Флотская богиня - Сушинский Богдан Иванович (книги без сокращений .TXT) 📗
– Считай, что мы его уже преодолели. Благодаря этому десанту. Когда же ты увидишь меня без мундира, в домашнем халате и в кресле-качалке…
– Вот этого-то я и боюсь больше всего… Слишком уж я сжилась с вашим образом «истинно русского офицера».
– Эт-то уже опасно, – с улыбкой на лице покачал Гребенин своим широким, на удивление выбритым подбородком. – Впрочем, до смертного часа своего я буду помнить, что к спасению моему причастна некая «флотская богиня».
28
На причале их прощание было коротким и предельно сдержанным.
– Я мог бы попытаться перевести тебя в свой полк, – сказал Гребенин, поднимаясь вместе с Евдокимкой неширокой тропой, ведущей к крайнему корпусу бывшей базы отдыха. – Тем более что теперь его явно отправят на переформирование.
– Только не это, – резко отреагировала Евдокимка.
Они старались не обращать внимания ни на поднимавшихся вместе с ними бойцов, ни на моросящий осенний дождь.
– Понимаю: поменять десантную бригаду морской пехоты на обычный стрелковый полк…
– Да ни за что! – озорно воскликнула Евдокимка. – Не решайтесь впредь предлагать мне нечто подобное, – затем она негромко примирительно уточнила: – Хотя дело, как вы понимаете, товарищ полковник, не только в этом…
– А в чем же еще?
– Боюсь, что привычка командовать мной окажется потом неизлечимой.
Гребенин снисходительно рассмеялся, но возле них в облепленной болотной тиной шинели возник какой-то капитан.
– Прикажете строить полк, товарищ полковник?
– Вы, Родионов? Рад видеть вас, комбат, в завидном здравии.
– Это уж как велит служба, – попытался молодцевато подтянуться капитан, да только согбенная «канцелярская» спина никак не позволяла этого.
– Что с батальоном?
– Думаю, что и сорока штыков не наберется. Доложу, как только уточню поименно.
– Из всего батальона – не более сорока?
– Если бы не морячки, – признательно взглянул тот на Евдокимку, – к этому часу ровно столько же штыков осталось бы от всего полка.
Гребенин поминально помолчал, критически осмотрел внешний вид комбата, но затем прошелся взглядом по своей собственной шинели, по бушлату Евдокимки и дипломатично прокашлялся:
– Внешний вид, само собой…
– Это уж как велит служба, – простуженным голосом просипел капитан.
– Построить поротно, вон на той спортивной площадке, – обвел Гребенин взглядом бойцов, стихийно скапливающихся на небольшой лужайке вокруг них. – Провести перекличку и доложить. Кроме вас офицеры в полку еще остались?
– Лейтенант Зенин. С легким ранением, но в строю.
– И все?
– Как оказалось, – пожал плечами капитан. – Зато бойцы еще есть, и полковое знамя мы сохранили, это уж как велит служба, – кивнул он на усача с объемистым вещмешком за плечами, стоявшего в трех шагах от них.
– Впредь отвечаете лично, головой.
– Это уж как велит служба.
Они, все трое, посмотрели в сторону крытой машины и двух повозок с крестами на брезентовых шатрах. Там грузили раненых.
– Я уже распорядился, – понял значение его взгляда капитан. – Санинструктор Козырев составляет список раненых.
– Это очень важно: показать, что полк все еще существует. Да, кто-то из бойцов по-прежнему в строю, кто-то ранен, однако расформировывать его не стоит.
– Не должны. Мы вон как держались…
– Да, только в окружение попали. И начальник особого отдела, как назло, куда-то исчез – не исключено, что в плену. Впрочем, с этим разбируться без нас. А пока что назначаю вас, Родионов, начальником штаба. К обязанностям приступить немедленно!
– Есть приступить к обязанностям! – расплылся в счастливой улыбке сорокалетний капитан, который, очевидно, и мечтать перестал о повышении в должности и чине.
– Командирами батальонов и рот назначьте по старшинству звания и подготовьте приказ.
Евдокимка уже поняла, что в штабной кутерьме полупогибшего полка она лишняя, а потому выбирала момент, чтобы оставить стрелков вместе с их проблемами. Как раз в ту минуту, когда она решилась, раздался зычный бас старшины Климентия:
– Ефрейтор Гайдук, в казарму, на построение!
