Заложница любви - Уиндзор Линда (полные книги .TXT) 📗
– Глупая ты девочка, но, думаю, рано или поздно любовь всех нас делает глупцами.
Бронуин опустила глаза на свои пальцы, бездумно переплетя их.
– Не уверена, что это любовь, тетя Агнес. Я испытываю к Ульрику множество противоречивых чувств, и некоторые из них меня пугают.
Тетка успокаивающе пожала ей руку.
– Одними следует, наверное, пренебречь, дорогая, другие же могут представлять серьезный повод для беспокойства. Знаешь, твой муж не повинен в смерти твоих родителей.
Утверждение заставило Бронуин поднять глаза от сплетенных пальцев и удивленно взглянуть на лицо Агнес.
– Ты видела того, кто это сделал?
– Нет, я пустила по воде два ваших волоса, и каждый раз золотистый и черный встречались, что было бы невозможно, если б Ульрик убил твоих отца и мать.
Бронуин раздумывала над словами Агнес. Однажды леди Гвендолин рассказала ей, что Агнесс всегда точно предсказывала счет в играх. Расспрашивать подробнее было бесполезно.
– Значит… значит, ты полагаешь, я напрасно жду уважения за все свои старания спасти шкуру этого самоуверенного лорда?
Агнес тихо хмыкнула.
– Он ведет себя именно так, а не иначе, потому что любит тебя, и ты ведешь себя подобным образом по этой же причине. Уважение придет само собой, если постараетесь вы оба, – старая дама нежно взяла руки племянницы в свои. – Оба вы напоминаете мне Гвендолин и Оуэна. У них были трудные времена, пока ты не была зачата. Им пришлось многое узнать друг о друге, пока все не наладилось.
Как было бы здорово, если б мать оказалась здесь, с ней рядом, печально думала Бронуин. Это, конечно, не значит, что она не принимает тетю Агнес всерьез, но просто, несмотря на все ее мудрые советы, тетка сама никогда не была замужем и вряд ли знала, как чувствуешь себя, будучи женой.
– Пожалей его, Бронуин – терпеливо продолжала Агнес. – Он седьмой сын, и это о чем-то говорит! И учти: не все люди, сколь бы одаренными ни были, так настроены к тому, что неведомо простым смертным, как мы, уэльсцы. Пока у твоего супруга не откроются глаза, мы должны проявлять терпение и защищать его изо всех сил.
Бронуин очнулась от тоски по прошлому.
– Как?
– Он взялся за дело с хорошими намерениями, но невольно оскорбил злых духов. Деревья, срубленные для перестройки Карадока, были посажены, ты знаешь, для них. Чем быстрее удастся умилостивить духов, тем скорее снова будут править в Карадоке мир, согласие и любовь.
– А это не те духи, что живут в пещере внутри скалы?
Агнес внезапно оцепенела.
– Ты нашла ее?
– Нет, я собиралась спросить у тебя, не помнишь ли ты…
– … где пещера? – закончила за нее тетя, недоверчиво покачивая головой. – Право же, дитя мое, последнее время я даже теряюсь в этом замке с двумя дворами. Теперь я знаю лишь, как пройти прямо через оба эти двора. Неужели ты думаешь, что я, как прежде, иногда брожу по берегу?
Бронуин вздохнула.
– Полагаю, нет.
– Лучше подумать, как быть с этими злыми духами, вместо того, чтобы гадать, где они обитают. Тебе нужно защитить мужа и ребенка, не говоря уже о своем народе, – Агнес вызывающе подняла бровь в ответ на готовые прорваться возражения Бронуин. – Не думай, что я не слышала слухов.
Как быстро распространяются ложные домыслы!
– Нет, тетя, я не беременна. Это всего лишь маленькая хитрость, к которой мне пришлось прибегнуть, чтобы не подпускать к себе мужа. Мы… мы спали в одной постели, но только один раз… были близки, – краска залила шею и уши Бронуин, а затем и все лицо у нее запылало, – и у меня же в ту ночь был зеленый камень с Англси.
– Глупышка! – снисходительно усмехнулась Агнес. – Ты считаешь, что зеленый камень сможет противостоять силе седьмого сына? – она рассмеялась и радостно обняла Бронуин. – Я уже видела во сне твоего первенца, дорогая! У тебя родится мальчик.
– Собачья душа, да ты смеешься надо мной! – воскликнула Бронуин.
Ее лицо побледнело, а колени ослабели. Если бы она уже не сидела, то непременно бы упала. Слабость расползалась, как чума: закружилась голова, появилась тошнота.
