Мертвые молчат - Иваниченко Юрий Яковлевич (бесплатные версии книг .txt) 📗
Следовательно, то, что Сагайда, ставленник, перелетел в Узень с некоторым понижением, объяснялось не только и не столько щепетильностью кадрового управления к облику морале старших офицеров; так было нужно Головину.
За окошком послышался стрекот мотоциклетного движка. Мгновение — и мотор смолк, только шелест шин и шорох щебенки. «Чезетта». Щелкнули автоматические запоры, ветер вздыбил шторы и, по-гимнастически отжавшись от подоконника, в преподавательскую влетел майор Сагайда.
— Извините, чуть задержался. «Хвост» ловил.
Задвижки, шторы, свет. Сагайда раскрыл бювар с документами.
— Давайте прикинем вместе, кому стал поперек дороги Георгий Деркач.
— Супруги Деркач, — отозвался Вадик.
— Нет, прежде всего — он, — продолжал Сагайда, — я еще раз проверил: за Клавдией — все чисто. Кстати, я сам ее немного знал. Полагаю, просто убрали свидетеля.
— Полагаю, — подал голос Шеремет, — есть вероятность того, что Клавдия хорошо знала убийцу. И он был уверен, что Клавдия его опознает.
— И все же какое-то, — Вадик пощелкал пальцами, подбирая нужное слово, — нетипичное, что ли, убийство. Что-то здесь неладно.
— Убийство — это всегда неладно, — бросил Шеремет и продолжил: — Вот что. Надо срочно проверить, не вернулся ли кто из прошлых Деркачевых «крестников», тех, кого он посадил в свои милицейские времена.
— Я с этого начал, — повел плечами Николай, — но без толку. Мелочевку и не брал, а крупняки — все еще сидят. Даже под амнистию не попали.
— И когда только успел? — спросил Вадик, незаметно для самого себя переходя на «ты».
— Поутру, — бросил Сагайда, закуривая.
— А что «по мелочевке»? — поинтересовался Шеремет.
— С этим я разбирался, еще когда дела принимал. Конечно, Деркач там накрутил… Моя бы воля — не в отставку, за решетку бы отправил. Но знаете, как у нас «любят» своих раскручивать.
— Само собой. Знают, что только начни…
— Именно. В каждом третьем «его» деле — и злоупотребление властью, и незаконные методы ведения следствия, и побои, и шантаж… Но времени прошло немало. Хотели бы поквитаться — давно бы нашли возможность. И наверняка бы не тронули женщину. Полагаю, эту версию надо вычеркнуть.
Вадик, поколебавшись, все же сказал:
— Я все вспоминаю наш последний разговор с Деркачом… Похоже, он намекал на местных… И был уверен, что сможет проверить… по своей линии.
— Резонно, — согласился Сагайда, — обратите внимание, что этот «некто» хорошо знал обычный маршрут Деркача… Не шел следом — заметили бы, — а встретил. Дождался. И «шестерка», жигуленок, проехала по Первомайскому навстречу…
— Что с этой «шестеркой»? — спросил Шеремет.
— Ищем. Поднял всех участковых, ГАИ… По регистрации — в городе почти сорок «шестерок» да еще приезжие: бросают машины где попало, увести — нон проблем. Найдем, конечно — если тот «Вася» не сменил срочно резину.
— Хорошо, — прихлопнул по столешнице Шеремет, — давайте попробуем быть последовательными. Допустим, стрелял местный, из тех, кто хорошо знает Деркача. Так сказать, друг семьи. Жора ему стоял поперек дороги. И в последнее время конфликт стал угрожающим. Не исключено, что это связано со следственными действиями. Возможно, была стычка: Деркач — не из тех, кто покорно соглашается стать козлом отпущения.
— Возможно, — согласился Николай.
— Теперь что касается легковушки: стреляли не с хода и, наверное, вообще не из машины. По характеру ранений — машину можно исключить. Оба выстрела — сзади, в упор, в спину и затылок, под углом, сверху вниз. Стрелявший стоял или шел следом. А вот потом он мог вскочить в машину, чтобы побыстрее исчезнуть с места преступления. Найдете машину — обратите внимание: шел дождь, и могла остаться грязь от обуви…
Что-то заставило Матвея Петровича замолчать.
Не выстраивалось.
