Йенни - Унсет Сигрид (читать книги без TXT) 📗
– Да ведь вы, вероятно, устали?
– Нет, я не чувствую ни малейшей усталости… Мне хотелось бы расплатиться…
Йенни позвала женщину, помогла Хельге расплатиться и в то же время уже выдавливала краски на палитру.
– Мне очень хотелось бы еще повидаться с вами, фрекен Винге, – сказал на прощание Хельге.
– Я была бы очень рада видеться с вами. Если хотите, то приходите как-нибудь к нам пить чай. Мы с Франциской живем на Виа Вантаджио, 3. Мы обыкновенно бываем после обеда дома.
– Благодарю вас, с удовольствием воспользуюсь вашим приглашением. Ну, а теперь, доброго утра. Благодарю вас за все.
Йенни пожала ему руку.
Когда он выходил в калитку, она стояла уже за мольбертом и писала, напевая песенку, которую они слышали ночью. Теперь эта песенка была ему знакома, и он тоже принялся напевать ее, идя по улице.
IV
Йенни высвободила руки из-под одеяла и закинула их за голову. В комнате было холодно, как в леднике, и темно. Она чиркнула спичкой и посмотрела на часы – было без нескольких минут семь часов вечера. Она могла поваляться еще несколько минут; она снова спрятала руки под одеяло и уткнулась щекой в подушки.
– Йенни, ты еще спишь? – спросила Франциска, отворяя дверь, не постучав предварительно. Она ощупью пробралась к кровати и погладила подругу по лицу. – Что, очень ты устала после бессонной ночи?
– Нет, ничего. Теперь я встану.
– Ты когда вернулась домой?
– В три часа. После того как я поработала в студии, я пошла в Прати и там приняла ванну, а потом обедала в Рипетта, ты знаешь? Придя домой, я сейчас же улеглась. Теперь я выспалась и сейчас встану.
– Лучше подожди немного, здесь ужасно холодно, я затоплю, – и, говоря это, Франциска зажгла на столе лампу.
– Позови синьору, она все сделает… Ческа, но до чего ты нарядна! Дай посмотреть на тебя! – Йенни уселась в кровати.
Франциска поставила лампу на ночной столик и стала медленно поворачиваться перед Йенни.
На ней была та же зеленая юбка, но блузка была белая, кружевная. На плечи был живописно накинут шелковый шарф бронзового цвета с серо-голубыми полосками. На шее – ожерелье из двойного ряда крупных кроваво-красных кораллов, а с ушей на ее смуглую шею ниспадали длинные серьги также из кораллов. Она с улыбкой откинула с висков волосы, чтобы показать подруге, что серьги были привязаны к ушам нитками для штопки.
– Ты подумай только, ведь они достались мне за восемь-десять шесть лир всего. Ну, разве это не великолепно? Как ты находишь?
– Дивно! Нет, знаешь, этот костюм… мне хотелось бы написать тебя в нем.
– Отлично. Я с удовольствием буду позировать для тебя. Знаешь, у меня бывают дни, когда я все равно не могу работать… все валится у меня из рук… Ах, Йенни… – Она тяжело вздохнула и села на край постели. – Нет, ничего, – сказала она вдруг, как бы отрываясь от грустных мыслей. – Я пойду и принесу углей для растопки.
Вскоре она принесла горячих углей в каменном горшке и уселась на корточках перед небольшой печкой.
– Лежи себе спокойно, Йенни, пока комната не нагреется. Я застелю твою постель… и стол накрою… и чай заварю. А, ты взяла с собой свой холст? Дай посмотреть!
Она поставила рамку с полотном на стул и осветила картину.
– Хорошо! Очень хорошо!
– Ты действительно находишь, что это не очень скверно? Я сделаю там еще два эскиза… Я подумываю также о большой картине… сельские рабочие на поле…
– Знаешь, Йенни, из тебя, наверняка что-то выйдет… Я буду ужасно рада, когда твою работу увидят Гуннар и Алин… Ах, а ты уже вскочила? Дай я причешу тебя!
С этими словами она принялась расчесывать прекрасные белокурые волосы подруги, не переставая болтать.
– Боже, что за волосы у этой девочки! Такие волосы и не причесать по моде… Да сиди же смирно!.. Ты знаешь, утром тебе пришло письмо. Ты получила его? Это, наверное, письмо от твоего маленького брата, не правда ли?
– Да, – ответила Йенни с улыбкой.
– Смешное?
