Футбольное поле - Амраева Аделия А. (бесплатные серии книг .TXT) 📗
Я вспоминаю. Воду. Вокруг. Везде.
– Я не хотел, – всё, что могу сказать. Нет… хотел, лишь потом передумал. Мама наклоняется ко мне и целует, всё лицо целует, каждый сантиметр. Я весь измазан её слезами. Мам, ну там же Айка смотрит!
– Больше так не делай, Димка! Это хорошо, что я заметила, – у, противная, ещё и умничает! – Если плохо плаваешь, надо держаться там, где мелко. И не заходить на глубину.
– Айжан тебя спасла, – говорит тётя Оля.
Мама вытирает лицо ладонью, пододвигает стул и садится. Снова начинает гладить меня по голове:
– Димочка, миленький!
Айка подходит. Улыбается теперь широченной улыбкой.
– Ты мамку больше так не пугай! Смотри, до чего её довёл. Она ж поседела, пока ты без сознания был! – мужчина под капельницей приподнял голову.
– Ну он же нечаянно. Вот тренер куда смотрел? – другой, с перевязанным пузом, в накинутой сверху рубахе, тянется за бокалом к тумбочке.
– Тренер ведь тоже приходил, весь белый, как мрамор, испуганный, – третий, тот, что помоложе, встаёт, наливает сок и подаёт ему. – Это же он был, да?
Мама кивает:
– Да, он. Он вот только ушёл, когда Дима очнулся. Спросил, что ему можно кушать и пить, и ушёл.
– За соком да йогуртами, наверное. Грех замаливать будет, – мужчина под капельницей повернулся на бок. У него такие же узкие глаза, как у Вовки.
– Он виноват, конечно, – мама осеклась.
– Но все мы люди, – подхватывает тётя Оля. – Дима, у тебя нигде не болит?
– Нет, – говорю, – не болит.
– Ты чего-нибудь хочешь?
– Нет. Ничего.
– В следующий раз, если не умеешь, не отплывай туда, где глубоко. Правильно Айжана сказала.
Молчу. Дело ведь не в том, что не умею.
– Я научу тебя плавать, и ты больше не будешь тонуть, да? – Айка подходит к моей капельнице и смотрит на содержимое бутылки.
– Да, Айжаночка, ты уж научи, – мамин голос дрожит.
– А ты меня в футбол играть научишь?
Вопрос Айки ударяется о воздух и рикошетит прямо по мозгам. Видимо не только по моим. Мама поднимается, говорит:
– Я к врачу схожу. Скоро приду.
– Я с тобой, – тётя Оля направляется за ней. – Айжан…
– Хорошо, тётя Оля, я прослежу за капельницей!
– Тебе домой не нужно?
Айка, довольная, показывает свой мобильник:
– Я позвонила, меня заберут скоро. Мама очень испугалась за Димку, даже папа расстроился.
Мама выдавливает из себя улыбку, кидает в мою сторону строгий взгляд, и они с тётей Олей уходят.
Слышу их разговор:
– Тань, реагируй мягче, – тётя Оля, как всегда, успокаивает маму.
– Не могу.
– Таня, хватит на сегодня эмоций. И так вон на тренера накричала.
– Да я засажу их там всех! – мама повышает голос.
– Перестань. Димка просто нахлебался воды. А сознание потерял оттого, что температура у него была.
– Тренера мы сменим.
– Так ты научишь меня играть в футбол? – Айка иногда напоминает мне пиявку. Как присосётся со своими вопросами! Обычно к учителям, теперь вот ко мне.
– Нет, – отворачиваюсь.
Айка подбегает с другой стороны:
– Почему?
Смотрю ей в глаза.
– Я больше не играю в футбол, – снова отворачиваюсь.
– А почему? Футбол – хорошая игра! Или ты девочку учить не хочешь? А она очень за тебя переживала, мамку вон твою поддерживала, – мужчина с перевязанным животом укладывается на кровать.
– Вон итальянцы уже вылетели, французы тоже. Чемпионы и экс-чемпионы недодеданные. Вообще играть не умеют! – молодой разворачивает газету. – То ли дело Германия. 4:0 с Австралией сыграла!
– Ну-ну, и проиграла сербам 0:1. А ты хорошо играешь? – Вот бы стукнуть того, что под капельницей.
– Нет, – отворачиваюсь от них, уж лучше обиженное лицо Айки.
Откуда-то из коридора доносится голос Болата Сериковича:
– И что говорят? Завтра выпишут?
– Нет, послезавтра, – коротко отрезает мама.
– Врач говорит, что ему лучше денёк-другой полежать, – тётя Оля тут как тут.
– Он промок, наверное, – Болат Серикович обеспокоен.