Выпадали какие-то звенья, но какие — этого Шеремет пока не мог понять. Вроде бы уже вырисовывалась картина: «некто» дождался окончания выпускного, убедился, что Деркачи отправились пешком по обычному маршруту, а перехватил их в Первомайском. Чтобы опередить, воспользовался машиной. Оставил ее — возможно, с сообщником, — за дальним поворотом, чтобы Деркач не опознал номер и не насторожился. Подождал в темноте, пока супруги пройдут, и выстрелил сзади. Раз и еще раз. А потом запрыгнул в машину и был таков.
Но — нет, не выстраивалось по-настоящему. Недоставало некоторой внутренней полноты картины, не позволяло нечто принять ее за исходную и работать, постепенно замещая предположения — фактами.
И Шеремет почел за благо пока что не продолжать, а попробовать прокрутить другие версии.
Наверняка убийство — дело рук не цеховиков. Даже если Вадик с Денисом Комаровым недооценили их связь с Деркачом. Эти чрезмерно ловкие деляги весьма-весьма неохотно прибегают к «мокрухе». Не случайно они платят огромные деньги, до двух третей нелегальной прибыли, чтобы избегать всяких осложнений, всякого шума. Всех, кто представляет угрозу их бизнесу, они стараются купить, но — не убить.
Жора был связан с цеховиками не меньше двух лет, — и до самого последнего времени осложнений в черном бизнесе не было. Живи сам и не перекрывай кислород компаньонам — этот принцип Деркач соблюдал. В последнее время цеховики, по большинству, сели, а те, кто пока оставался на свободе, вряд ли так уж опасались Деркача. Он заинтересован в молчании — хотя бы потому, что за участие в черном бизнесе ответственность строже, чем за вульгарный рэкет.
Конкуренты? Неубедительно.
Не видел Сагайда среди вожаков других группировок никого, кто собирался потягаться с сильным и опытным хищником, Деркачом. А главное — и в случае конкуренции, и в случае мести со стороны ущемленных отсутствовал мотив двойного убийства. Планировали, готовили, выслеживали, караулили — и вдруг выбрали момент, когда Деркач оказался с Клавой. Гораздо проще их застукать поодиночке.
И убийство Клавдии, как ненужного свидетеля, тоже мотивировалось плохо. Темно тогда было в Первомайском. Очень темно. Ничего бы она не разглядела, а стала бы кричать — так что толку? Машина рядом.
Наверняка отпадали игровые, все — и наперсточники, и шулеры, и системники. Здесь не было сомнений ни у следователей, ни у Сагайды. В Узени и окрестностях паслось всего полтора десятка игровых, деньги у них варились не слишком большие (провинция!), и до сих пор не было заметного трения между игровыми и рэкетирами. Еженедельные жалобы обыгранных добропорядочных граждан, естественно, не имели отношения к делу.
Понятно, игровые — не овечки божьи, способны зверски избить конкурента или неплательщика; если припечет, могут нанять и киллера. Но любой профессиональный киллер потребовал бы за Деркача, учитывая его положение и подготовку, не меньше полугодового «навара» всех игровых, и существовал немалый риск, что крайним будет не Деркач, а игровые.
Нечего было и думать, что на лютого Жору покусится кто-либо из местных сутенеров. Тем паче, что ни в милицейские годы, ни в последнее время Деркач не проявлял особого интереса ни к самим «котам» с их небольшим дурнопахнущим бизнесом, ни к жрицам древней профессии.
Что еще оставалось? Бутлегеры в Узени не окопались — это Сагайда знал точно. В городе испокон веков пили домашние вина и наливку, на водку большого спроса не было даже в самые застольные годы — а следовательно, после Указа на сивуху не бросились. Конечно, точек с восемьдесят пятого стало меньше, но и в оставшихся толпы не наблюдалось. Пять-десять минут в дни аванса, полчаса перед праздниками — разве это очереди для стойкого советского человека? Нет, бутлерство Узень обошло, и ничего существенней абрикосовки в соковых банках да нечастых пьяных мордобоев возле гадючников или в лесополосе здесь не случалось. И что бы ни натворили Деркач и его команда, до перестрелки дело бы не дошло. Не тот уровень…
— Выходит, все-таки наркомафия, — печально констатировал Вадик.
— Боюсь, что да, — покачал головой Сагайда и потянул новую сигарету, — но это убийство, считай, первый серьезный звонок…