– Конечно, очень забавное. Ах, Ческа, если бы ты знала, как мне хочется иногда… так в воскресенье утром… понимаешь?… очутиться вдруг там, в Христиании, и пройтись с маленьким Кальфатрусом по лесу в Нордмаркене!
Франциска посмотрела на улыбающееся лицо Йенни, отражавшееся в зеркале, и снова принялась расчесывать волосы подруги.
– Кончай, Ческа, нам некогда…
– Ничего. Если они придут раньше, то могут посидеть у меня в комнате. Правда, там настоящий свинарник, но не беда! Впрочем, они не придут так рано. Может быть, Гуннар, но его я вовсе не стесняюсь… Да и Алин также меня ничуть не стесняет… Кстати, ты знаешь, он заходил ко мне сегодня утром, я еще лежала в постели. Он сидел и болтал. Потом я отправила его на балкон, пока одевалась. Потом мы пошли в Фре Рэ и вкусно пообедали. Мы провели вместе все послеобеденное время.
Йенни ничего не сказала на это.
– Мы видели Грама в Национале. Ах, Йенни, до чего он скучный! Видела ли ты когда-нибудь более утомительного человека?
– Я вовсе не нахожу, что он такой скучный. Правда, он, бедняга, немного неловок. Вот такой и я была вначале. Такие люди очень хотят веселиться, но не умеют.
– «Я приехал сегодня утром поездом из Флоренции», – передразнила Франциска Грама и весело засмеялась. – Фу! Ладно уж он прилетел на аэроплане.
– Ты была с ним очень невежлива. Так нельзя, Ческа. По правде, мне очень хотелось пригласить его сегодня вечером к нам. Ноя боялась рисковать… боялась, что ты будешь нелюбезна с ним, даже когда он был бы нашим гостем.
– Ну поверь, что тут не было бы никакого риска, – заметила Франциска обиженным тоном.
– А помнишь, как невежливо ты обошлась с Дугласом в Париже, когда он пришел к нам в гости?
– Да ведь это было после его некрасивой истории с натурщицей!
– Что же тут такого? Эта история ничуть не касалась тебя.
– Вот как? Это после того, как он сделал мне предложение и я почти решила согласиться?
– Ну, этого он не мог знать.
– Как не мог знать? Я ему не давала прямого отказа. А накануне я была с ним в Версале… и ему было разрешено поцеловать меня… и он целовал меня множество раз… а в парке он положил мне голову на колени. А когда я сказала, что не люблю его, то он не поверил этому.
– Ческа, – сказала Йенни серьезно, ловя взгляд Франциски в зеркале, – ты добрейшая душа в мире, но иногда мне кажется, что ты точно не видишь, что имеешь дело с живыми людьми, у которых есть сердце, которые чувствуют и страдают.
– Напрасно ты думаешь, что я такая добрая… Ах, я забыла показать тебе розы, которые мне преподнес сегодня Алин. Целая охапка, он их купил на Испанской лестнице. – И, говоря это, Ческа задорно засмеялась.
– Мне кажется, что ты не должна была бы позволять этого. Отчасти уже потому, что у Алина нет средств на это.
– А мне что за дело? Раз он влюблен в меня, то это доставляет ему удовольствие.
– Я уже не говорю о твоей репутации. Эти вечные истории страшно вредят тебе.
– Да, о моей репутации действительно не стоит говорить. В этом ты права. Моя репутация осталась в Христиании, я основательно испортила ее раз и навсегда… – Франциска нервно засмеялась. – И наплевать на репутацию! Мне только смешно – вот и все.
– Все это хорошо, Ческа. Но, милая моя, ведь я хорошо понимаю, что ты совершенно равнодушна ко всем этим мужчинам. Зачем же ты себя так ведешь? И неужели же ты не понимаешь, что у Алина серьезное чувство… Серьезно было также и с Норманном Дугласом. Ты точно сама не понимаешь, что делаешь! Право, мне кажется, что ты не способна на искреннее чувство… что в тебе просто нет влечения, милая моя.
Франциска отложила гребешок и щетку и посмотрела в зеркало на причесанную голову Йенни. Она пыталась удержать на губах вызывающую улыбку, но не смогла, и глаза ее наполнились слезами.
– Я тоже получила сегодня письмо, – сказала она слегка дрожащим голосом.
Йенни встала.
– Из Берлина… от Боргхильд… Скорее кончай же одеваться, Йенни! Заварить чай или лучше сварить сперва артишоки? Я думаю, они скоро придут.