– Идите, идите, ефрейтор, – тут же спохватился полковник, понимая, что не имеет права задерживать десантницу. – От имени командования полка выражаю благодарность за геройскую службу, – козырнул он в ответ на честь, отданную Гайдук.
На какое-то мгновение они сцепились взглядами, мысленно припадая друг к другу.
– Кстати, благодарность постараемся выразить письменно, на имя командира бригады, – уточнил новоиспеченный начальник штаба, демонстрируя, что к обязанностям своим уже приступил.
«Наверняка решил, что я прихожусь командиру полка каким-то родственником», – подумала Евдокимка, пытаясь простить капитану его вторжение в их прощальную минуту.
У входа в казарму она наткнулась на группку солдат во главе с сержантом Ворожкиным.
– Почему с вами только трое? – на минутку задержалась возле них Евдокимка. – Насчитывалось, помню…
– Двоих потеряли, – молвил сержант. Левая рука его была обмотана какой-то тряпкой вместо бинта. – Что обидно, уже при отходе. Немцы вдоль речушки прорвались…
– Помню. А почему здесь прозябаете? Бесхозными остались? Могу попросить командира полка Гребенина, чтобы…
– Мы еще там, в деревне, ничейными были. Наш отдельный автомобильный батальон почти весь погиб. Может, кто и выжил, да только где сейчас? А командиров точно нет. Словом, ваш капитан Корягин тебя уважает, поговори с ним, пусть и нас тоже в морские пехотинцы запишет. Воевали-то вместе.
– Таких гвардейцев – и не зачислить в морскую пехоту?! – уже на ходу обронила Евдокимка. – Непорядок!..
– Опять разгильдяйничаем, ефрейтор Гайдук? – упрекнул ее комбат, стоя перед поредевшим строем десантной группы. Он был явно чем-то взволнован. – Лично накажу!
– Ефрейтор Гайдук был задержан командиром стрелкового полка полковником Гребениным, – сообщил старшина Климентий, очевидно, расспросив об этом кого-то из бойцов. – Полковник благодарил сержанта за его снайперскую службу.
– К себе небось переманивал, – проворчал Корягин. – Скажи ему, что зря якорь травит! – и тут же подал команду: – Смирно, равнение направо!
Причина его волнения стала понятна, когда из «Красного уголка» вышел командир бригады полковник Савчук.
– Бойцы, морские пехотинцы, десантники! Любые потери, это – потери… – мрачно произнес комбриг, после того как Корягин зачитал перед строем списки погибших и попавших в госпиталь. Их десантная группа потеряла пятерых бойцов убитыми и шестерых – ранеными. – Однако командование корпуса и армии признало, что та сложнейшая задача, которая была поставлена перед вашей группой, выполнена. Причем блестяще, с минимальными для подобных операций потерями, – резко повысил он голос, как будто полемизировал с кем-то. Грузными шагами властного, но предельно уставшего человека, полковник дважды промерил длину шеренги десантников. Сейчас ему хотелось сказать очень многое из того, о чем он передумал за время, пока группа находилась в рейде. – Капитан Корягин, сегодня же, к вечеру, подать списки бойцов для поощрения! Кстати, вы с восхищением говорили мне о своем снайпере…
– Так точно. Ефрейтор Гайдук, выйти из строя. Вот он. Все время на острие, на самых опасных участках. Вывел из строя не менее взвода и вообще держал противника в страхе.
Полковник приблизился, взглянул в голубые глаза юного бойца, показавшегося ему совсем еще мальчишкой…
– Спасибо за службу, сынок. Ты – настоящий солдат… Представить к ордену Красной Звезды и к званию младшего сержанта!
– Служу трудовому народу, – негромко, срывающимся голосом проговорила Евдокимка.
– Во, братцы! Я же говорил, что Гайдук наш в маршалы метит, – не удержался Аркашин.
– Моли бога, чтобы он взял тебя, тараньку голопристанскую, в денщики, – вполголоса парировал Климентий.
29
Командир бригады пообещал всем участникам десанта сутки отдыха, а всему батальону – еще двухнедельную десантно-диверсионную подготовку.
