если время будет.
— Будет-будет, — я рассмеялась, — я уже решила.
— Ну и здорово.
— А я новую работу найду, — кивнула Лайза, — действительно — отдохнула, и мозги на место встали.
— Ну, значит, не зря все. — Качнулась седая голова в шляпе. Шляпу Эдвард не снимал даже по вечерам, наверное, только перед сном. Кто бы знал, что он такой — живой, бодрый, подвижный. А ведь еще три месяца назад лежал в палате Корпуса, «умирал», был восковой весь, обездвиженный.
Повернулась его голова, светлые глаза блеснули в свете костра — он уловил мое настроение.
— Тоже часто его вспоминаешь?
Его? Да. Корпус.
— Вспоминаю. Забудешь такое!
— Согласен. Мог бы — стер бы из памяти, да вот только надо оно — все, что там хранится. Чтобы помнить, чтобы не совершать тех же ошибок.
— Послушайте, но вы ведь, наверное, как раз по ошибке туда и попали, — Лайза все-таки не удержалась, завела этот разговор. Я пихнула ее в бок — безрезультатно. — Простите, но я не верю, что вы или Нисса совершили что-то плохое. Не верю, не убеждайте.
А он не обиделся — он смеялся. Неслышно покряхтывал, сидя у костра, совершенно не смущаясь бестактному, на мой взгляд, вопросу.
— А это, Лайза, как посмотреть. Людей судить по одеже — оно последнее дело.
— А я не по одеже. Я интуицией.
— Интуицией. Давайте расскажу вам, как оно было — все равно ведь интересно, наверное? — а вы уж сами решите.
— Да не стоит…
— Давайте! — одновременно со мной выпалила Лайза.
Вот ведь вредная! А как же вежливость? Или я уже переняла ее — излишнюю вежливость — у Антонио?
Эдвард улыбнулся, потер верхнюю губу, взял с газеты кусок хлеба, накрыл его колбасой и устроился поудобнее.
Оказывается, был у Эдварда друг. Друг — не друг, товарищ — не товарищ, но учились одно время вместе, работали, даже занимались кое-какими исследованиями, комнату на двоих снимали — это когда были победнее. А когда после подработок на кварцевых раскопках стали побогаче, решили и первый совместный бизнес организовать — вот тут ушлый друг характер свой и проявил.
— Натаниэлем его звали — аристократически. Натом, если коротко. В общем, фермерским хозяйством мы решили заняться — ну, тяготеет у меня к нему душа. Тяготела. — Эд поправился, подпихнул носком ботинка в костер лежащую поодаль палку, задумался. — Да и Нат был не против, даже за, я бы сказал. Вот только за что именно «за», я тогда не знал. Договорились как: я вложусь по полной — пущу свои сбережения на покупку коров, оборудования, помещения, а он найдет нам дешевую рабочую силу. Говорил, есть на примете. Не знаю, была она у него или же сразу врал, но до бизнеса у нас так и не дошло.
— А почему?
Кружили комары, противно и тонко жужжали у ушей, мы привычно отмахивались.
— Да потому что деньги на покупку вроде как ушли, вот только оборудования я не увидел. Сначала он говорил — задерживается поставка, затем — что пришло с дефектами, мол, назад надо отправить, потом и вовсе перестал на звонки отвечать. Вот тогда-то я и «допер». Медленный я на этот счет, наивный.
Эд замолчал. Костер тихо уплетал веточки; кружил и улетал к верхушкам крон дым.
— А потом, когда допер, разозлился, конечно. Нашел его — не сразу, но нашел, — морду набил, сказал, чтобы деньги вернул.
— А он?
— Он, может, и вернул бы, я не знаю, но через неделю за мной пришли люди в серебристой форме.
— Из-за одной разбитой физиономии пришли? Да они что, совсем, что ли?
Лайза умела возмущаться — у нее всегда так искренне получалось, драматично — я иногда завидовала, что не всегда умею давать чувствам выход. А Эд усмехнулся.
— Не знаю, из-за его ли морды. Все дело в том, что в ту пору я занимался еще одним делом — запрещенным, я так думаю.
— Это каким?
— Пытался измерить настоящую границу Уровня. Ездил к окраинам, к силовому полю, мерил его сопротивление, пытался понять свойства, ставил флажки, делал пометки.
— А зачем?
Вот так Эд! Оказывается, и наука была ему не чужда — живой и острый ум не только теперь, но и тогда требовал найти область для применения.
— Ведь интересно же было! Как Комиссия его создала, как работает, совсем ли нельзя сквозь него пройти? Мне в какой-то момент начало казаться, что можно, если на высокой скорости. Вот только что там — за границей? Пустое пространство? Другой Уровень? Иная планета? Эти мысли не давали мне покоя. Думаю, что они на самом деле пришли из-за флажков и записок моих.
— Из-за любопытства? Да, такое могло быть.
Я согласно кивнула. Судя по словам Рена, Начальник зорко следил за тем, чтобы граждане жили в пределах городов или разрешенных для заселения местах, но не далее — был у нас когда-то разговор на эту тему.