– Но камень… камень! – шептала Бронуин, пока тетя заботливо укладывала ее на подушку, испугавшись внезапной бледности племянницы.
– Я же тебе говорила, седьмой сын – человек особенный. Впереди вас ждет счастье, если вы примите друг друга телом и душой, – Агнес нежно погладила Бронуин по волосам. – Только предупреждаю тебя: пока духи не успокоились, ты никому не должна говорить о своем состоянии.
– Но ты же сказала…
– У молодых людей вскоре после свадьбы обычно появляются дети, вот люди и судачат. Думаю, я единственная, кто на самом деле знает всю правду.
Бронуин положила руки на живот, словно могла с помощью этого жеста найти подтверждение словам Агнес.
– Ребенок… в опасности, тетя Агнес?
Когда Бронуин подняла глаза на тетку, то поразилась, насколько ее лицо стало серьезным и встревоженным.
– Ты ничего никому не должна говорить.
Волнение в голосе тетки напомнило Бронуин о кошмаре, приснившемся прошлой ночью, когда кто-то пытался забрать у нее ребенка. Может, это и были духи?
– Тетя Агнес, ты должна сказать мне! Что за опасность?
Лицо пожилой дамы озабоченно сморщилось.
– Я бы сказала, если б могла, девочка. Это должен узнать седьмой сын, а не я. В наших силах только направлять его и защищать, пока он не распознает зло. Любовь к тебе и ребенку наведет его на врага.
Однако Бронуин хотелось знать, как долго будет нависать над ними опасность. Прекрасно, что Ульрик твердо знал: он должен быть таким же уверенным и твердым, как его меч. Ребенок… дитя Ульрика! Боже, как обманула ее судьба, обернув ложь правдою!
Ужину, состоявшему всего лишь из двух, но вкуснейших перемен блюд, Бронуин не смогла отдать должное, и она была весьма благодарна мужу за его мрачное настроение, не покидавшее молодого рыцаря. Но к нему вновь вернулось достоинство, чуть было не растерянное в ледяных водах при падении. В любом случае, он, по всей видимости, не собирался напоминать ей о предстоящем мгновении, когда впервые за ними закроется дверь комнаты владельца замка. По правде говоря, Бронуин даже сомневалась, впустит ли Ульрик ее в свою комнату. Он все еще сердился! Можно подумать, это она наслала на него ту озорную волну, и, кроме того, это его конь, а не Макшейн, подтолкнул всадника в воду!
Улыбка коснулась губ Бронуин при воспоминании, как пытался подняться на ноги Ульрик, не веря, что подобное могло произойти. Поистине, в тот момент он был кем угодно, только не полновластным верховным лордом Карадока!
– Чему я обязан этим смешком, миледи?
Не заметив, что рассмеялась, не сдержавшись, Бронуин постаралась поплотнее сжать губы.
– Я смеялась, вспоминая ваше лицо в тот момент, когда Пендрагон опрокинул вас в воду, милорд. Хорошо, что ваш сын не мог вас видеть в таком неподобающем виде, не совместимом с достоинством лорда.
Его сын. Бронуин была удивлена тем светом, что озарил ей душу при одном лишь упоминании о ребенке. Ее сын. Их сын.
– Нет сомнений, твой трясущийся от смеха живот привлек его внимание к случившемуся эпизоду, – ехидно заметил Ульрик. – Соломон подвергался меньшим испытаниям и волнениям со всеми своими женами, нежели я с одной!
Стиснув зубы, Бронуин смиренно опустила глаза. Когда она снова глянула на мужа, то тихо сказанные слова были полны расскаяния:
– Мне не следовало смеяться, милорд! Вы могли утонуть, не умея, должно быть, плавать!
Хотя она и не могла видеть одобрительного выражения лица своей тетки, но почувствовала, что та повернулась к ней, во всяком случае, праздная беседа между пожилой дамой и Бланкардом прекратилась. Однако когда Бронуин увидела обращенное к ней лицо мужа, на котором враждебность смешалась с заботливым вниманием, она не выдержала. Мрачно Бронуин глянула в золотисто-карие глаза.
– Прошу прощения, благословенный мой супруг. В последнее время у меня не самое лучшее настроение,… да и аппетит тоже, – призналась Бронуин, кладя салфетку рядом с почти нетронутой порцией жареной свинины и кроличьего жаркого. – Если вы позволите, милорд, я хотела бы удалиться.