– Вроде не простуда…
– Оль! – обрывает тётю Олю мама.
– Я загляну к нему и побегу, – тихо говорит Болат Серикович.
– Да, конечно, я тоже скоро пойду. Уже поздно, да и время посещений через час заканчивается, – тётя Оля входит в палату первая. За ней мама, потом тренер.
– Ну что, богатырь, как себя чувствуешь? – Болат Серикович широко улыбается, и от этого его голос кажется почти неузнаваемым. Это не тот дядька-командир, который учит меня плаванию. – Ты нас всех напугал. Я на секунду отвернулся, а Айжан уже кричит, что ты тонешь. Она ближе всех к тебе была. Маленькая, а удержала, пока другие не подплыли, – он хлопает Айку по плечу. Та довольная, все обиды как рукой сняло!
Болат Серикович выставляет две бутылки сока – яблочного и апельсинового, несколько йогуртов и фрукты на мою тумбочку.
– Больше ничего не придумал, – говорит он смущённо.
– Да не надо было, что вы, – тётя Оля удручённо смотрит на тумбочку.
– Нет-нет, – Болат Серикович поднимает руку. – Всё для Димы, – поворачивается ко мне: – Ну, я жду тебя через недельку. Больше тонуть не будем, да?
Лучше б я вчера утонул, чем ещё раз на плавание идти!
– Да, Дмитрий? – Ответа ждёт, пристал как банный лист.
– Угу, – отворачиваюсь к окну.
– Ну, ты отдыхай, – Болат Серикович поворачивается к маме: – Я пойду. Вас подвезти?
– Нет, спасибо. Я ещё с Димой побуду, – сдержанно отвечает она и снова садится, опять начинает гладить меня по голове.
– Ой, а можно я с вами? – тётя Оля целует маму. Потом меня. Измазала помадой и трёт мне щёку. Фу!
– Ты когда уезжаешь? – спрашивает мама.
– Мы на эту пятницу билеты купили. Ну, убегаю, – тётя Оля машет нам рукой, и они с Болатом Сериковичем уходят.
Отчего-то хочется спать.
– Капельница заканчивается, тётя Таня! Я за медсестрой побежала, – голос Айки слышится так, будто я под водой. Будто я снова тону…
Меня выписали через два дня. Тётя Оля к тому времени уехала в отпуск. Мама долго разговаривала с врачом, а я ждал её в коридоре. Смотрел на входящих посетителей: кто в халате и бахилах, кто без них – видимо, обманом проскальзывали, ведь платить за бахилы несколько раз в день не каждый захочет. По дороге домой мама предложила:
– Почему бы тебе не провести недельку-другую у тётушки Нины?
Баба Нина – мамина дальняя родственница. Мама рассказывала, что некоторое время жила у неё, когда переехала из Москвы, и баба Нина ей помогала. Тогда как раз я родился. Живёт она в пригородном поселке, и я нередко провожу у нее каникулы. У мамы много работы, а бабе Нине особо делать нечего, всего-то забот – кошка Клёпа да пара кур. Иногда к ней приезжает её внук Андрей. Только он старше меня на три года и у него постоянно какие-то свои дела. Но я не скучаю. Сбегаю с утра за продуктами в магазин, а потом мчусь к Алимжановым.
Тётя Зарина и дядя Чингиз Алимжановы – соседи бабы Нины. А их сын Тимур – мой лучший друг.
– Ну, – мама улыбнулась, – поедешь?
Я удивился, даже очень. Как-то не ожидал от мамы такой хорошей новости. Две недели с Тимкой! Нет плаванию, нет танцам, нет математике! Далеко-далеко от Бахи, от Кольки, от Болата Сериковича, от Айки – от всех. Дядя Чингиз однажды подсчитал расстояние от центра города до них и сказал, что это как минимум тридцать четыре километра.
– Поеду! – я даже взвизгнул от радости.
Но отчего-то грусть вернулась сразу, как только мама привезла меня в посёлок.
Мы с Тимкой обычно все дни напролёт разговаривали о футболе, а летом играли на школьном стадионе с поселковыми ребятами. Тогда даже Андрей присоединялся. Только мы всегда были в разных командах.
Играют они все не ахти, но ничего. Свою команду я тренировал перед каждым матчем. Правда, мяч хороший по всем дворам приходилось искать. Стадион – сущий кошмар! Ворота – три приваренные друг к другу трубы, а на поле ни одной отметки, даже в центре. Одно из двух: либо пыль столбом, либо грязь по щиколотку. Когда я возвращался в город на свой школьный стадион, был рад ужасно. Не высший класс, но по сравнению с поселковым – цивилизация.
